Развязка
Развязка
«Но с такой свободой повелевал он [Винитарий – В.Б.] едва в течение одного года: [этого положения] не потерпел Баламбер, король гуннов; он призвал к себе Гезимунда, сына великого Гуннимунда, который, помня о своей клятве и верности, подчинялся гуннам со значительной частью готов, и, возобновив с ним союз, повел войско на Винитария. Долго они бились; в первом и во втором сражениях победил Винитарий. Едва ли кто в силах припомнить побоище, подобное тому, которое устроил Винитарий в войске гуннов! Но в третьем сражении, когда оба [противника] приблизились один к другому, Баламбер, подкравшись к реке Эрак, пустил стрелу и, ранив Винитария в голову, убил его; затем он взял себе в жены племянницу его Вадамерку и с тех пор властвовал в мире над всем покоренным племенем готов, но, однако, так, что готским племенем всегда управлял его собственный царек, хотя и [соответственно] решению гуннов». [Иордан 1997: 108].
Об этой второй фазе войны было много сказано еще в главе I, поэтому следует отметить только некоторые детали. То, что гунны, несмотря на их подвижность и «сообразительность», не были в курсе всех дел в Причерноморье и пришли с карательной экспедицией «едва в течение одного года», подтверждает прежний вывод о том, что после «первой» войны с готами, окончившейся около 375 года, гунны ушли обратно в степи Прикаспия, и даже ту часть везеготов, что держались до 380 года в лесных дебрях у Дуная, добивали, скорее всего, не гунны, а их местные союзники. Упоминание о некоем Гезимунде – готском вожде, перешедшем на сторону гуннов – ценно тем, что упоминается о клятве, данной им гуннам. Очевидно, что такую же клятву Баламберу или другому вождю гуннов давал и Кащей; и то, что, напав на союзников гуннов, он стал клятвопреступником, сильно облегчило задачу посольству уличей в ставке Баламбера («стреляй неверного кащея!!»). Сам же переход части готов на сторону гуннов мог иметь место при разных обстоятельствах. Когда готский табор, несмотря на все успехи, так и не смог прорваться за Днестр, а в степи появились отряды гуннов, то, безусловно, у некоторых готских вождей вполне могла внезапно проявиться «верность» к непобедимым гуннам, даже о своих клятвах они могли «вспомнить», свалив неповиновение на проклятого Кащея. Возможно, однако, что подобные эпизоды имели место не в начале, а в конце второй фазы войны, когда готы были уже крайне измотаны гуннскими партизанскими набегами в степи и нападениями тиверцев в речных долинах – об этом могут говорить слова «возобновив с ним союз» (то есть «союз» был разорван). Готы, оставшиеся верными Кащею, так и не прорвавшись за Днестр, вынуждены были отступить в долину Днепра; там они изнемогали от нападений гуннов и тиверцев и держались только благодаря вере в «непобедимого» вождя, а гибель последнего сразу повлекла развал союза остроготов, и племена стали сдаваться гуннам одно за другим.
Для иллюстрации стоит привести описание войны римлян с кимврами и тевтонами. Судя по всему, общество у германцев мало изменилось за пять столетий. Изменились разве что сами римляне...
«Уже давно один "неусидчивый народ" бродил у северных окраин территории, которую занимали кельты по обоим берегам Дуная. Он называл себя кимврами. С другой стороны, естественно предположить следующее: эти полчища переходили с места на место, быть может, десятки лет; проходя по стране кельтов или близ нее, они, несомненно, охотно принимали в свою среду всякого приставшего к ним воина; отсюда естественно, что полчища кимвров должны были включать немало кельтских элементов...
...Это было странное шествие, подобного которому римляне никогда еще не видали: не набег конных хищников и не "священная весна" молодежи, отправляющейся на чужбину, – весь народ двинулся с женами и детьми и со всем скарбом на поиски новой родины. Жильем служили им повозки...
...Под кожаной крышей повозки помещались утварь, женщины, дети и даже собаки...
