Предотвратить маскулинизацию

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Предотвратить маскулинизацию

Теперь рассмотрим аргументы Федерации женского спорта, пригласившей двух адвокатов: Симон Уэйлер и Ивонн Неттер.

Первая из них объяснила, каким образом исключение Виолетты Моррис связано с защитой «высшего интереса» Федерации. Прежде всего, речь идет об имидже, который необходимо поддерживать в глазах опекунов и других источников финансирования: Федерация, куда входят представительницы легкой атлетики, баскетбола, футбола и баретты (предшественницы современного регби), зависит от Французской федерации легкой атлетики (мужской), от Национального комитета по делам спорта и от министерств, которые ее спонсируют, среди которых Министерство народного образования, поскольку его миссия, в частности, заключается в том, чтобы «улучшать здоровье девушки и женщины». Соревнования — это только средство; прежде всего необходимо привлечь в спорт большое количество девушек. Линия защиты Симон Уэйлер не вызывает единодушной поддержки, она выражает лишь мнение председательницы Федерации, доктора Легран{590}. Легран полагает, что Федерация рискует лишиться господдержки, поскольку в ее адрес уже высказывались угрозы, в которых упоминалось «дело» Виолетты Моррис.

Образ женского спорта также необходимо укреплять в глазах родителей. Со своими тремя тысячами членов Федерации Франция бледно выглядит на фоне соседних стран. Чтобы увеличить их число, необходимо успокоить родителей, убедив их в том, что вне спортивного поля девушки не будут как-то отличаться от своих сверстниц. Также следует подавать им хороший пример, а постоянное несоблюдение дисциплины Виолеттой Моррис, напротив, представляет собой «наиболее вредный пример» из-за «костюма, который, возможно, и не неприличный, но непристойный и двусмысленный». Наконец, Федерация посредством своего адвоката сообщает, что Виолетта Моррис не лишается доступа ко всем видам спорта, а только к тем, которыми занимаются в рамках организации.

Кристиан Гюри прав, когда видит в этом деле столкновение двух концепций женского спорта: «любезного времяпрепровождения для графинь и юных девиц» и «радикального поиска пределов собственных возможностей, который ради спорта уничтожает такие понятия, как „элегантность" и „вкус"»{591}. Алис Милья, основательница Федерации и сторонница соревновательного спорта, доброжелательно относившаяся к Виолетте Моррис, уступает в этой внутрицеховой баталии доктору Легран, которая смотрит на спорт как на профилактические занятия, цель которых — подготовка к материнству. Феминистки ее оправдывают, опасаясь всего того, что «может поставить расу под угрозу». Необходимо готовить хороших матерей, а не новых чемпионок.

Второй адвокат Федерации женского спорта Франции — Ивонн Неттер, важная фигура феминистского движения в послевоенный период{592}. Тот факт, что она, будучи разведенной, не стесняла себя ничем в своих любовных увлечениях, что она стала современной эмансипированной женщиной, получившей образование и самостоятельно зарабатывающей на жизнь, ее публичная позиция, в соответствии с которой она поддерживала Движение за сексуальную реформу (а позднее — Организацию планирования семьи), свидетельствуют о том, что в отличие от других феминисток своего времени она не была пуританкой. И ее участие в процессе со стороны обвинения лишь подчеркивает те идеологические рамки, в которых находилась защита, а также силу некоторых предрассудков.

Адвокат-феминистка грубо обвиняет Виолетту Моррис, ссылаясь на действующие моральные нормы. Со своих феминистских позиций она не готова принять возможность перехода из одного гендера в другой: «Мадам Виолетта Моррис, господа, настолько убеждена в том, что только мужчины правы, что пошла еще дальше в своем стремлении походить на них и искалечила себя: она отрезала себе грудь». Отметим, что Моррис сделала операцию уже после тех поступков, в которых ее обвиняют. Виолетту Моррис подозревают также в неискренности: Ивонн Неттер утверждает, что женщины, которые переодеваются мужчинами, хотят привлечь к себе внимание, и напоминает, что об этом рассказывала Рашильд. Аргумент о костюме, который Виолетта носила во время войны, не проходит: у истицы было время вновь перейти на гражданскую одежду.

Еще один очень интересный довод: женская одежда меняется и освобождается от своих пут; слишком короткие юбки стали вновь приличными, корсет больше не носят, «женский костюм совершенно мягкий и подходит для всевозможных занятий женщины XX века».

По примеру своей коллеги, которая употребляет слово «двусмысленный», Ивонн Неттер намекает на опасность для морали, которую представляет Виолетта Моррис в женских раздевалках, и полагает, что следует избегать ее «тесного контакта с молодежью, у которой и без того достаточная склонность к маскулинизации». Федерация заявляет, что у нее есть об этом свидетельства, полученные из спортивных кругов.

