НКВД и «Народный подъем»
НКВД и «Народный подъем»
Официальная информация о причастности ведомства «народного комиссара» Л.П. Берия к «народному подъему» такова.
«Активно и целенаправленно в создании партизанских сил действовали органы НКВД-НКГБ. В оперативном подчинении органам НКВД с первых дней войны находились многие тысячи бойцов и командиров истребительных батальонов, развернутых в прифронтовых районах. Эти люди проходили специальную подготовку, в которой большое место было отведено методам и способам партизанских действий на оккупированной территории. Был создан и оперативный орган управления истребительных батальонов во главе с генерал-майором Г.А. Петровым, а на местах — оперативные группы.
Одним из главных аспектов участия органов государственной безопасности в партизанском движении явилась помощь чекистов партийным и советским органам в кадровом подборе в партизанские отряды. С первых дней войны чекистские органы приступили к этой задаче. Уже 26 июня 1941 г. на территории Минской, Могилевской и Витебской областей органами госбезопасности было создано 14 партизанских отрядов общей численностью 1162 человека. В их составе оперативных и руководящих работников НКГБ было 539 человек, работников НКВД и милиции — 623 человека» (Высшее партизанское командование Белоруссии. 1941–1944: Справочник, с. 12).
Однако попытка НКВД организовать «партизанщину» в 1941 — первой половине 1942 года старым большевистским способом — путем создания истребительных отрядов из числа горожан для автономных действий в сельской местности, потерпела полный провал. Некоторое представление об уровне подготовки бойцов истребительных батальонов дает доклад заместителя начальника штаба истребительных батальонов майора госбезопасности Александрова в июне 1942 года наркому Берия:
«Начиная с осени 1941 г. и по настоящее время боевое обучение проводится в недостаточных размерах. (…) В отдельных батальонах Воронежской, Ростовской и Смоленской областей занятия проводятся нерегулярно, а в некоторых совершенно прекращены. Посещаемость занятий бойцами намного ниже, чем в 1941 г., и порой падает до 20–30 %.
Такое явление обуславливается следующими причинами: бойцы, занятые на производстве на нужды войны, освобождаются от работы поздно и не в состоянии после этого посещать занятия. Выходные дни они, если не заняты на производстве, используют для устройства своих личных дел. Партийно-комсомольский актив мобилизуется для проведения в районе политических и хозяйственных мероприятий. Особенно много таких бойцов было привлечено на весенние посевные работы. Бойцы из числа колхозников и учащихся также заняты на полевых работах» (Соколов Б.В., с. 49).
Но здесь речь идет о 1942 годе и о попытках готовить партизанские кадры заранее. А в 1941 году органы НКВД формировали партизанские отряды из числа собственных сотрудников (таковых имелось великое множество) в пожарном порядке (за 2–5 суток). Правда, теперь официально признано, что «борьба в тылу врага не сразу приняла большой размах, не сразу достигла высокой эффективности».
К примеру, более или менее активная диверсионная деятельность чекистских формирований на территории БССР началась с весны 1942 года. По их собственным донесениям, до конца года они пустили под откос 192 вражеских эшелона и 5 бронепоездов, взорвали 37 железнодорожных мостов и 83 шоссейных, разрушили 18528 метров железнодорожного полотна. Отряды и группы чекистов НКВД БССР провели (по их собственным заявлениям) в течение 1942 года 197 боевых операций, в ходе которых разгромили 70 гарнизонов и штабов противника, убили и ранили 19.249 вражеских солдат и офицеров (это численность почти двух дивизий Вермахта! — М.П.), а также 360 полицейских. Кроме того они якобы ликвидировали 16 генералов (!) и «других видных гитлеровских чинов и ставленников», 105 «предателей и изменников», уничтожили 40 различных складов, 64 танка, 44 пушки, 1 самолет, 4 бронемашины, 2 бронетранспортера. «Белорусские чекисты до конца 1942 года сумели фактически создать фронт за линией фронта» — таков вывод «ведомственных историков».
Дислокация отрядов и спецгрупп НКВД-НКГБ, действовавших в разное время на территории БССР.
Но многочисленные примеры «из жизни» показывают и доказывают, что ущерб, причиненный чекистами врагу в 1942 году, надо сократить очень и очень значительно. Как минимум — в десять раз. И тогда громкий тезис «фронт за линией фронта» сожмется до той картины, что существовала на самом деле. Имя ей — мелкое вредительство применительно к врагу, беспощадный террор в отношении своего гражданского населения.
