Золотая афера

Золотая афера

Через месяц Лепешинский показывал следователям:

«Бумажные деньги были приняты немедленно: золото отказались принять ввиду того, что в кладовых конторы шел ремонт. Беспокоясь за сохранность золота на пароходе, я обратился к содействию мичмана Ершова, прося его похлопотать перед Госбанком о скорейшем принятии груза. Однако содействие Ершова, несмотря на то, что он был сыном Управляющего Самарской Конторой Госбанка, результатов не имело, и золото пролежало в трюмах парохода долго. Не помню точно сколько, но за это время прибыли из Казани второй и третий эшелоны с ценностями. Второй в пароходе, а третий — (на) какой-то барже, имевшей надпалубные каюты».

Третьим транспортом с золотом был пароход «Александр Невский», вышедший из Казани 16 августа с золотом, доставленным в Казань в мае — июне 1918 года из Московской конторы Народного банка.

Но если прав Лепешинский с задержкой в разгрузке как минимум до 16–17 августа, то вызывает изумление следующий документ, составленный в Самаре:

«1918года августа 14 дня настоящий акт составлен в том, что согласно отношения Казанского Отделения от 12 августа 1918года за № 0987, Самарской Конторой приняты присланные в означенном отношении нижеследующие ценности:

а) золотою монетою 683мешка на 20.490.000 руб.

б) кредитными билетами на 61.317.600 руб.

в) прочими ценностями 15.768.000 руб.

в том числе: 5 % обяз. Гос. К-ва 15.500.000 руб.

размен, марок 60.000 руб.

казнач. знаками 208.000 руб.

Всего 97575 000 руб.

Девяносто семь миллионов пятьсот семьдесят пять тысяч шестьсот рублей.

Означенная сумма превышает сумму, указанную в упомянутом отношении Казанского Отделения на одну тысячу шестьсот (1600) рублей вследствие того, что при пересчете кредитных билетов оказался один лист лишним 40-рублевого достоинства.

Настоящий акт составлен в двух экземплярах, из которых один оставлен в Самарской Конторе, а другой вручен представителю Казанского Отделения пом. бухгалтера Вячеславу Ивановичу Лепешинскому…»

Почемуже акт составлен в день приезда, а не 16–17 августа? Ответ может быть один: спешно принимая один задругам пароходы с ценным грузом, в Самаре очень торопились и первоначально отказались от хлопотной перепроверки содержимого. Поэтому в документах о приемке просто переписывалось содержание документов об отправке. Как покажут события последующих дней, делать это было категорически нельзя.

Вслед за баржей «Марс» 14 августа на пароходе «Латник» в Самару отправилась вторая часть золотого запаса России. В командировку был направлен помощник кассира 1-го разряда Михаил Белов и сотрудники Минского отделения Госбанка: помощник бухгалтера Б. Быстржановский, помощник контролера Л. Гурьев и счетчик Великий. На путевые издержки в дорогу в банке им выдали три тысячи рублей, одну из которых они позже вернули в банк.

Очередной акт об ОТПРАВКЕ ценностей свидетельствует:

«В дополнение и изменение акта, составленного Казанским Отделением Государственного Банка 12 сего августа по поводу эвакуации ценностей в Самарскую Контору Государственного Банка, 14 августа 1918 года составлен настоящий акт в том, что: 1) из указанных в помянутом акте отправленных 12 сего августа из Отделения для погрузки на пароходе на устье р. Волки (ошибка грамматическая и по существу: на казанском жаргоне того времени «Устье» — это устье реки Казанки, впадающей в Волгу. — В.К) 1876 помещений с золотой монетой на общую сумму 57.499.510 руб., всего было погружено 643 помещения на сумму двадцать миллионов четыреста девяносто тысяч (20.490.000) руб.;

2) все возвращенные с устья р. Волги вследствие начавшегося обстрела пристаней и оставшиеся таким образом указанного числа не отправленными 1233 помещения с золотой монетой, на сумму тридцать семь миллионов девять тысяч пятьсот десять (37.009.510)руб., отправлены, согласно предписания Товарища Управляющего Военным Ведомством, 14 сего августа;

