6

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

6

Переправа главных сил русской армии через Днепр, как уже говорилось, началась только 6 июля 1678 года. А пока она продолжалась, пока войска сосредоточивались на правом берегу, отражая атаки турок и крымских татар, а потом медленно продвигались вперед, гарнизон Чигирина был предоставлен только собственным силам. Турки непрерывно приступали к городу, стараясь овладеть им до подхода полков Ромодановского и Самойловича. «Неусыпно денми и нощми неприятель старался оний добути», — писал современник.

О том, что это было действительно так, свидетельствует дневник полковника Патрика Гордона, в котором подробно описана вся оборона, от появления под Чигирином первых неприятельских отрядов и до падения города. Дневник Гордона — подлинный документ того времени, и, пожалуй, ярче, чем перо литератора, может показать весь героизм и трагизм Чигиринской обороны. Обратимся к нему:

«3-го июня около 11 часов — появился отряд татар, подкравшийся по засеянному полю с целью застигнуть врасплох стражу у старого вала. Хотя это им и не удалось, однако они все же захватили несколько лошадей и взяли в плен двух стрельцов, находившихся на поле; после этого они вернулись. Так и осталось неизвестно, что это были за татары; замечено было только около 150 хорошо обмундированных наездников на хороших лошадях, из чего возникло предположение, что они принадлежали к большому корпусу…

27-го пришло известие, что русские армии прибыли к Днепру и расположились лагерем на низменности…

28-го бояре прислали 600 стрельцов под начальством полуголовы или подполковника, 400 человек из выборных пехотных полков под начальством майора и 500 белгородских солдат под начальством двух капитанов…

29-го большая часть пушек была снабжена лафетами и расставлена на валу…

5-го июля ночью в Чигирин прибыл казак по имени Максим и с достоверностью сообщил, что крымский хан дошел со своими татарами до Ингула и ждет там великого визиря, который должен прибыть туда через несколько дней; около Чигирина же они вероятно будут 9-го или 10-го…»

Тогда же в городе узнали, что Григорий Ромодановский решил переправляться не по кратчайшему пути, против первого лагеря генерала Косагова, а у Бужинской переправы, что значительно замедляло прибытие к Чигирину главных сил русского войска.

«Решение бояр сделать отход до самой Бужинской переправы вызвало в Чигирине сильное неудовольствие, вследствие чего наместник (И. И. Ржевский) послал боярам письмо, в котором упрекал их в этом и умолял поспешить к Чигирину раньше, чем придет неприятель…

6-го июля всем полкам были указаны их посты. На фронте укреплений на каждой сажени стояло 5 человек, в остальных же местах приходилось всего 2 человека на сажень. Кроме того, каждый полковник получил по 30; а каждый подполковник по 15 телохранителей. К каждым главным воротам было приставлено по 10, к воротам, предназначенным для вылазок, по 5 и к каждой пушке по 7 человек. В резервный корпус, который все время должен находиться при наместнике, было назначено 300 человек…

7-го, несмотря на воскресенье, продолжались работы над неоконченными укреплениями, особенно над валом против Тясьмина…

8-го часам к 10-ти показались некоторые из авангардов турецкой армии; они пробирались вдоль дороги от реки Ирклии или Иркляво к городу, надеясь застигнуть врасплох русские караулы. Но последние, своевременно заметив турок, отступили на свои посты; когда же к ним присоединилось несколько добровольцев из города, то они бросились на турок, которые после слабого сопротивления отступили.

Около полудня от б до 6 тысяч человек перешли реку Ирклию и разбили там свои палатки. Это были молдаване с своим князем. Вскоре после этого все поле покрылось рейтарами, ездившими взад и вперед; они были приняты в Чигирине за квартирмейстеров.

