Конец эпохи

Конец эпохи

Дальше археологи могут только констатировать конец Черняховской культуры, которая в течение V века переходит в сильно упрощенную культуру, отмечающую Великое расселение славян [Седов 2002: 200-205]. Что произошло? Ранее упадок черняховских поселений связывали с нападениями гуннов, но гунны еще в конце IV века ушли в Паннонию. Что же случилось? Случилось то, что общая тенденция «развития» варварских племен Европы докатилась и до славян.

По всей Европе в те века земледельцы срывались с мест, сбиваясь в «племена» под условными наименованиями: франки – свободные, саксы – ножовщики, алеманы – сброд, свевы – бродяги (можно добавить, что и этноним «вандалы», вполне возможно, одного корня с современным английским словом «wander» – кочевать); про остроготов и везеготов говорилось выше – они также были не те, что готы, жившие в Скандинавии на два века раньше. Каким образом переносилась эта «инфекция» от народа к народу, сказать довольно сложно, но факт остается фактом – одно племя за другим переживали период разрушения всех традиционных связей, старого порядка, старой морали, переходили в «текучее состояние» воинственных орд, успевали принести немало неприятностей соседям, после чего зачастую гибли, как, например, те же вандалы в Африке, или впадали в тяжелейший внутренний кризис, как варварские королевства VI-VII веков.

У славян как было указано ранее, во времена «Кащеева царства» начальные стадии этих процессов часто выливалось в межплеменные трения. Переломным событием, очевидно, стал поход «Винитария», описанный выше. Не из-за человеческих жертв (хотя, несомненно, они и были немалыми); и, разумеется, не из-за материальных потерь. Всем приднепровским славянам, сторонникам «черняховского» образа жизни был нанесен тяжелейший моральный удар. Воочию было продемонстрировано, что наиболее бесполезная часть общества, даже вредная – беспокойные смутьяны – оказалась наиболее подготовленной к встрече с «Кащеевым войском», в то время как самые почтенные и уважаемые хранители черняховских традиций показали себя не с лучшей стороны. Выше цитировался довольно высокомерный отзыв Иордана о «негодных для войны» венетах. Если это суждение готов (как и весь эпизод об их походе против славян – см. выше) перенести на несколько лет вперед – на «вторую» войну, то следует признать его небезосновательным. Набравшие боевой опыт в жестокой «первой» войне с гуннами и разъяренные ею же, остроготы стали профессиональными воинами, которые должны были (и это неудивительно) показать свое преимущество в бою против ополченцев-славян, которые, хотя и храбро защищали свою землю (и даже разгромили в первом сражении остроготов, что отмечает и Иордан), но из-за своего земледельческого быта были тяжеловаты на подъем, особенно во время весенней и летней полевой страды и, вероятно, часто не успевали собираться из многих сел для борьбы с сосредоточенной массой готов. Побеждали в той войне те, кто безжалостно бросил свое хозяйство, деревню и семью, достал коня у аланов и шел в погоню за «Кащеевым войском», где бы оно не находилось, а те, кто решил остаться сжать созревающий хлеб, погибали, пытаясь одной деревней сопротивляться целому войску готов.

Поэтому после войны ситуация изменилась радикально. Самые сильные и храбрые уходили в грабительские походы на запад и юго-запад, сначала – с гуннами, потом – сами по себе. Оставались те, кто не мог (да по-настоящему и не хотел) бороться за сохранение «Трояновых веков». Из-за большого количества пиратов рухнула торговля хлебом в Причерноморье; из степей пришли новые враги – булгары, которые начали нападать на славянские поселения, выдвинувшиеся в черняховскую эпоху далеко от спасительного леса. Обе эти напасти были вполне преодолимы: Константинополь стал крупнейшим городом мира и, следовательно – необъятным хлебным рынком, борьба с пиратством была посильным делом. Булгары были грозными врагами, но явно не сильнее аланов и готов. Дело было в другом – массу славян перестала устраивать прежняя сытая и безопасная жизнь черняховцев. Доказывая свою храбрость (и безрассудство), славянские дружины доходили до Пелопоннеса и Малой Азии. В Поднепровье разрушались остатки прежнего политического единства (где уж было сопротивляться набегам из Степи!). Союзы племен, племена, общины раскалывались, прежние собратья уходили на Балканы, за Эльбу, к озеру Ильмень. От племен и общин откалывались одиночки – и вливались в дружины князей, которые становились от этого грозными не только для греков, германцев и других «заморских» народов, но и для своих соплеменников. Наступила новая эпоха. О «Трояновых веках» осталась только память.