Политическая ситуация на Северном Кавказе

Политическая ситуация на Северном Кавказе

Ситуация с развертыванием (точнее — с попыткой развертывания) советского партизанского движения на Северном Кавказе и в Калмыкии показательна с точки зрения тех проблем, с которыми столкнулись его организаторы.

Если выражаться проще, здесь местное население только и ждало, когда советскую власть спихнут к черту.

«…недоверие к гражданскому населению в Красной Армии было столь велико, что во избежание „распространения заразы пораженчества“ был выпущен приказ: „Красной Армии категорически запрещается вступать в контакт с местным населением“. А когда в начале октября 1942 года шло наступление немцев на город Орджоникидзе, местному гарнизону было приказано „передавать в военный трибунал всех паникеров и распространяющих ложные слухи лиц; расстреливать дезертиров, шпионов, мародеров и подлецов на месте“» (Армстронг, с. 213–214).

Именно на Северном Кавказе политика немцев достигла наибольшего успеха. Выяснилось со всей очевидностью, что усилия большевиков полностью подавить здесь антисоветские национальные движения пошли прахом — население встретило германских оккупантов с распростертыми объятиями, ни о какой поддержке партизан не могло быть и речи.

«Накануне войны вспыхнуло крупное восстание в Мечено-Ингушской АССР, продлившееся и после начала войны. Хотя республика и не была оккупирована немцами, в отдельных ее частях положение было нестабильным, и эти районы, по существу, вышли из-под советского контроля — факт, во многом стоивший чеченцам их формальной автономии, а многим из них жизни» (Армстронг, с. 210).

Позже Сталин, воспользовавшись указанным обстоятельством, привел в действие план по ликвидации малых автономий (республик и областей). Калмыцкую АССР ликвидировали «за измену» калмыков 27 декабря 1943 года; Чечено-Ингушскую АССР — за «измену» чеченцев — 11 февраля 1944 года. Заодно ликвидировали Карачаево-Черкесскую и Кабардино-Балкарскую ССР. Всех людей этих национальностей по приказу Сталина вывезли с Кавказа в безлюдные районы Казахстана и Средней Азии, где значительная их часть погибла[32].

Немцы контролировали территорию Северного Кавказа около шести месяцев, с августа 1942 по январь 1943 года. Если бы больше, то их пребывание в этом регионе повлекло бы самые печальные последствия для Москвы:

«Если немецкие попытки подстрекательства к восстаниям в районах, расположенных южнее линии фронта на Кавказе, не увенчались успехом, то сотрудничество с противником местного населения в оккупированных районах Кавказа осуществлялось в значительно больших масштабах, чем где-либо еще на оккупированной территории» (Армстронг, с. 214).

Немцы в свое время причислили малые народы Кавказа к разновидности арийцев (хотя это грубая историческая ошибка: «кавказоидов» в свое время вытеснили на задворки Европы — Кавказ и Пиренеи — именно «арийцы» в ходе своего переселения с севера на юг). Регион Кавказа они планировали использовать в качестве исходного для последующего продвижения на Ближний Восток и в Индию, поэтому было решено создать здесь прочную базу германского присутствия. Соответственно с местным населением на Кавказе «работали» не головорезы Гиммлера, а думающие специалисты из ведомства Розенберга[33].

Они выдвинули лозунг: «При немцах вы сможете жить так, как вам будет угодно» и принялись проводить в жизнь политику предоставления северокавказским регионам реальной автономии — в отличие от Украины и Беларуси. Розенберга поддерживал бывший посол в СССР Фридрих-Вернер фон Шуленбург (1875–1944), возглавлявший тогда так называемую «русскую комиссию». Он и его ближайшие советники Герварт, Пфлайдерер и генерал Кюстринг предложили следующий вариант:

«На Кавказе должны быть созданы независимые государства… Эти государства будут пользоваться независимостью в той же мере, что и Словакия… Несколько государств будут объединены в Кавказскую федерацию, чьим исполнительным органом станет Совет Федерации, в котором представитель Германии будет обладать правом вето» (Армстронг, с. 216).

Настоящие партизаны Северного Кавказа вовсе не выглядели такими «джигитами», как на этой пропагандистской фотографии.

Той же точки зрения придерживался ведущий специалист германских спецслужб по сотрудничеству с коллаборационистами Теодор Оберлендер:

«Без сотрудничества с местным населением Кавказ удержать не удастся, а если и удастся, то лишь с огромными потерями» (Армстронг, с. 217).

Германское военное командование действовало в духе этих принципов. Так, в немецких войсках, направлявшихся на Кавказ, распространялись указания следующего содержания:

«Входящие на Кавказ войска должны:

1. Обращаться с населением Кавказа дружески, за исключением случаев проявления антигерманских настроений.

2. Не чинить препятствий стремлению горских народов избавиться от колхозной системы.

3. Разрешать открытие храмов всех религиозных конфессий и не препятствовать проведению религиозных служб и отправлению обрядов.

4. Уважать частную собственность и оплачивать реквизируемые вещи и имущество.

5. Завоевывать доверие населения образцовым поведением…

6. Давать объяснения всем строгим мерам военного характера по отношению к населению.

7. С особым уважением относиться к чести кавказских женщин» (Армстронг, с. 218).

Аналогичные наставления получили и румынские части, входившие в состав 17-й полевой армии Вермахта:

«Германский рейх считает народы Кавказа, включая калмыков, кубанских, терских и донских казаков, своими друзьями. Поведение немецких и союзных войск должно быть соответствующим этому отношению. Все штабы, войска и органы должны быть поставлены в известность о необходимости проявления доброжелательного отношения к населению…» (Там же).

В зоне действий группы армий «А» немецкая администрация проводила мероприятия, не имевшие аналогов на других оккупированных территориях СССР — в течение года до 40 % обрабатываемой земли планировалось передать из колхозов в сельхозкооперативы, в горных районах весь колхозный скот передавался частным хозяевам.

Кроме того немцы поощряли создание в аулах отрядов самообороны, которые они вооружали трофейным советским оружием — винтовками, автоматами, ручными и станковыми пулеметами.

Как отмечали в своих сводках оккупационные власти, мусульманская часть местного населения проявляла повышенное стремление к сотрудничеству с германскими властями, христианская же часть (кабардинцы, осетины, черкесы) — занимала в основном позицию благожелательного нейтралитета.