Два перебежчика сообщили, что на другой день часу к 10 перед Чигирином появится и сам великий визирь со всею армией. Оба эти перебежчика были христианами из Сербии. Один из них был толковый человек. Гордон узнал от него, что турецкая армия состояла из 15000 янычар, такого же количества других солдат, 15 тысяч шанцекопов, 3000 спагов из телохранителей султана и 10000 человек из других телохранителей; при артиллерии и амуниции у них около 2000 человек; войска же господарей или князей Молдавии и Валахии достигали до 10000 человек. Турки имели 4 большие пушки, каждую из которых везли 32 пары буйволов, 27 больших батарейных орудий разного калибра, 130 полевых пушек, 6 мортир, стрелявших 120-фунтовыми бомбами, 9 меньших мортир, стрелявших бомбами от 30 до 40 фунтов и больше, 8000 подвод и 5000 верблюдов, нагруженных амуницией и военными припасами. Кроме того, они имели 8000 пастухов и 100000 повозок для провианта; пастухи, извощики и щанцекопы были все христиане из европейских владений султана. Крымский хан привел с собою 50000 татар.[33]

Главное начальство принадлежало великому визирю Кара-Мустафе паше. Диарбек Каплан паша, следующий за ним по старшинству, остался на Дунае. Осман же паша был третьим по старшинству…

Между тем турки приближались все ближе и ближе для ознакомления с расположением города и замка; в них было выстрелено из нескольких полевых пушек, после чего они немного отступили.

Около 3 часов по ту сторону курганов были разбиты одна большая и много маленьких палаток. Валахский господарь расположился со своим войском вдоль реки у одного из холмов. К вечеру было несколько раз выстрелено в большую палатку из длинных пушек, после чего она была отодвинута дальше…

9-го Гордон опять велел возить дерн, чтобы уложить им оставшиеся еще голые места. Он велел привезти к контрэскарпу несколько небольших пушек и зарядить их картечью и цепными ядрами, которых было только небольшой запас. Остальные пушки он велел расставить на тех местах вала, к которым., предполагали, подойдет неприятель. Затем он отдал солдатам приказ спуститься со всем необходимым под вал…

9-го июля к 10 часам турки прибыли с многочисленным войском; своими войсками они вскоре покрыли всю равнину; в разных местах были разбиты великолепные генеральские, а также и другие палатки, что придало равнине красивый, но в то же время и страшный вид. Занятая турками местность простиралась от речки Ирклии вдоль Тясьмина, не доходя 200 шагов до старого вала. И здесь, и на возвышенности по направлению к курганам расположилась большая часть янычар и остальной пехоты. Среди них стояли великолепные палатки великого визиря с пятью высокими башнями, а в довольно значительном расстоянии от них палатки некоторых других пашей.

Тотчас по прибытии турецкой армии несколько пеших отрядов вступили в стычки с казаками, вышедшими на узкую дорогу на старый вал. Когда после нескольких выстрелов с обеих сторон отовсюду начало сходиться все больше и больше турок, казаки отступили. Между тем Гордон выступил с 800 пехоты за контрэскарп, но под давлением больших сил турок отступил обратно к городскому валу.

Турки привезли с собою вязанки соломы и травы и мешки, набитые шерстью, с которыми приблизились теперь на расстояние 80 сажен от рва и под прикрытием которых тотчас же начали окапываться. Несмотря ил стрельбу со всех сторон и из ружей, и из пушек, они в течение одного часа вырыли посередине холма траншею в 80 сажен; затем вырыли и вторую траншею, а к вечеру была готова третья, шедшая вниз с холма к городу. После солнечного захода они сделали еще одну траншею поперек холма на 15 сажен ближе к городу, а ночью еще две. Затем они устроили две батареи, на которых расставили 7 пушек.

На военном совете решено было сделать на другой день на рассвете вылазку из города и замка с 2000 человек из того и другого. Начальство над вылазкой было поручено двум подполковникам из полков Гордона.

