Глава седьмая. ВРАГ РАЗГРОМЛЕН
Глава седьмая. ВРАГ РАЗГРОМЛЕН
Хотя на заключительном этапе освобождения Крыма мне не довелось руководить войсками в связи с переводом в Прибалтику, все же стоит хотя бы в общих чертах рассказать о событиях в Крыму той поры, чтобы у читателя осталось более целостное впечатление от всей операции.
Кстати сказать, в апреле 1964 г. мне довелось участвовать в работе военно-научной конференции в Симферополе, которая была посвящена двадцатилетию освобождения Крыма. Тогда я узнал о многих деталях завершающего сражения у стен Севастополя от командиров корпусов – генералов А.А. Лучинского, К.И. Провалова, С.Е. Рождественского, командира дивизии генерала Н.К. Закуренкова и других. О заключительном этапе боев за Крым приходится говорить еще и потому, что при описании событий тех дней некоторые авторы допускают неточности и искажения.
Опираясь на заранее подготовленные мощные укрепления севастопольских рубежей и имея некоторые резервы в районе Севастополя, противник к 18 апреля 1944 г. сумел задержать дальнейшее наступление наших войск. Гитлеровцы перешли к жесткой обороне, имея задачей любой ценой удержать севастопольский плацдарм, сковать в Крыму наши войска и не допустить их переброску на другие участки советско-германского фронта, а в боях с нашими наступающими частями нанести им возможно большие потери.
В приказе командующего 17-й немецкой армией генерал-полковника Э. Енеке было сказано:
«Фюрер приказал оборонять крепость Севастополь. Противник снял крупные силы и огромное количество танков с решающих участков фронта и бросил их на Крым. Все то, что противник бросил на Крым, не может участвовать в наступлении Советов против Запада и против сердца Румынии. Наш девиз: здесь не может быть отступления, перед нами победа, позади нас смерть. Мы будем находиться здесь, на этом решающем участке гигантской мировой борьбы столько времени, сколько нам прикажет фюрер».
Вновь назначенный командующим 17-й армией генерал-полковник К. Альмендингер в приказе от 3 мая 1944 г. говорит о том же:
«Нам предоставляется возможность обескровить на Севастопольском плацдарме превосходящие силы русских. Я требую, чтобы все солдаты оборонялись до последнего. Плацдарм на всю глубину сильно оборудован в инженерном отношении, и противник, где бы он ни появлялся, запутается в сети наших оборонительных сооружений. Никому из нас не должна даже в голову прийти мысль об отходе с этих позиций. 17-ю армию в Севастополе поддерживают мощные воздушные и морские силы. Фюрер нам дает достаточно боеприпасов, самолетов, вооружения и подкрепления. Честь армии зависит от защиты каждого метра порученной нам территории».
К 7 мая 1944 г. (день перехода советских войск в наступление) на севастопольском плацдарме непосредственно перед фронтом армии группировка противника была следующей: на участке южнее Маяк, западнее Инкерманский (иск. Дергачи) на переднем крае оборонялась 93-я пехотная дивизия, имея во втором эшелоне отдельные подразделения 3-й горнострелковой дивизии румын; Дергачи и южные скаты Сапун-горы обороняла 111-я пехотная дивизия; южнее Сапун-горы вплоть до берега моря обороняла 73-я пехотная дивизия.
С началом активных боевых действий противник непрерывно перебрасывал для усиления частей в первой линии различного рода «аларм» подразделения, специальные части, а также маршевые батальоны. В последующем части противника в беспорядке отходили на Херсонский мыс, где потом и была завершена ликвидация всей группировки.
В целом Севастопольский укрепрайон в то время представлял собой ряд обводов и отсеченных позиций, прикрывающих Севастополь с севера, востока и юго-востока.
Используя рубежи обороны наших войск прошлых лет, значительно обновив их и построив новые сооружения, противник создал мощный укрепленный район с эшелонированными линиями обороны на протяжении всего севастопольского плацдарма в виде ряда обводов и отсеченных позиций. Расширив и дополнив траншейную сеть новыми участками траншей и ходов сообщений, противник через каждые 25–30 метров оборудовал площадки для станковых и ручных пулеметов, а через каждые 150–200 метров построил доты и дзоты, создав их плотность 6–8 на 1 км фронта.
Почти на всем протяжении оборонительного рубежа на участке Сапун-горы, берег моря сеть новых траншей достигала в глубину 150–300 метров. По фронту сеть траншей имела три, а на отдельных участках четыре последовательные линии.
Первая линия траншей предназначалась для боевого охранения и была вынесена вперед непосредственно к проволочному заграждению.
