Американские утопии
Американские утопии
Начиная с 1820-х годов и вплоть до конца XIX века появляются реформаторы, которые выступают за ношение костюма, включающего в себя брюки, поддеваемые под короткую (доходящую до колен) юбку, удобное решение для борьбы с «пагубным» влиянием моды и возможность дать американским женщинам духовное и физическое благополучие. Этот продолжительный эпизод недавно был изучен американским историком Гейл Фишер в богатом источниками труде Pantaloons and Power, который позволяет нам по-новому взглянуть на эту историю во Франции{242}. Это было не организованное и скоординированное движение, а лишь усилия отдельных мужчин и женщин (иногда — общественных ассоциаций) по популяризации альтернативного способа одевания женщин — без корсета, но приличного и чрезмерно не открывающего тело. Все они пришли из самых разных кругов: это оуэнисты, гигиенисты, перфекционисты, мормоны, адвентисты седьмого дня, медиумы, феминисты, дамы высшего общества, а также путешественницы и авантюристки… Движут ими тоже разные соображения — политические, религиозные, медицинские и просто любовь к эксцентричности. Задавая вопрос о том, был ли в Америке общественный контроль одежды, Гейл Фишер приходит к выводу, что его создавали сами реформаторы мужского и женского пола, хоть и выступали при этом против существующих порядков.
Религиозный контекст в США весьма специфичен: представители среднего класса, привлеченные процессом церковного возрождения, охвачены боязнью согрешить и стремятся достичь личного спасения. Движение перфекционистов за счет образования и самоконтроля способствует цивилизации и улучшению американского общества по всем направлениям. Его участники борются с преступностью, дуэлями, пороками и бедностью, одновременно поддерживая основные течения того времени — пацифизм, умеренность, права женщин и отмену рабства. Женщинам здесь уделяется важная роль хранительниц добродетели. Всего на материке создается около сотни утопических обществ, члены которых разочаровались в Революции и республике. Каждое из них хочет стать примером реформ, возможных для всего общества. Некоторые вдохновляются идеями просвещения, другие — религией.
Движение за реформу здравоохранения стремится найти в природе Божьи законы, которые позволили бы избежать болезней. Это жизнь в гармонии с природой, внедрение более здоровых норм питания, лечение методами гомеопатии и гидротерапии. Любая чрезмерность — в сексе или поедании красного мяса — осуждается. От внимания членов движения не ускользает и манера одеваться: «The laws of health come from God, the laws of Fashion from Paris milliners»{243}, — пишет один реформатор одежды в 1853 году. Женщин делают ответственными за собственное здоровье, а значит, и за здоровье семьи и общества в целом. К похвале женскому self-control (самоконтролю) добавляется domestic feminism (домашний феминизм). Женщины добиваются более высокого уровня ответственности, как Элен Гулд Уайт, проповедница, руководившая адвентистами седьмого дня. Одновременно филогинный и морализаторский дискурс продвигает «настоящую женственность», выражает «внутреннюю чистоту женщин», этих «моральных охранительниц семьи». Женщины охотно вступают в Национальную ассоциацию реформы одежды, возникает движение феминисток. В 1840 году в Лондоне во время Всемирного конгресса против рабства, в президиум которого не пускают женщин, Лукреция Мотт (1793–1880) знакомится с Элизабет Кэди Стэнтон (1815–1902). Между двумя сторонницами аболиционизма возникает симпатия. В июле 1848 года они организуют конгресс в Сенека-Фоллз, с которого и начался современный феминизм. В принятой на нем Декларации прав женщин говорится: «Все мужчины и все женщины были созданы равными, <…> получили Создателем определенные неотъемлемые права и <.. > среди этих прав есть право на жизнь, на свободу и на стремление к счастью»{244}.
Хотя не все реформаторы одежды согласны с идеями феминизма, все они идут в русле религиозных альтернатив и движения гигиенистов. В большинстве своем они находятся в неформальном лагере критиков моды, представителей которого можно встретить в среде священников, врачей и журналистов.
«Антимодный» дискурс, который отождествляет любое вестиментарное изменение с опасным для общества беспорядком, изобретен не в XIX веке, но он окрашен особенностями того времени. «Мода убивает женщин»… и грозит рождаемости, а значит, и белой расе. В 1870-е годы главной мишенью обвинений станет корсет, но в начале века критика нацелена прежде всего на нескромность одеяния. Скромности, которая была одновременно «республиканской» и «женской» добродетелью, противопоставляются независимость, расточительность и сексуальная провокация. Женщины виновны в том, что с помощью моды вызывают желание мужчины, вместо того чтобы, наоборот, регулировать мужскую сексуальность.