Офицеры с немногими солдатами, которых им удалось собрать около себя, производили стычки с турками и принудили их отодвинуться к прежним своим траншеям; после этого русские отступили…

10-го на рассвете турки начали стрельбу с двух батарей, устроенных против кронверка, и с третьей, устроенной против города около холма и уставленной 5 пушками. Они стреляли безостановочно, целя прямо в бойницы и бруствер. Гарнизон тоже усиленно стрелял из ружей и пушек, но русские канониры не были достаточно искусны. В этот день убито 27 солдат и несколько офицеров и около 40 человек ранены, большей частью гранатами и щепками; в город и замок попало 278 ядер и 86 бомб…

В ночь на 11-е турки устроили еще 3 батареи; одна из них с 5 пушками, а другая с 2 были направлены на город; третья, на которой было 3 пушки, прямо на угол среднего больверка; турки усиленно стреляли весь день и сделали несколько проломов в бруствере; ночью Гордон велел заполнить их. В этот день в замке было убито 18 человек и ранено 25. В город и замок попало 468 ядер и 246 бомб из 7 мортир.

В ночь на 12-е турки значительно подвинулись со своими траншеями. Против Крымских ворот турки устроили 2 батареи, которые защитили шанцами. 3000 человек отдан был приказ сделать в 3 часа пополудни вылазку из разных мест. Они дошли до траншей, вогнали в них после храброго сопротивления турок, и нанесли им сильное поражение. Захвачено было также два знамени. Между тем турки сделали вылазку из своих траншей, находившихся около холма, и принудили русских поспешно отступить, причем у русских было убито 2 стрелецких капитана и 11 рядовых, а ранено 27 человек. В тот день в замок и в город попало 542 ядра и 183 бомбы…

13-го было узнано, что турецкая и татарская конница перешла у Кирилова Тясьмин и направилась на русскую армию, стоявшую еще по ту сторону Днепра.[34]

Турки устроили батареи как раз против куртины, с правой стороны, и поставили на ней 4 больших пушки, из которых безостановочно стреляли в бойницы. В этот день в город и замок попало 528 ядер и 160 бомб…

14-го турки сделали батарею против левой стороны и поставили на ней 3 больших пушки. Ниже они устроили еще 2 батареи, с которых начали обстреливать новое укрепление перед Крымскими воротами. Они еще ближе подвинулись с своими траншеями к этому укреплению. В этот день в город и в замок попало 635 ядер и 217 бомб…

15-го турки всю ночь были в стычках с русскими у вершины контрэскарпа, бросали в них ручные гранаты и сделали несколько нападений, надеясь оттеснить русских, которые, однако, каждый раз отгоняли их с уроном.

Этот день турки усердно работали над задними своими траншеями, повышая их. В город и в замок попало 578 ядер и 265 бомб…»

Так продолжалось еще десять дней: непрерывная бомбардировка, сотни ядер и бомб, обрушенные на крепость, упорные осадные работы турок, все ближе подбиравшихся к городскому валу, вылазки и ночные стычки, и — потери, потери, потери…

Но вернемся к хронике обороны, пропустив записи за эти десять дней:

«26-го осажденные были немало напуганы, увидев у неприятеля второе хорошо защищенное укрепление. В этот день в замок и город попало 849 ядер и 212 бомб…

27-го гарнизон был занят исправлением проломов и всех мест, поврежденных пушками, и наполнением бочек водой. На рассвете турки начали стрелять с батареи, устроенной с наружной стороны рва; убив в скором времени двух канониров, они сбили с лафетов пушки осажденных. Между тем было замечено, что турки начали рыть мины по левую сторону больверка и по направлению к земляному валу. В этот день в город и в замок попало 905 ядер и 313 бомб, многие из них попали в старый замок…

28-го на рассвете Гордон заметил, что турки дошли со своими апрошами до самого городского рва. Весь день турки, не переставая, стреляли в вал и разбивали балки, падавшие на пониженный вал и ранившие стоявших там солдат. Деревянная часть вала несколько раз загоралась, но каждый раз тушилась заготовленной в большом количестве водой. На противоположном берегу реки в саду турки устроили новую батарею. Оттуда они обстреливали из 7 пушек старый замок.

В час пополудни загорелась от зажигательного ядра одна из самых больших церквей в городе; потушить ее не было никакой возможности. Огонь перешел на соседние дома и вскоре так распространился, что в короткое время была обращена в пепел большая часть города. Жар от огня был так силен, что в некоторых местах казаки не могли устоять на валу. Тем не менее турки не отважились на штурм, а только стреляли из пушек и мортир.

