ПАССАЖИР ДАЛЬНЕГО СЛЕДОВАНИЯ

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

ПАССАЖИР ДАЛЬНЕГО СЛЕДОВАНИЯ

Станция «Ерофей Павлович». 20 февраля 1941 года

…Труп пассажира, умершего в мягком вагоне поезда Владивосток — Москва, снесли на носилках в пустую камеру линейного отдела НКВД и оставили там до утра, когда до станции «Ерофей Павлович», названной так в честь землепроходца Хабарова, должна была добраться единственная в пристанционном городке карета «скорой помощи». Документы покойного и его багаж, состоявший из одного старомодного вьюк-конверта, обшитого по закраинам брезента кожей, отнесли в кабинет начальника линейного отделения, и тот, полистав мало что сообщивший ему паспорт — Грессер Николай Михайлович, русский, 1880 года рождения Санкт-Петербургской губернии, прописанного в Ленинграде, вдовца — открыл медный замочек вьюк-конверта таким же медным ключиком, найденном на шее мертвеца вместе с серебряным нательным крестиком, украшенным старославянской надписью: «Спаси и Сохрани!».

Щелкнул замочек, и пожилой лейтенант НКВД открыл дорожную сумку. Первое, к чему потянулась его рука, был увесистый замшевый футлярчик из-под театрального бинокля. Расстегнув кнопку, он извлек изящный дамский револьверчик, который будучи еще меньшим, чем карманный «бульдог», именовался в дореволюционные времена «щенком» или «паппи», о чем лейтенант в силу рабоче-крестьянского происхождения не знал. Но он очень взволновался, обнаружив, что в снаряженном барабане револьверчика отсутствовали два патрона. Эта находка возбудила особый интерес начальника ЛОМа к остальным вещам во вьюк-конверте. Отложив в сторону сверток мужского белья — кальсоны, рубашка, носки, полотенце, — он извлек из-под него толстую тетрадь в черной клеенчатой обложке с аккуратно надписанной этикеткой «Ослепление подводных лодок», и вторую — потоньше, без этикетки. Пролистав первую тетрадь, лейтенант понял, что это научный труд и речь в нем идет о каких-то новых способах борьбы с подводными лодками. Там были непонятные рассчеты, формулы, схемы. Зато другая — без этикетки — была совершенно понятной: что-то вроде дневника. Между страниц были вклеены использованные железнодорожные билеты «Москва — Владивосток» и обратно. Их было много — более полусотни. Если верить пробитым на них датам, этот странный старик последние три года только и делал, что ездил из Москвы во Владивосток и, проделав немалый двухнедельный маршрут, почти тут же возвращался обратно! Выходило так, что в вагонах курьерского поезда он провел без малого три года!

Револьвер, секретный трактат о подводных лодках и эти странные челночные рейсы — все наводило на мысль, что на глухой сибирской станции нашел свой последний приют матерый агент японского — какого же еще, если Владивосток? — империализма.

Лейтенант НКВД вытер взмокший лоб и снял телефонную трубку…