2
2
Борис Петрович Шереметев происходил из древнего московского боярского рода. Предком его считают боярина Андрея Кобылу, который упоминается в летописи 1347 года в числе придворных московского князя. Сын Андрея Кобылы — Федор Кошка — был боярином князя Дмитрия Донского. Его потомки — Белозубцевы — получили впоследствии фамилию Шереметевых.
С Шереметевым связаны многие страницы русской военной истории XVI и XVII столетий. Иван Васильевич Большой был воеводой при Иване Грозном, участвовал в походах на Крымское ханство, Казань, Ливонию. Его брат, Иван Меньшой, пожалованный в бояре за ратные заслуги, участвовал во всех Ливонских походах. Сын Меньшого — Федор — прославился освобождением Пскова от шведских интервентов в начале XVII века. Василий Шереметев принимал активное участие в русско-польской войне 1654–1667 годов.
Ратный, служилый род, каких много было в России в те времена…
Борис Петрович Шереметев родился 25 апреля 1652 года, долго жил в Киеве, где воеводствовал его отец, посещал Старую Киевскую Школу. Потом, по обычаю того времени, служил при дворе, в 1667 году пожалован «комнатным стольником». С 1671 года неоднократно сопровождал царя Алексея Михайловича в «походах» по монастырям, был рындой на торжественных приемах — обычное начало карьеры знатного молодого человека.
Весной 1678 года молодому стольнику впервые пришлось выполнять обязанности воеводы. Его отцу, боярину и воеводе Петру Васильевичу Шереметеву, с «товарищи» было велено поспешить из Мценска в Рыльск, где собирались для похода к Киеву дворяне и «дети боярские» рязанских и «заоцких» городов, Севский полк и три солдатских полка, пушкари и драгуны, пять «приказов» московских стрельцов — готовилось войско для отражения турецкого нашествия на Левобережную Украину.
Далее разрядная книга продолжает:
«А в Рыльску боярину и воеводе оставить сына своего стольника Бориса, и велеть ему в Рыльску сбиратца рязанских и заоцких городов с ратными людьми с конными, а собрався из Рыльска итти к Киеву к нему ж».
Как «ходил» воевода рязанских и «заоцких ратных людей» к Киеву и «ходил» ли вообще, разрядная книга не сообщает. Но, видимо, действовал он энергично и успешно, потому что в 1679 году Борис Шереметев был назначен «товарищем» в большой полк боярина и воеводы князя Черкасского, назначение важное и почетное. Напомним, что ему исполнилось только двадцать семь лет…
А спустя два года Борис Шереметев возглавил только что образованный Тамбовский городовой «разряд» — целый военный округ. Вскоре ему предстояло боевое крещение: крымский хан напал на «украины». Во главе трех рейтарских и семи солдатских полков новый раз рядный воевода поспешил в Козлов, навстречу татарам, и отогнал противника.
Успешные действия на южной границе были высоко оценены в Москве. В 1682 году, при восшествии на престол малолетних царей Иоанна и Петра, Борис Шереметев был неожиданно пожалован в бояре. «Служба» его круто изменилась: из воеводы Борис Шереметев надолго превращается в дипломата.
Об этой деятельности князя можно написать отдельный рассказ. Он активно участвует в многочисленных переговорах с австрийскими и польскими посольствами в 1685–1686 годах о военном союзе и «Вечном мире». После заключения мира он пожалован званием ближнего боярина и наместника Вятского и вместе с окольничим Чаадаевым направлен к польскому королю «для явственного и совершеннейшего выразумения о договоре»; именно ему поручено получить от короля «подтверждающую грамоту» и проехать дальше, в Вену, к императору Леопольду I.
Повествование об этом посольстве похоже на приключенческий роман. В конце июня 1686 года с многочисленной свитой, конвоем стрельцов, на двухстах восьмидесяти подводах посольский поезд покинул Москву. Лето было холодным, дождливым, лошади выбивались из сил на размокших дорогах. Почти месяц добирались до литовского рубежа, а когда добрались — с удивлением обнаружили, что их никто не встречает, не приготовлены ни сопровождающие, ни подводы, ни корма. Но Борис Шереметев приказывает ехать дальше — в неизвестность. 5 августа посольство добралось до Могилева. Здесь Шереметев узнает, что король и гетманы стоят где-то за. Львовом. Снова в путь — на своих кормах, втридорога нанимая подводы. 19 августа посольство приехало в Минск, но только на следующий день объявился «пристав подчаший Слонимский Федор Токаревский». Он проводил посольство до Брест-Лнтовска и вдруг «отъехал», не дождавшись нового «коронного пристава». Польская сторона явно тянула время. А тут еще слухи, что некоторыми пунктами договора король и магнаты недовольны…
Но воевода-дипломат настойчив. Посольство самостоятельно продолжило путь. «Коронный пристав» встретил посольство в пятидесяти верстах, от Львова, когда королю стало ясно, что оно доберется до цели и самостоятельно.