«Как мадам Виолетта Моррис может говорить о нанесенном ей ущербе, если она носит свой костюм незаконно?» — бросает Ивонн Неттер. «Женщины не имеют права носить кюлоты на улице» — это утверждение выглядит особенно удивительно в устах столь прогрессивно настроенной феминистки. Чтобы носить мужскую одежду в повседневной жизни, необходимо разрешение, а чемпионка его не запросила.

Законы остаются законами для всех, соответствующее распоряжение существует… даже для мадам Виолетты Моррис. Чтобы носить мужскую одежду, женщина должна иметь разрешение от префектуры полиции. Очевидно, что мадам Виолетту Моррис никто не арестует на выходе из этой аудитории, она так ходит, и никто не осмелится арестовать ее, чемпионку, но если в ходе какой бы то ни было манифестации она будет задержана, уверяю вас, полиция потребует от нее показать разрешение, которое она не сможет предъявить.

Ивонн Неттер заканчивает свое выступление похвалой женственности, которую француженки должны стараться сохранять, если они хотят продолжать двигаться по пути равенства. А кокетство — одно из условий их успеха. Федерация имеет все законные основания для того, чтобы исключить Моррис из своих рядов. «Мы не хотим сделать из этих юных девушек таких мужчин, одетых в брюки, пальто, воротничок и галстук <…>. Мы хотим воспитывать здоровых, серьезных, разумных, спортивных — и, конечно, современных! — девушек, которые понимают, что самая красивая роль женщины — это нежное материнство». Не оставляя адвокату Лоту монополии на остроумные высказывания, адвокат заявляет, что поскольку «мадам Виолетта Моррис отрезала себе груди, то последний вид спорта, очевидно, ей недоступен».

Таким образом, феминистки встают на сторону порядка, а мужчина — адвокат Лот — демонстрирует письмо префекта полиции, в котором тот заверяет, что женщин в брюках больше не преследуют. «Некоторые пытаются возродить распоряжения времен Старого порядка, а также решение, вынесенное на II год Революции санкюлотами. Тогда им не удалось запретить молоты, не помешали они им и возродиться. Сегодня их распоряжения — пустые слова. Префект заявил, что они устарели». Сам префект полиции не осмеливается «будить этот текст ото сна», замечает один журналист{593}!

Общественное мнение терпимо относится к эксцентричности, которую оно воспринимает со смесью иронии и сочувствия. В прессе множатся юмористические статьи. Illustration (8 марта) отмечает парадокс: адвокат в мантии[68], а его клиентка в брюках. Чемпионку сравнивают «с соблюдением всех пропорций» с Жанной д’Арк, «которую судьи Руана обвинили в том, что она отказалась от одежды своего пола. Несколько удивительно видеть, что с XV века ничего не изменилось и что по-прежнему в зале суда необходимо собрать мужчин, одетых в адвокатское платье, чтобы выяснить, имеет ли право женщина носить кюлоты». Еженедельник выражает удивление и тем, что «женщины спорта»{594} выступают против равенства, которое, как казалось, нашло в этом занятии — в особенности в легкой атлетике — широкое поле для применения, и приходит к выводу, что, «если женщина и хочет быть равной мужчине, она не готова заходить в этом равенстве настолько далеко, чтобы завоевать воротнички и подтяжки».

С точки зрения Федерации, на кону стоит образ развивающегося женского спорта. Как и в случае с другими вопросами, необходимо доказать, что он не угрожает существующему различию между полами. В 1930-е годы во время спортивных соревнований будет зафиксировано несколько случаев, когда мужчины-атлеты соревновались с женщинами, позднее оказавшимися мужчинами или людьми, имеющими признаки обоих полов{595}. Профессиональный спорт рождает полемику, которую социолог спорта Катрин Луво называет «тяжбой о вирилизации» спортсменок. Действительно, интенсивные тренировки меняют женскую морфологию, снижая массу жира, уменьшая грудь, иногда прекращая менструации — тем самым сокращая разницу между полами. Пресса с легкостью называет спортсменок «третьим полом»… Таким образом, она выражает беспокойство, вызванное отходом от гендерной нормы, и показательным образом использует выражение, отсылающее к гомосексуальности.

Из процесса Виолетты Моррис невозможно сделать вывод о ее сексуальной ориентации, поскольку обе стороны молчат по этому поводу. Лишь несколько намеков на ее моральный облик, присутствие в женских раздевалках, массаж на спортивном поле, близость к молодежи могут свидетельствовать о том, что на самом деле является совершенно очевидным. Как мы уже видели, травестия на тот момент воспринимается как внешний признак извращенности. Не склонная к скрытности, Виолетта Моррис пользуется репутацией женщины скандальных половых связей. Каким-то образом она воплощает в себе «лесбийскую опасность», которая парит над спортом. «Мальчиковость», в которой ее обвиняют, может восприниматься как синоним лесбиянства{596}.