XXXII «Коммунизм разгромлен во всём мире»
XXXII
«Коммунизм разгромлен во всём мире»
Не только Троцкий, но и наиболее честные и проницательные аналитики-некоммунисты усматривали чёткую связь между политикой сталинизированного Коминтерна и поражениями коммунистического движения в ведущих европейских странах. «Коммунизм разгромлен во всём мире,— писал в 1935 году Г. Федотов.— Он мёртв, как может быть мёртво политическое движение, ещё вчера казавшееся мощным и яростным. В Германии и Австрии — вчерашней цитадели марксизма — он утоплен в крови, вместе с социал-демократией. Во Франции, где ещё недавно коммунизм шумел, разбухая на московские субсидии, он выдохся, присмирел… выставляя умереннейшую парламентарную программу. Троцкистский раскол, уведший от него искренние революционные силы, и охлаждение Москвы обескровили во Франции воинствующее крыло рабочего движения» [456].
Заявляя, что «не нам (русским эмигрантам.— В. Р.) защищать идеологию классовой борьбы», Федотов тем не менее подчёркивал, что эта борьба на протяжении последнего столетия выступала одним из мощных факторов социальной реконструкции капиталистического общества. «Именно она, вопреки всем доктринёрским теориям экономического либерализма, содействовала гуманному социальному законодательству, смягчению капиталистической эксплуатации, культурному подъёму народных масс. Ни один режим не склонен к самоограничению, не вынуждаемый к этому борьбой враждебных групп. В современных уцелевших демократиях именно это отсутствие серьёзного рабочего давления объясняет беспечность правящих верхов, их легкомысленную работу штопальщиков перед лицом открывшегося хаоса. Вместе с рабочим классом из мира выпал сейчас один из могучих таранов прогресса» [457].
Ослабление рабочего класса на Западе в немалой степени было вызвано поворотом сталинизма от стратегии мировой революции к примату национально-государственных интересов. Загнав революционный поток в русло служения своим внешнеполитическим маневрам, Сталин изменил интернационалистской доктрине марксизма. Усматривая в этом процессе «самое характерное для нашего времени», Федотов писал, что «политика и идеология Советов, несомненно, вступили в фазу острой национализации… Союз с Францией и версальской группой держав, отказ от ревизии договоров (главный фермент революции), прекращение поддержки коммунистов Европы показывают, что мечта о мировой революции погребена окончательно. Сталин никогда не был интернационалистом по своей природе: всегда презирал европейского рабочего и не верил в его революционные способности… Интернациональный коммунизм для него, вероятно, значит не больше, чем православие для императорской дипломатии последних столетий: необходимый декорум для защиты национальных интересов» [458].
К аналогичным выводам приходил в книге «Обзор международных дел», выпущенной в 1935 году, известный английский историк А. Тойнби. Подчёркивая, что новые планы советского правительства отражают «триумф нового советского национализма», он объяснял это тем, что для Сталина мир «теперь приобрел видимость сокровища, которое надо искать и отстаивать как наиважнейшую цель иностранной политики советского правительства». Исходя из этой точки зрения, Тойнби усматривал в победе Сталина над Троцким несомненный выигрыш для Англии и других капиталистических держав. «С макиавеллиевской точки зрения как бы то ни было смена троцкистского военного коммунистического универсализма сталинским локальным коммунистическим национализмом могла считаться определённым и важным шагом на пути к миру во всём мире… Советский Союз, который не имеет территориальных притязаний и поглощён задачей социалистической реконструкции своей экономики, нуждается в мире, подобно тому, как человек нуждается в воздухе» [459].
Принимая за чистую монету «миротворческие» декларации Сталина о необходимости сохранения status quo в Европе и во всём мире, Тойнби, подобно многим другим тогдашним западным аналитикам, не сумел распознать за фасадом советской внешней политики её теневую, потайную сторону, обнаруживавшую действительный макиавеллизм Сталина. Антифашистская и пацифистская риторика советской пропаганды прикрывала закулисные дипломатические маневры, расчищавшие путь к соглашению Сталина с Гитлером и тем самым — к новой мировой войне.