3) все отосланные 12 августа и отсылаемые ныне 14 августа мешки, в количестве 1917, эвакуированные из Самарской Конторы 7июня 1918года, имеют надпись “Самара "(ценности Самарской конторы эвакуированы 2 июня, а 7 июня они были приняты по акту в Казани. — В. К); 4) сверх указанных в пункте 2-м настоящего акта досылаемых 1233помещений с золотой монетой, высылается сего же 14 августа золотая монета в количестве 767мешков, на общую сумму двадцать три миллиона десять тысяч (23.010. ООО)руб., заделанных в вещевые солдатские мешки по 1 мешку, по 30.000 руб. в каждом; из них на 711 мешках с монетой 5-ти руб. достоинства на сумму двадцать один миллион триста тридцать тысяч (21.330. ООО) руб. имеется цифра “5” и на 56мешках с монетой 10-ти руб. достоинства на сумму один миллион шестьсот восемьдесят тысяч рублей (1.680.000р.) имеется цифра “10”».

Смущает цифра пункта 4 этого акта. Она полностью совпадает с последующими указаниями о том, что из «золотого хранилища» Казанского отделения осталось не вывезенным на пароходах золото именно на сумму 23,01 млн рублей. Об этом мы еще узнаем дальше.

Не умышленная приписка ли это в фальсифицированной отчетности? На этот вывод наталкивает и скандал, разразившийся в Самаре 17 августа1918 года. Обнаружится, что при перевозке золота на «Латнике» сотрудники охраны воровали золотые монеты. С документами об этом ЧП читатель еще познакомится позже.

Этот инцидент заставил власти КОМУЧа внимательней подойти к перепроверке прибывавшего груза. И тут обнаружится большая несуразица между документами и грузом, скопившимся на волжских пристанях. На следующий день в месте назначения будет составлен новый акт О ПРИЕМКЕ ценностей, который будет утверждать:

«1918года августа 18 дня составлен Самарской Конторой настоящий акт в двух экземплярах в том, что прибывшее из Казанского отделения на барже “Марс ’’золото в деревянных ящиках, окованных железом, в количестве пятисот тридцати девяти (539) ящиков принято Конторою без перечета содержимого в ящиках».

Что за чертовщина? По казанскому акту об отправке следует, что 13 августа на «Марсе» отправлено золота на сумму 20 490 ООО руб. в МЕШКАХ, а в Самаре с этой баржи сняли уже 539 ЯЩИКОВ с золотой монетой на сумму 32 340 ООО рублей?!

Видимо, разъяснения запросили в Казани по телеграфу.23 августа 1918 года для Самарской конторы будет составлен в Казани сводный акт № 11639 по всем вывезенным драгоценностям. В котором будет приписано, что кроме вышеперечисленного 14 августа были отправлены вторым транспортом:

«в) 539 ящиков золотой монеты, эвакуированной из Московской Конторы в мае и июне с.г. на сумму тридцать два миллиона триста сорок тысяч (32.340.000)рублей».

Но 14 августа, как свидетельствует акт, составленный в тот же день, 14 августа, в Казани, и самарский акт приемки ценностей от 20 августа, золото Московской конторы банка не отправлялось вовсе!!!

Что за художества в столь важных документах и кто тому виной? Для ответа на этот вопрос познакомимся с еще одним интересным документом.

15 августа вечером из Самары в Казань на пароходе «Александр Невский» прибыли служащие Казанского отделения Народного банка, 8—10 августа доставившие пароходом «Амур» наличные деньги в Симбирск и Самару. Принимавший участие в той поездке секретарь отделения Виктор Калинин в «Докладной записке» в сентябре 1918 года писал:

«16-гоутром я явился в Отделение, где сейчас же приступил к составлению списков за сверхурочные работы по эвакуации ценностей, т. к. никто не мог до меня составить списки, и было громадное недовольство служащих, не знающих, получат ли они за работу по эвакуации под обстрелом. За составлением списков я провел двое суток. Настроение было крайне нервное у всех, в особенности у управляющего; разговаривать с ним мне почти не пришлось, т. к. и раньше у нас были отношения холодные ввиду того, что мне, как председателю союза служащих, приходилось защищать интересы служащих, а теперь я понял, что управляющий ОТНОСИТСЯ ОТРИЦАТЕЛЬНО к союзу служащих (выделено мной. — В.К).