26 сентября Борис Шереметев и его спутники въехали во Львов и… на два месяца застряли в городе. Шереметев посылал в королевский лагерь письмо за письмом, требуя немедленного приема. Королевские сановники отвечали уклончиво, ссылаясь на усталость короля после похода к Яссам и отсутствие многих сенаторов. Но Шереметев жестко предупредил короля, что уедет, если встреча не состоится до 24 ноября. Это фактически означало разрыв договора. 23 ноября, за день до назначенного Шереметевым срока, король сам приехал во Львов.
Пришлось подождать еще больше недели, пока король «совещается» со своими сенаторами. Наконец, 2 декабря посольство было принято Яном Собеским «со всякой честью и учтивостью».
Но учтивость была только внешней. После торжественного приема Шереметеву предстояло еще десятидневное «пререкание» с сенаторами, прежде чем король принес клятву на верность договору и вручил подтверждающую грамоту. Затяжная, напряженная дипломатическая борьба…
На австрийской границе посольство встретили императорские «приставы» и целая рота рейтар для конвоя. Но посольство они сопровождали только часть пути. Снова затяжки, искусственные препятствия. Новых «приставов» приходилось дожидаться по неделе. Потом венский двор вдруг потребовал, чтобы наперед прислали дьяка с проезжей грамотой и списком чинов посольства…
Только 8 марта 1687 года посольство прибыло в окрестности Вены. «Подхожий стан» был для него выделен в открытом поле. Аудиенцию у императора назначили на 12 марта. Явились императорские чиновники, чтобы договориться о церемониале. Борис Шереметев в очередной раз убедился, что честь и достоинство России приходится защищать не только на поле битвы. Спорить пришлось по каждому поводу: на каком дворе императорского дворца послам выходить из кареты и идти пешком, когда снимать шапки, сколько раз кланяться императору… Нелегко это было, но переупрямили австрийцев, установили все по-своему, достойно; 14 марта состоялся торжественный прием у императорами прошел он без «умаленья чести» Российской державы…
А потом — почти на месяц затянулись споры с австрийскими сенаторами, которые то и дело уклонялись от определенных ответов, ссылаясь на отсутствие полномочий. Но и тут удалось кое-чего добиться…
18 апреля — прощальная аудиенция у императора Леопольда I. Послу Борису Шереметеву вручают ответную грамоту императора. Казалось бы, все!
Но Шереметев императорскую грамоту не принимает: в ней он обнаружил «умаление» царского титула и самовольно вставленные статьи о различных льготах католичеству. «Цесарцы» удивлены несговорчивостью русского посла, но он твердо стоит на своем. Честь державы — превыше всего!
И пришлось-таки австрийским чиновникам «исправить» грамоту. 25 апреля император и императрица прощались с посольством, говорили «прилично». Леопольд I даже расщедрился на подарок — серебряную «утварь» весом около трех пудов.
И снова в путь — через Австрию, Польшу, где по-прежнему не было ни «приставов», ни подвод, ни корма. Три месяца длилось изнурительное путешествие. Только 27 июля Шереметев представил в Москве доклад о посольстве. В это время князь Василий Голицын находился уже в походе. Может быть, поэтому и награда за посольские труды последовала только в ноябре. Борис Шереметев получил серебряный кубок в три фунта весом, два «сорока» соболей, золотой атлас в пятьдесят рублей и сто рублей денег. Отдельно за хлопоты о «титуле» ему было пожаловано две тысячи «ефимков» — так высоко оценено старание поддержать честь России!
А в декабре 1687 года боярин и воевода Борис Шереметев был назначен главой Белгородского «разряда», командующим войсками, собранными для обороны южной границы. 17 декабря он выехал в город Севск, поближе к своим полкам. Первый Крымский поход обошелся без него, но готовить новый поход предстояло воеводе Шереметеву…
Алексей Семенович Шеин, правнук героя Смоленской обороны, был на десять лет моложе — он родился в 1662 году. Мальчика очень рано «взяли ко двору», и с 1672 года его имя постоянно упоминается в разрядных книгах при описании различных придворных церемоний: он «наряжал вина», «смотрел в государев стол» при торжественных обедах, стоял рындой на приемах иноземных послов, сопровождал царя в «походах» по пригородным селам и монастырям. В этом нет ничего удивительного: Шеины принадлежали к одному из шестнадцати знатнейших родов России, представители которых имели право получать боярские чины, минуя обычную ступень окольничего. В 1680 году Алексей Шеин упоминается уже среди «комнатных стольников». Это была вершина юношеской придворной службы, после которой они отправлялись «в полки», или, как исключение, воеводами в маленькие города.