...Подобно кельтам и вообще варварам, они нередко заранее уславливались с противником о дне и месте боя и перед началом боя вызывали отдельных неприятельских воинов на поединки. Перед боем они выражали презрение к врагу непристойными жестами и поднимали страшный шум: мужчины оглашали воздух боевым кличем, а женщины и дети барабанили по кожаным навесам повозок. Кимвры дрались храбро, считали смерть на поле брани единственной приличествующей свободному человеку. Зато после победы они предавались самым диким зверствам. Заранее давали обет принести в жертву богам войны всю военную добычу. В таком случае уничтожали всю кладь врага, убивали лошадей, а пленников вешали на месте или сохраняли в живых только для того, чтобы принести в жертву богам...
…Так двигались кимвры внутрь неведомых стран – чудовищный клубок разноплеменного люда, приставшего к ядру германских выходцев с берегов Балтийского моря. Их можно сравнить с нынешними массами эмигрантов, которые пускаются за море тоже со всем своим скарбом, также пестры по своему составу и, пожалуй, так же не знают, что их ожидает впереди...
...Они были так же опасны для культурных стран, как морские волны или ураган, но вместе с тем так же своенравны и неожиданны: то быстро устремлялись вперед, то внезапно останавливались, поворачивали в сторону или назад...
...Кимвры стали просить римлян отвести им земли, на которых они могли бы мирно поселиться, – просьба, которую, впрочем, невозможно было исполнить. Вместо ответа консул напал на кимвров. Он был разбит наголову, римский лагерь был взят...
...Кимвры, вместо того чтобы использовать свою победу над римлянами, опять обратились к сенату с просьбой об отводе им земель, и в ожидании ответа занялись, по-видимому, покорением окрестных кельтских земель.
Итак, германцы оставили пока в покое римскую провинцию и новую римскую армию. Зато в самой стране кельтов у римлян появился новый враг. Гельветы, сильно терпевшие от постоянных войн со своими северо-восточными соседями, решили по примеру кимвров искать себе в западной Галлии более безопасных и плодородных мест для поселения. Возможно, что уже при проходе кимврских полчищ через их территорию гельветы вступили с этой целью в соглашение с кимврами...
...Здесь гельветы встретились с римской армией под начальством консула Луция Кассия Лонгина и заманили ее в засаду. Сам главнокомандующий, его легат консуляр Луций Писон и большая часть войска погибли. Гай Попилий, временно принявший командование над той частью армии, которая укрылась в лагере, капитулировал, обязавшись пройти под ярмом, отдать половину обоза и выдать заложников...
...Спустя три дня Марий выстроил свою армию для решительного сражения на холме, на вершине которого находился римский лагерь. Тевтоны давно уже горели нетерпением померяться силами с противником. Они немедленно устремились на холм и начали битву. Она была упорна и длительна. До полудня германцы стояли непоколебимо, как стена. Но непривычный зной провансальского солнца ослабил их, а ложная тревога в тылу, где толпа римских обозников с криком выскочила из засады в лесу, довершила расстройство уже дрогнувших рядов. Германцы были рассеяны и – что понятно в чужой стране – перебиты или взяты в плен. Сам король Тевтобод оказался в числе пленников римлян. Среди убитых было много женщин. Зная, какая участь ожидает их как рабынь, тевтонские женщины отчаянно сопротивлялись в своих повозках и находили смерть в бою...
...Римляне атаковали неприятеля, который хотя и ожидал этого, но все же оказался застигнутым врасплох. Из-за густого утреннего тумана кельтская конница столкнулась с более многочисленной римской раньше, чем ожидала этого, и была отброшена назад к пехоте, которая в это время строилась для боя. С небольшими потерями римляне одержали полную победу; кимвры были уничтожены. Можно назвать счастливыми тех, которые пали в бою. Их было большинство, в том числе отважный король Бойориг. Они во всяком случае были счастливее тех, кто потом сам в отчаянии лишал себя жизни или попал на невольничий рынок в Риме, вкусил горькую участь раба и поплатился за свое дерзостное стремление к прекрасным странам юга...
… Человеческая лавина, в течение 13 лет наводившая ужас на народы от Дуная до Эбро и от Сены до По, покоилась теперь в сырой земле или томилась в оковах рабства...» [Моммзен 1995 т.2: 128-139]. Всё-таки стоит отдать Кащею должное – пока остроготы находились под его железной рукой, они никак не напоминали морские волны, которые сами не знают, куда их несет. Значимость роли личности Кащея в истории готов несомненна.