Вдали от развратной столицы Роберт Оуэн, о котором мы уже упоминали, пытается одеть женщин в брюки. Этот шотландец, приехавший в Америку, чтобы создать новое общество, основанное на «гуманитарных» и социалистических идеях, обосновывается в Индиане. Эксперимент продлился два года — с 1825-го по 1827-й. Начатый при большом энтузиазме и участии 900 добровольцев, он терпит крах по многочисленным причинам (отъезды, напряженность, вызванная религиозными вопросами, отсутствие Оуэна, активный прием новых членов сообщества и т. д.). Равенство, к которому стремился Оуэн, проявляется в питании, жилье, образовании и одежде, которая воспринимается как элемент различия, соперничества, а также как бессмысленная трата. Женщины, жившие в сообществе, носят мантию до колена и брюки, которые напоминают штанишки девочек — это придает «экстравагантный» вид, который им, кажется, не особо нравится. В коллективной памяти этот основополагающий опыт делает брюки символом равенства полов. Но Гейл Фишер подчеркивает, что брюки не разрушают различия между полами, не открывают новых экономических возможностей для женщин и ничего не меняют в идеологии, управляющей отношениями между полами. «В Новой Гармонии брюки символизируют новую форму эксплуатации женщин, а не их эмансипацию»{245}. В повседневной жизни сообщества работой по дому занимались исключительно женщины…
Начиная с этой эпохи, продолжает Гейл Фишер, мы видим, что в самих по себе брюках нет ничего освободительного. Любая одежда может наложить ограничения на ту, кто ее надел. Поскольку Оуэна обвиняют еще и в том, что он проповедует свободную любовь, у брюк появится также фривольная коннотация. Никто не следует его примеру, который так и остается в пределах Новой Гармонии. В это же время в других подобных сообществах утописты делают выбор в пользу упрощенной одежды, поскольку Библия требует носить одежду, которая бы различалась для каждого пола.
В 1830-1840-е годы в защиту брюк выступают из соображений здоровья. Гигиенисты, ратующие за реформу одежды, публикуют книги и устраивают конференции, на которых осуждают подчинение женщин мужчинам. В рамках этой тенденции женщины не на публике носят под коротким платьем брюки, зачастую думая, что больше никто так не делает. Они считают, что поступают как курортницы на европейских термальных источниках.
Следующий эксперимент произошел в Онейде, штат Нью-Йорк, где в 1848 году Джон Хамфри Нойс (1811–1886) основал Общество перфекционистов. Эта секта продемонстрировала, что брюки могут одновременно иметь смысл коммунистический и христианский, поскольку они наряду с другими средствами помогают стать «совершенными последователями Христа». Новый костюм позволяет порвать связь со светским миром, вызвать духовный подъем, освободить женщин от их тщеславных устремлений. Нойс, отец этой общины, считает, что женщины должны одеваться просто и скромно, без украшений, самостоятельно шить себе одежду трех разрешенных цветов (синий и каштановый днем, белый вечером). Важно отвлечься от парижской моды, чтобы отправиться к новому Иерусалиму, достичь «природной одежды без одежды» Эдемского сада, не став при этом нудистами. Нойс считает, что традиционное платье противно природе, поскольку женщина — животное о двух ногах. Женщин, как и девочек, он заставит одеваться в панталончики, доходящие до колен. Еще удивительнее то, что жительницы общины должны стричь волосы, несмотря на известную фразу святого Павла, предписавшего носить длинные волосы, которые он связывал с целомудренной вуалью. Нойс считал, что это предписание следует заново интерпретировать. Благодаря коротким волосам и панталончикам облик перфекционистки приближается к фантазиям их «отца» о красоте девственниц. Официально речь идет о защите мужчины от его сексуальных желаний и контроле над женщинами, что не обязательно противоречит либеральной сексуальной морали этой общины, разрешающей контрацепцию посредством извлечения мужского полового органа из влагалища до эякуляции и практиковавшей стирпикультуру — подбор родителей для рождения детей, предшественницу евгеники. О том, чтобы одевать мужчин так же, как женщин, речи не идет: разница между полами сохраняется. Эксперименту будут подражать, и он продлится вплоть до 1879 года.
В последующие годы с брюками экспериментируют и другие общины. В частности, появляются брюки-блумеры, которые в 1850-х годах носили две первые жены Стрэнга[37], основателя странгитского мормонизма. Но мормоны восстают против этой обязанности, которая делала их объектом насмешек.