КОНФЕРЕНЦИЯ В ГЕНУЕ
КОНФЕРЕНЦИЯ В ГЕНУЕ
Генуэзская конференция, международная встреча по экономическим вопросам состоялась в Генуе 10 апреля — 19 мая 1922 года. Собрались представители 29 государств и 5 самоуправляемых британских доминионов.
Конференция хотела «изыскать меры» «к экономическому восстановлению Центральной и Восточной Европы». А попросту говоря, выяснить — как дальше вести себя с большевиками?
От Советской России потребовали признать все долги, финансовые обязательства всех прежних режимов России, принять на себя ответственность за все убытки от действий как Советского, так и предшествующих ему правительств или местных властей.
Российская делегация заявила: мы готовы обсуждать вопрос о компенсациях иностранным государствам и бывшим иностранным собственникам в России! Но при условии: если признаете Советскую власть и если дадите ей кредиты.
Разбойник заявил, что готов поделиться с родственниками убитых… Если его примут в приличное общество и займут денег.
На Генуэзской конференции Германию откровенно не хотели считать равной странам-победительницам. Пусть чувствует, как начинать, а главным образом — как проигрывать войны!
И тогда две страны-изгоя, Советская Россия и Веймарская Германия, 16 апреля 1922 года подписали в пригороде Генуи, в Рапалло, договор…
Договор предусматривал немедленное восстановление в полном объеме дипломатических отношений между РСФСР и Германией. Стороны взаимно отказывались от претензий на возмещение военных расходов и невоенных убытков.
Германия признавала законной национализацию германской государственной и частной собственности в РСФСР. Она отказывалась от претензий, вытекающих «из мероприятий РСФСР или ее органов по отношению к германским гражданам или к их частным правам при условии, что правительство РСФСР не будет удовлетворять аналогичных претензий других государств».
Грубо говоря, пока РСФСР не возмещает убытки англичанам и французам, пусть Германия тоже ничего не получит.
Совдепия встречно отказалась от всех репараций, причитавшийся ей согласно статье 116 Версальского договора.
Со стороны России (РСФСР) договор подписан Георгием Чичериным. Со стороны Германии (Веймарская республика) — Вальтером Ратенау.
Обе стороны признали принцип наибольшего благоприятствования в качестве основы их правовых и экономических отношений, обязывались содействовать развитию их торговоэкономических связей. Германское правительство заявляло о своей готовности оказать немецким фирмам помощь в деле развития деловых связей с советскими организациями.
На Западе этот договор вызвал истерику, потому что означал мгновенное изменение статуса и Совдепии, и Германии. Этот договор означал срыв международной дипломатической изоляции и побежденной Германии, и большевистской России.
В дальнейшем был еще и Московский торговый договор в октябре 1925 года. 24 апреля 1926 года его продолжил и расширил Договор о дружбе и нейтралитете.
После этих договоров в 1925–1927 гг. 25 % импорта СССР шло из Германии. В 1930-м из Германии ввезли 30 % станков, с/х машин, механизмов. В 1931-м — 50 % всех станков и металлов.
А еще до Рапалло 15 марта 1922 г. было заключено советско-германское соглашение о строительстве авиационных заводов в России. «Юнкерс» получил заказ на поставку 115 самолетов. Сам концессионный договор с фирмой был подписан только 26 ноября 1922 г. в Москве, т. е. спустя восемь месяцев после заключения секретного соглашения[66]. Это было только первое из нескольких договоров «Юнкерса» с СНК и РВС СССР.
В результате советская сторона получала прямой доступ к немецким авиационным технологиям, но и пополняла самолетный парк Красного Воздушного флота. А Германия в обход Версальского договора могла наладить серийное производство своих военных самолетов на советской территории.
В мае 1923 года, в ходе визита германской военной делегации в Москву, был выработан договор о реконструкции химического завода «Бертолетова соль» в Самаре на базе концессии.