На Украине органы госбезопасности с августа 1941 по июнь 1942 года оставили в тылу врага или забросили туда 778 партизанских отрядов и 622 диверсионных группы общей численностью 28.754 человека. Масштаб совершенных ими «подвигов» еще скромнее, чем в БССР. Но об этом мы поговорим позже.
* * *
Вот что пишет Владимир Батшев о чекистах, изображавших партизан:
«Партизанское движение в СССР в советско-германскую войну не носило народного характера, а было искусственно создано по приказу Политбюро, чрезвычайно обеспокоенного желанием населения сотрудничать с немцами. Для руководства всей работой в тылу у немцев в июле 1941 года был создано специальное (4-е) управление НКВД, руководителем которого назначили профессионального убийцу и шпиона, заместителя начальника отдела разведки НКВД, комиссара госбезопасности 3-го ранга П.А. Судоплатова.
Все начальники партизанских отрядов, если не являлись кадровыми сотрудниками НКВД, занимали до войны должности секретарей обкомов, райкомов и т. п.
Цель партизанского движения была двойная: 1) помешать мирному сотрудничеству населения с немцами; 2) нанести немцам хоть какой-нибудь вред. Первая цель считалась более важной, чем вторая.
(…) Позднее /в 1942 г. — М.П./ важную роль в организации партизанщины сыграл Берия. События скомпрометировали НКВД и показали его фактическое бессилие на оккупированных территориях. Берия, пытаясь восстановить авторитет якобы всемогущей организации, взял руководство в свои руки. (…) В 1942 году партизаны официально вошли в подчинение Центральному штабу партизанского движения (ЦШПД), который возглавил секретарь ЦК ВКП(б) и первый секретарь ЦК КП(б) Белоруссии П.К. Пономаренко.
Здесь я словно спотыкаюсь. А был ли мальчик? Существовал ли этот легендарный и мифический Штаб партизанского движения? Насколько много о нем писали в 50-60-е годы, настолько вдруг замолчали во время „перестройки“. Понятно почему — появились мемуары заслуженных палачей-чекистов, в которых об этой организации не было ни слова.
В чем же дело? Все в том же — в мифе. Вечный страх разоблачения заставлял мерзавцев плодить очередные мифы и легенды. Не могли же они в открытую признаться, что воевали с собственным народом. Потому и придумывали „партизанские штабы“, „партизанские края“, партизанские бригады. Но все время проговаривались. С появлением мемуаров Ваупшасова, а потом и Судоплатова легенда о партизанском штабе не только поколебалась, но и оказалась непопулярной.
Почему? Да потому, что никогда бы великий стратег и полководец Сталин не позволил бы, чтобы деятельность его клевретов в тылу врага проводилась из разных органов. Тогда сложнее было бы дергать за нужную ниточку. А Сталин не любил сложностей. Поэтому 4-е управление НКВД СССР и есть та организация, которая скрывалась за мифическим эвфемизмом — Центральный штаб партизанского движения, Украинский штаб партизан, Белорусский и т. п.
Разумеется, существовали эти бюрократические структуры — как же без них в бюрократической системе. Но существовали де-юре. Де-факто же функционировал НКВД. Все оперативное руководство партизанами вело 4-е управление НКВД СССР под руководством (…) П.А. Судоплатова и его заместителей. Судоплатов, а не Пономаренко решал стратегию и тактику партизанского движения. Не на Старой площади, а на Лубянской принимались решения. Судоплатов пишет:
/ЦШПД/ „выполнял, в основном, лишь координационные функции, не ведя агентурной разведки в тылу германских войск без взаимодействия с военной разведкой и контрразведкой. Некоторую самостоятельность проявили лишь активисты партии и комсомола, которые большей частью вели пропагандистскую работу в тылу противника. И все они полагались на конспиративное обеспечение своей деятельности по линии нашей военной разведки и НКВД“.
Партизанская война, разожженная Москвой, была направлена не столько против немцев, сколько против собственного населения в немецком тылу, и приобрела характер не столько войны с чужеземным агрессором, сколько гражданской войны.
Кто же непосредственно и лично разжигал эту войну?
А те самые „руководители оперативных групп“, о которых мы писали в самом начале.