После полудня было заключено, что в турецкий лагерь прибыло свежее войско. Под вечер турки сделали несколько жестоких нападений на пониженный вал, силясь согнать с него осажденных камнями и ручными гранатами. В этот день в город попало 844 ядра и 225 бомб…

29-го на рассвете турки с помощью фашин подошли к пониженному валу почти до самого бруствера его. Таким образом, здесь невозможно было долее держаться. В 10 часов турки сделали штурм и отогнали стрельцов с этой позиции, унесли бруствер, после чего отступили в свои окопы и начали, не переставая, стрелять в это место с 7 батарей так, что не было никакой возможности вновь занять его. Около двух часов пополудни турки взорвали часть укреплений у Крымских ворот, но не посмели вступить в пролом, так как старый равелин был очень хорошо исправлен. В этот день в город и в замок попало 976 ядер и 283 бомбы…

30-го в полдень Гордон заметил, что значительное количество турок, как конницы, так и пехоты, выступило из лагеря и частью разошлось по траншеям, частью расположилось у старого вала. Предполагая поэтому штурм, Гордон велел дать знать всем постам и пикетам, чтобы они были на стороже и зарядили картечью пушки.

Турки взорвали исходящий угол среднего больверка и сделали взрывом пролом в 15–20 сажен. Мусор, земля и дерево — все это полетело вниз; несколько человек было задавлено, а около 20 убито. Гурки со страшным криком ворвались в пролом, но, увидев у конца его ретраншемент, легли на животы и прикрылись щитами или тарчами.

Выстрелив из всех своих пушек, турки вновь сделали штурм, но заметив, что русские солдаты защищают пролом в довольно значительном количестве, поспешили назад в свои траншеи; снова началась стрельба из пушек в пролом, причем многие из русских солдат были частью убиты, частью ранены, и раньше всех храбрейшие.

Несмотря на это, турки по-прежнему подвергались опасности: едва они показывались, в них начинали стрелять из пушек картечью и из ружей, причем многие из них были убиты. После того как этот жаркий бой продолжался около двух часов, турки взорвали вторую мину под куртиной; взрыв потряс весь замок подобно землетрясению, так что в нижнем городе думали, что и старый и новый замки взяты. Между тем турки не достигли этим взрывом своей цели, только часть вала взлетела на воздух. Спустя приблизительно час турки сделали страшный приступ; так как они ничем не были прикрыты, то многие из них и были убиты. Этот жаркий бой продолжался 4 часа.

В этот день в город и в замок попало 954 ядра и 328 бомб…

31-го турки не бездействовали и ночью, им удалось сделать в проломе ложемент. Турки значительно приблизили и укрепили свои траншеи против реки, особенно против небольшого нового бастиона. В старом замке турки пробили каменную стену у Дорошенковской башни внутри вала против города. К вечеру турки достаточно укрепили свои позиции в проломе и поставили там 10 знамен с пиками и алебардами. В этот день в город и в замок попало 856 ядер и 273 бомбы…

1-го апреля с наступлением ночи в Чигирин явился перебежчик и рассказал, что 27 июля в армию прибыл Каплан паша с 3000 человек, что турки очень встревожены известием о движении русской армии от Днепра к Чигирину, что многие конные полки готовы итти с Капланом-пашой навстречу русской армии и, наконец, что в турецкой армии идет речь о генеральном штурме.

В полночь турки с большой поспешностью оставили свои укрепления по ту сторону реки (Тясьмина).