Для снабжения химвойск РККА 15 августа 1925 года при начальнике Управления снабжения РККА было создано ВОХИМУ (Военно-химическое управление), первым начальником которого стал Я.М. Фишман, до этого — помощник советского военного атташе в Германии.
После заключения в июле 1923 года договора о реконструкции военных заводов и поставках артиллерийских снарядов рейхсверу фирма «Крупп» помогла советской стороне наладить производство боеприпасов.
В 1925 году все страны Европы, включая и Германию, подписали Женевский протокол о неприменении в боевых действиях удушливых газов и бактериологических средств. Но ведь все государства продолжали разрабатывать и готовить химическое оружие! И Германия с СССР тоже…
В военном министерстве Германии даже была создана «Зондергруппа Р», которую советская сторона называла «Вогру» (военная группа). В 1923 году военное министерство Германии создало в Москве свой исполнительный орган «Центр Москва», который возглавил полковник X. Фон дер Лит-Томсен.
В августе 1923 года военное министерство Германии основало «Общество содействия промышленным предприятиям» — «ГЕФУ» — с местонахождением в Берлине и Москве, обеспечив его необходимым капиталом. Общество должно было финансировать деятельность смешанных германо-советских военно-промышленных предприятий на территории СССР и контролировать их деятельность. Руководство «ГЕФУ» было поручено майору Ф.Чунке[67].
Зачем это делалось? В первую очередь как «дружба против англо-саксонских и французских «буржуев».
Главнокомандующий рейхсвером генерал Х. фон Сект считал, что разрыв версальского диктата может быть достигнут только тесным контактом с сильной Россией.
В январе 1920 года фон Сект писал, что в качестве «незыблемой цели» германской политики в будущем он видит «политическое и экономическое объединение с Великороссией», и поэтому Германии, по его мнению, следовало постараться «по крайней мере не превратить Россию в своего врага». «Я отклоняю поддержку Польши даже в случае опасности ее поглощения [Россией]. Наоборот, я рассчитываю на это, и если мы в настоящее время не можем помочь России в восстановлении ее старых имперских границ, то мы не должны ей во всяком случае мешать… Сказанное относится также к Литве и Латвии…»[68].
В СССР же помощь была в своем роде даже идейной: буржуи хотят национальной униженности Германии?! А мы — интернационалисты! Мы — поможем!
Естественно, были и такие соображения: «Немцы являются для нас единственной пока отдушиной, через которую мы можем изучать достижения в военном деле за границей, притом из армии, в целом ряде вопросов имеющей весьма интересные достижения… Сейчас центр тяжести нам необходимо перенести на использование технических достижений немцев… научиться строить и применять новейшие средства борьбы: танки, улучшения в авиации, противотанковые мины, средства связи и т. д… Немецкие специалисты, в том числе и военного дела, стоят неизмеримо выше нас…[69]
В дальнейшем Германия и размещала в СССР военные заказы, и даже проводила учения на территории СССР. Германии запрещено иметь армию? А мы поможем!
Вооружение Германских войск, впоследствии вермахта, в огромной степени велось на советской территории и на советские средства. Писали об этом вполне откровенно[70].
Впрочем, 31 декабря 1926 года И.С. Уншлихт делал в ЦК секретный доклад о сотрудничестве с рейхсвером.
Будущих немецких асов учили в авиашколе под Липецком и в танковой школе под Казанью. В Липецке Геринг даже имел русскую любовницу (о ее судьбе мне ничего не удалось узнать). Интересная деталь: за всю войну на Липецк, который был менее чем в 100 км от передовой, не упала ни одна бомба…
Немецкие инженеры спроектировали и построили больницу рядом с Горьковским автозаводом. Построили ее… в форме свастики. В 1941–1943 годах она послужила прекрасным ориентиром для нацистских люфтваффе при налетах на автозавод. После войны для уменьшения сходства с чудовищным «фашистским знаком» одно из крыльев здания снесли. Но в 1941 году была свастика и свастика.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.