Алексей Шеин стал таким исключением. В 1680 году он получил назначение воеводой в Тобольск. Пожалуй, лучшую жизненную школу трудно было найти. За тысячи верст от Москвы, от въедливой опеки приказных дьяков, тобольский воевода являлся полновластным правителем огромного края. Помощи и подсказки ждать не от кого, надеяться можно только на себя. Шеин пробыл воеводой в Тобольске почти два года.
Вернувшись в Москву в начале 1682 года, он сразу занимает почетное место в государственной и придворной жизни. 12 января вместе с другими придворными «чинами» подписывает соборный приговор об отмене местничества. Весной поднимается на ступень, которой достигали очень немногие, — получает чин боярина. В «Разряде без мест царя и великого князя Федора Алексеевича всеа Великия и Малыя и белыя Руси» сохранилась запись: «Того же году (1682 года) апреля в 10 день пожаловал велики государь в бояре стольника и ближнего человека Алексея Семеновича Шеина. А сказывал ему боярство думный дьяк Василей Семенов; у скаски стоял и великому государю объявлял околничей Иван Федорович Волинский».
Через семнадцать дней умер царь Федор Алексеевич, но Алексей Семенович Шеин остался «ближним человеком» и при новых правителях. В коронационных торжествах он занимает видное место. Как записано в «Книге записной царства царей государей и великих князей Ивана Алексеевича, Петра Алексеевича», 25 июня 1682 года «изволили великие государи итти из своих государских хором в Грановитую палату, а перед ними шли околничеи и ближние люди, а за ними великими государи шли царевичи и бояре и думные люди, а были в золотых кафтанах. Шапки несли бояре: Алексей Семенович Шеин, князь Иван Борисович Троекуров. А как венчали государей в Соборе, указали держать шапки боярам на золотых мисах: Алексею Семеновичу Шеину Да князю Ивану Борисовичу Троекурову».
Великая честь — стоять рядом с государями во время венчания на царство, блестящие перспективы придворной карьеры сулила эта близость. Но Алексей Семенович Шеин был прежде всего воеводой, и именно так на него смотрели «сильные мира сего». И еще оценивали как верного человека, которому можно поручить самое ответственное и щекотливое дело. Осенью 1682 года, когда царевна Софья покинула Москву, оказавшуюся во власти восставших стрельцов, и начала собирать дворянское ополчение, воевода Шеин был послан в Коломну — собрать и возглавить коломенских, рязанских, тульских и каширских дворян и «детей боярских». В 1683 году Шеин поехал воеводой в Курск, и не с обычным «наказом» Ему предстояло «устроить слободами» на южном рубеже несколько стрелецких полков, высланных из Москвы. В таком деле мало быть только воеводой, требовались и способности политика, потому что стрельцы, крайне недовольные отправкой из столицы, еще помнили те времена, когда они диктовали свою волю боярам и даже самой царевне Софье. Алексей Шеин выполнил это поручение и возвратился в Москву.
В 1684 году мы вновь видим его на южной границе. Боярину и воеводе Алексею Семеновичу Шеину поручено осмотреть пограничные крепости, оценить их состояние, подготовить к обороне. Такие «объезды» поручались самым опытным и доверенным воеводам, таким, например, каким был в прошедшем столетии Михаил Воротынский. Но за плечами Воротынского стояли десятилетия службы на «крымской украине», а Шеину едва исполнилось двадцать два года. По нашим меркам — обычный возраст молодого специалиста!
В исторических источниках нет данных, которые объясняли бы столь стремительный взлет юного воеводы. Но ведь что-то должно было выделять его из множества отпрысков знатных боярских фамилий, не оставивших следа в российской истории? Может, это были рано проявившиеся способности полководца?
Не будем гадать, опасное это дело при воссоздании биографии военных деятелей далекого прошлого. Личность проявляется через деяния, а об этом свидетельства современников, пусть и скупые, сохранились…
Для Алексея Шеина, как и для Бориса Шереметева, первой большой войной стали Крымские походы. В дальнейшем их судьбы, причудливо переплетаясь, пройдут через все военные события последнего десятилетия XVII века.
Итак — Крымские походы…