За все время эвакуации, продолжавшейся при мне до утра 25 авг., я был занят составлением списков на получение вознаграждения за работы по эвакуации и пытался составлять акты на отправку ценностей, но так как АДМИНИСТРАЦИЯ НЕ МОГЛА МНЕ ПОЧТИ НИЧЕГО ДАТЬ ИЗ ЦИФР (выделено мной. — В.К), то работа шла крайне медленно. Секретарские обязанности при управляющем фактически исполнял делопроизводитель Ц.У. Николай Юлианович Комошинский, занимавшийся в кабинете управляющего, и мне приходилось редактировать разве только маловажные бумаги со слов Комошинского и по операциям Отделения или подписывать, в качестве секретаря, бумаги, составленные Комошинским».

Обратим особое внимание на эти строки из показаний банковского секретаря! Как видим из документов по вывозу золота первым — третьим транспортами, в них содержится чудовищная путаница, из которой невозможно понять — в какой день и сколько золота было вывезено на самом деле.

Из командировки возвращается человек, в функциональные обязанности которого входит составление подобных документов. Вот бы ему и начать грамотно составлять правильную отчетность, но Марьин ПРЕПЯТСТВУЕТ Калинину в этом. Почему?

Возможная причина недоверия к банковскому секретарю стала проявляться после публикации фрагментов расследования в газете «Вечерняя Казань» в сентябре — ноябре 2010 года. Статьи автора на эту тему прочитал Герман Калинин, 1929 года рождения, сын банковского секретаря.

Герман Викторович показал фотографии отца в семейных альбомах и рассказал, что Виктор Михайлович Калинин родился 10 сентября (29 августа по старому стилю) 1885 года в Рыбинске. В начале XX века он поступил на естественный факультет Московского университета. В 1905 году участвовал в революции — сражался на баррикадах Красной Пресни, был с 5-го курса МГУ выслан в Рыбинск на поселение. За две недели до (или две недели после) большевистского переворота 7 ноября (25 октября) 1917 года он с семьей приехал в Казань и стал работать в банке секретарем.

Ему с женой и маленькими детьми выделили для жилья квартиру на втором этаже банка. Жена — полька Зоя Андреевна Грабовская. Из-за криков младенцев Калининым неоднократно приходилось вступать в перепалки с другими служащими, жившими в здании банка. Требовательного секретаря с биографией эсеровского боевика- революционера, вероятно, опасался новый управляющий Казанским отделением банка Марьин.

В сентябре 1918 года коллегия комиссаров-ревизоров обнаружит в брошенных бумагах управляющего копию приказа Фортунатова, согласно которому Комошинский исполнял «особые возлагаемые на него поручения».

Вырисовывается подозрительная последовательность событий. 7 августа, в первый день власти КОМУЧа в Казани, «адъютант командующего Народной армией» Устякин угрожает Марьину, что новая власть его не признает. 8 августа в кабинете Марьина «особоуполномоченные самарского КОМУЧа» Фортунатов и Лебедев проводят долгие переговоры с управляющим. Вечером из банка в командировку отправляется опасный боевик, 33-летний секретарь Казанского отделения банка Калинин. Мелкому делопроизводителю Комошинскому передаются функции Калинина по составлению актов, и начинается чехарда с цифрами. Вернувшегося из командировки банковского секретаря не допускают к исправлению этой чехарды…

Весьма похоже, что 8 августа 1918 года в кабинете управляющего Казанским отделением Народного банка состоялось заключение тайного соглашения между Марьиным, Фортунатовым и Лебедевым. Марьин был оставлен управлять отделением при условии квалифицированной помощи в хищении части золотого запаса и в профессиональном заметании следов руками делопроизводителя Комошинского.

Характерно, что 31 августа, в самом конце эвакуации ценностей, из Самары Марьину будет отправлена телеграмма № 1/768: «Прошу срочно выехать в Самару для служебных переговоров привезите материалы касающиеся эвакуированных ценностей б-Управляющий ведомством финансов РАКОВ».

По недовольству финансистов Самары и характеру казанских документов становится ясно, что под наблюдением Фортунатова и Лебедева Марьин вывел из-под контроля КОМУЧа эвакуацию золота. Но зачем? И ради кого?