(…) Генерал-майор в отставке Е. Телегуев, заместитель председателя комиссии по делам бывших партизан, пишет:
„Партизанские отряды и группы ОМСБОНа существенно отличались от других отрядов, которые возникали на оккупированных территориях. Объективно они не были так подготовлены к ведению борьбы, как мы. У нас каждый отряд с момента перехода линии фронта имел радиосвязь с центром. Каждый боец прошел полный курс саперной подготовки. В нашем распоряжении имелась техническая база для диверсионной работы“.
Замечаете, как генерал подчеркивает „у нас“, „наши отряды“, „наши бойцы“, то есть отделяет бойцов отрядов НКВД от прочих партизан. То же подчеркивал и С, Ваупшасов:
„Мы сняли белые маскхалаты, они были уже ни к чему, снег сошел, и остались в привычном защитного цвета красноармейском обмундировании с красными звездочками на шапках и полевыми петлицами на воротниках“.
Посмотрите на фотографии, на людей в военной форме и вам сразу станет ясно, кто и где готовил этих „партизан“. Разведчиками, то есть людьми, которые профессионально занимаются разведкой, работников НКВД назвать нельзя. Нам с вами понятно, что ваупшасовы — орловские — рабцевичи были профессиональные чекисты, сотрудники ЧК — ГПУ — НКВД с большим стажем. (…).
Все названные генералом Телегуевым чекисты еще в 20-е годы занимались „партизанщиной“ на территории Польши. Население не поддерживало коммунистических партизан и регулярно доносило об их появлении жандармам. Чекистские отряды уходили за „кордон“, то есть на территорию СССР. Отдохнув, снова переправлялись через границу, пытались дестабилизировать обстановку в восточных областях Польши. В советской печати это называлось красивыми словами „борьба польских крестьян и рабочих против капиталистов“. Сегодня мы их называем „специалисты по организации подрывных действий“.
(…) Генерал /Судоплатов/ признается, что никакого подполья в городах не было, а создавалось оно НКВД. А то, что разворачивалось партизанское движение, то „разворачивали“ его (на жаргоне НКВД) именно агенты Судоплатова. Разворачивали всем известным способом: стреляли в спины немецких солдат (если бы эсэсовцев! если бы гестаповцев!). И вызывали ответные репрессии против мирного населения. Как тут не вспомнить сталинский приказ № 0428! Вторая гражданская война полыхала на всей территории, занятой немцами».
Как, например, НКВД создавало соединение, известное под названием «Путивльское соединение Ковпака»?
Задолго до занятия Путивля немцами, НКВД приступил к организации партизанского отряда. В рядах чекистов, работников милиции, военных, партийцев — не нашлось подходящей кандидатуры, и Ковпак был назначен командиром отряда. Комплектовался он из физически выносливых, грубых и испытанных работников и сексотов НКВД…
В ближайшем Спащанском лесу спешно рыли землянки для складов. Завозили продовольствие, оружие, взрывчатку. В городе организовали сеть наблюдателей, явочные квартиры, связных и пр. Первый месяц после вступления немцев прошёл спокойно. Страсти разгорелись после ареста и расстрела 20 партизан. От них же гестапо и узнало точное расположение отряда в лесу. В ближайшее воскресенье, в базарный день, на глазах большого стечения людей было повешено несколько партизан.
Партизанский отряд лишь возглавлялся Ковпаком. Все оперативные задания разрабатывались командирами Красной Армии и комиссаром-чекистом Базымой. Непосредственно отряд подчинялся Москве. Существовала радиосвязь. Комплектование отряда кадрами, снабжение новейшим оружием и руководство диверсионными актами шло из Москвы. Для подготовки крупных операций Ковпак летал в Москву (а почему бы и нет?).
Партизанам около Путивля делать было нечего, и они уходили в глубь брянских лесов. Временами снова появлялись. Взрывали небольшие мостики через Сейм, которые немцы быстро восстанавливали. По ночам посещали дома жителей, отбирали одежду, продовольствие, обувь, уводили здоровых мужчин. Одних оставляли партизанить, а других расстреливали. Страдало от партизан гражданское население, но не немецкие солдаты. На протяжении двух лет, гарнизон в Путивле и окрестностях вместе с комендатурой не превышал 20 человек!
Население ближайших к лесу сёл жило двойной жизнью. Днём оно совместно с избранными старостами подчинялось немецкому командованию и районной управе. Ночью же подчинялось партизанам: производило выпечку хлеба, ремонт обуви и одежды, стирало бельё и т. д. По ночам в школах устраивались собрания, выступали политруки, велась пропаганда, запугивание…