Казанское подполье имело свои планы на царское золото
Казанское подполье
имело свои планы на царское золото
К своим товарищам по «Союзу…» — правым эсерам, во главе с капитаном Калининым, офицеры относились подозрительно. Та же биография Савинкова внушала офицерам-монархистам предубеждение — объединяться с эсерами, в большинстве — штатскими людьми, непородистыми разночинцами и «бомбистами», для которых ранее офицеры нередко становились мишенями терактов, было психологически тяжело.
Зная это, ревизор Центра поручик Герцен («Ольгин») все же для получения полной ясности картины не мог не задать вопрос начальнику боевой дружины казанских эсеров Иосифу Спрингловичу о причинах внутреннего разлада между офицерами и эсерами филиала. На что начальник местных боевиков ответил, что он в курсе разногласий эсеров с офицерами-монархистами и знает причину этого: после Февральской революции капитан Калинин был назначен в губернии комиссаром от Временного правительства, исполняя распоряжения которого, эсер «много им (офицерам- монархистам. — В.К.) насолил, его имя здесь одиозно».
Социалисты-республиканцы платили монархистам — товарищам по подполью — тем же, сея раздор и подозрительность среди участников организации. «Ольгин» сообщал в начале июня в центр: «Приехали командиры полков, случайно они попали ко мне. Тут я точно узнал, что Розанов из одной и той же организации, и услыхал, что ему обо мне говорят как о лице, не заслуживающем доверия, то же, что мне о нем. Ия встал в тупик».
Вспомним, что имя прапорщика 1-го железнодорожного полка Леонида Розенфельда-Розанова всплыло во время допроса руководителя московского филиала «Союза…». 41 — летний председатель ВЧК Феликс Дзержинский записал со слов подозреваемого адрес явки в Казани: «Поперечная 2-й Горы, 12, кв. 3. Константин Петрович Винокуров, через него — Иосифа Александровича, через него Леонида Ивановича Резенева, которому передать письмо и значок». В фамилии «Резенев» Дзержинский над всеми буквами «е» поставил сверху букву «о» — «Резонов».
Значок, который следовало передать — пароль: картонный треугольник, вырезанный из визитной карточки. С нею неизвестный член организации приходил к другому савинковцу, у которого хранилась вторая часть визитной карточки.
От внутренних склок, усиленных требованиями конспирации, у ревизора Центра «Ольгина» голова шла кругом. Еще в апреле, отправляя поручика в Казань, его лично проинструктировал глава организации Савинков. Легендарный террорист приказал Герцену в интересах «Союза…» беспрекословно подчиняться Калинину и Спрингловичу.
Однако «Ольгин» критически отнесся к приказу Савинкова, после того как стал невольным свидетелем разговора казанцев между собой — во время инспекционной поездки на станции Алатырь. 2 или 3 июня ревизор не выдержал и все же написал об этой поездке подробное письмо в Центр.
И вот о чем он сообщил. Вояж пришелся на Страстную неделю (29 апреля — 4 мая 1918 года), накануне праздника православной Пасхи. В Алатыре Калинину Спринглович «…передал, что из Москвы везут 23 млн., и у Виктора Ивановича немедленно созрел план о взятии их. Я и еще один были немедленно отправлены обратно, для разведки, причем мне было сказано: ни ползвука в Москве, особенно в организации, иначе у нас вырвут кусок из-под носа. Лишь в крайнем случае обращайтесь туда. Конечно, мы с ними поделимся и т. д. В первый раз я услыхал, что кто-то будет “вырывать у кого-то” и не давать…»
Позже «Ольгин», уже на допросе в ВЧК, показал: «Деньги 23 миллиона, которые мы собрались экспроприировать, и я поехал в Москву узнать, живет ли в Москве лицо, которое должно привезти деньги. Кто-то из казанских (членов “Союза”? — В.К.) должен был в Казань привезти эти деньги. Этот план строил Виктор Иванович Калинин, который жил в Москве под фамилией Кудрявцева. Деньги эти мы не поспели захватить».
В результате первого допроса «Ольгина» 13 июня, состоявшегося в Казани, сотрудники губернской ЧК не могли полностью оценить значение прозвучавшей информации. Потому что они не знали, что решение о переброске золота в Казань было принято на заседании Совнаркома в апреле. Зато они знали, что первый транспорт с золотой монетой пришел в Казань из Москвы 23 мая. А разговор боевиков о предстоящем золотом эшелоне состоялся, вспомним, за месяц до этого…
Несмотря на неточность цифры, осведомленность боевиков не могла не насторожить. Это означало, что у них есть информатор, который мог поставить под угрозу безопасность стратегических перевозок…