На рассвете около 3000 турецкой кавалерии перешли со 100 знаменами через мост и направились к Днепру; оставшиеся же усиленно стреляли из тяжелых орудий и бросали бомбы в город и в замок. Около полудня они взорвали мину слева от пролома у замка и разрушили взрывом часть вала, но не отважились на штурм. Часа через 2 после этого они взорвали еще мину и сделали большой пролом в куртине нового бастиона. В то же время турки взошли с 10 знаменами на вал, но были принуждены с большим уроном отступить назад за ров. В этот день в город и замок попало 708 ядер и 196 бомб…

2-го августа казаки, выехавшие ночью, привезли с противоположной стороны Тясьмина турка, выдававшего себя за купца; он сказал, что русская армия шла на помощь городу; что армия, которая должна помешать этому, находится под начальством Каплана-паши и что Каплан-паша имеет при себе не более 3000 человек; далее он сказал, что во время осады убито уже 6000 человек и более чем вдвое ранено, что турки удивляются упорному сопротивлению и досадуют, что им не удается поджечь ни город, ни замок.

Утром несколько рот турецкой кавалерии отправились через мост к армии.

В этот день турки особенно усиленно стреляли в вал и взорвали двумя минами часть его по обеим сторонам пролома в замке. Через полчаса они взорвали еще мину у куртины городского вала, но ни тот, ни другой раз не сделали штурма. В старом и новом замках не было ни одного места, которое было бы защищено от бомб, камней и стрел. В этот день в город и замок попало 1008 ядер и 387 бомб…

3-го к утру к пониженному валу явился перебежчик христианин, рассказавший, что турки, намереваясь сделать генеральный штурм, заготовили 500 штурмовых лестниц и продолжают делать мины под городским валом и в разных местах под новым замком. Далее он рассказал, что во время осады у турок убито и ранено много народу и что один из знатнейших пашей убит, а другой тяжело ранен.

Около 2 часов пополудни турки взорвали подкоп, разрушили взрывом часть вала по правую сторону про-.лома и приблизились с 12 знаменами, пытаясь проникнуть через пролом. Два часа продолжалась горячая схватка, пока турки, наконец, не были выгнаны из пролома.

В это время наместник Иван Иванович Ржевский, спешивший в старый замок к тому месту, где произошел взрыв, был убит там недалеко от своей квартиры бомбой, осколок которой оторвал ему нижнюю челюсть.

Вечером к Гордону явились полковники и офицеры с просьбой принять на себя главное начальство.

Ночью к Гордону привели христианина, бежавшего от турок. Он рассказал, что утром этого дня русская армия заняла холм и захватила турецкие пушки, всю амуницию, палатки и поклажу; при этом много турок было частью убито, частью пленено; между первыми находился Эскижер-паша, между последними Осман-паша. Несмотря на это, турки решили сделать генеральный штурм, в случае же неудачи его отступить. Поэтому Гордон ночью же послал к боярам гонца, сообщая им о беспорядочном бегстве турок и о состоянии гарнизона и прося поспешить для одержания победы.

В этот день в город и замок попало 973 ядра и 225 бомб…»

Этот день, пожалуй, стал переломным в обороне Чигирина. Гарнизон измучили непрерывные бомбардировки (были дни, когда на город обрушивалось более тысячи ядер и сотни бомб!), минная война, частые приступы. В валах и стенах зияли многочисленные проломы. Оказалось, что у верховного визиря Мустафы-паши достаточно сил, чтобы и сражаться с армией Григория Ромодановского, и штурмовать стены Чигирина. Более того, он готовился к генеральному штурму, которого защитники города могли не выдержать. Все надежды возлагались на быструю помощь извне, от Ромодановского и Самойловича. Их ждали, судя по рассказам перебежчиков и пленных, с часу на час. А когда выяснилось, что воеводы почему-то медлят, боевой дух гарнизона упал. Немаловажную роль в этом сыграла и гибель наместника Ивана Ивановича Ржевского, который пользовался у офицеров и солдат большим доверием и авторитетом. В этом отношении с ним не мог, конечно, сравниться «иноземец» Гордон.

В Чигирине не знали достоверно, что произошло и что происходит на холмистой равнине между городом и рекой Днепром, почему Григорий Ромодановский так долго простоял у днепровского берега, а победив Каплан-пашу, тут же не явился с полками на выручку гарнизона.

Попробуем ответить на эти непростые вопросы.