Основной оборонительный рубеж, являясь ключевой позицией всего севастопольского плацдарма, проходил по линии Любимовка, Бельбек, восточнее Мекензиевы Горы, долина Инкерманская, Сапун-гора, 1 км восточнее колхоза «Большевик», 1,5 км восточнее Карань (безымянная высота). На всем протяжении передний край был прикрыт минными и проволочными заграждениями.
С точки зрения местности этот рубеж являлся мощной естественной преградой на подступах к городу и бухтам. Уклоны скатов Сапун-горы и безымянных высот у берега моря западнее Балаклавы достигали 40–50 градусов.
С вершины горы и других безымянных высот южнее противник контролировал все подступы к переднему краю и просматривал глубину нашего расположения на 10–12 км, в то время как эти же гребни высот оборонительного рубежа полностью скрывали от нас глубину обороны противника и все пути его подвоза.
На флангах немцы оборудовали две передовые позиции: северную (2,5 км северо-восточнее Мекензиевы Горы, высота 192,0 на юг, по восточным склонам безымянных высот, по южным скатам высоты 256,2, Сахарная Головка) и южную (по восточным скатам безымянных высот на западной стороне Балаклавской бухты).
На удалении 2–3 км от первого оборонительного рубежа был построен второй, состоящий из противотанкового рва, развитой системы траншей, проволочных заграждений и минных полей. Он тянулся от южного берега Северной бухты вдоль восточного ската высоты 165,1, восточнее высоты 172,7, совхоза № 10 и восточнее Георгиевского монастыря.
Третий оборонительный рубеж находился на удалении 5 км от второго и имел в своей северной части противотанковый ров, а в южной – земляной вал. Рубеж проходил по западному берегу бухты Стрелецкая, восточнее отм. 80,9 и далее вдоль Земляного вала. Рубеж прикрывался большим количеством метательных аппаратов (до 1200 единиц).
Севастопольский плацдарм имел по фронту 22 км, в глубину (в центре) от Сапун-горы до мыса Херсонес – 17 км, на северном участке (севернее Северной бухты) и на южном участке (западнее Балаклавы, Джаншиева) – 8-13 км.
В период с 19 апреля по 6 мая Приморская армия дважды переходила в наступление с задачей прорвать оборону противника. Не удалось. Было достигнуто лишь некоторое улучшение занимаемых позиций.
Для того чтобы изнурить противника и улучшить свое исходное положение, соединения и части армии непрерывно, днем и ночью, вели боевую разведку (силой от роты до полка) и предпринимали частные операции (силой до двух усиленных стрелковых полков), причем каждый раз на разных направлениях и в разное время. В результате удалось овладеть рядом важнейших высот, постепенно улучшая свои тактические позиции и исходное положение для предстоящего наступления.
Артиллерия и авиация методически вели огонь и производили массированные налеты по переднему краю, ближайшей глубине и районам оперативных позиций артиллерии противника.
Согласно показаниям пленных, противник находился в исключительно напряженном состоянии. Определить по действиям наших войск намечаемое нами направление главного удара враг не смог. Мы же к началу операции имели исчерпывающие данные о начертании переднего края противника, его огневой системе, расположении заграждений и группировок войск.
В целях подготовки войск к прорыву сильно укрепленной позиционной обороны противника один наиболее полнокровный корпус, предназначенный для действий на направлении главного удара, был сосредоточен в резерве и в течение пятнадцати суток проводил упорную подготовку на специально выбранной и оборудованной местности.
Основу подготовки войск составляла задача выработать у личного состава навыки по преодолению инженерных заграждений, штурму опорных пунктов противника и ведению боя в траншеях. С этой целью в каждом стрелковом батальоне были созданы штурмовые группы.
Главный удар наносился левым крылом Приморской армии в направлении Карань, высота 119,1, Омега; вспомогательный удар – правым крылом на Сапун-гору с целью прорвать оборону противника и овладеть рубежом п. 6-я верста, Джаншиев. В дальнейшем, развивая стремительное наступление, к исходу первого дня подвижной танковой группой предстояло выйти к бухтам Круглая, Камышевая, Казачья и во взаимодействии с 51-й и 2-й гвардейской армиями уничтожить севастопольскую группировку противника.
Успех операции по прорыву севастопольского укрепленного района зависел в первую очередь от правильного выбора направления главного удара.
Силы, сосредоточенные здесь, определялись двумя стрелковыми корпусами, что создавало превосходство над противником в направлении главного удара не только на исходном положении, но и на всю глубину прорыва. Главная роль отводилась корпусу А.А. Лучинского.
Ширина полосы главного удара на рубеже прорыва составляла 4,5 км, а с выходом войск на рубеж она была увеличена до 7 км, что дало возможность создать плотность средств подавления до 200 стволов на 1 км фронта на рубеже прорыва и до 120 стволов на 1 км в глубине. Кроме того, такая ширина полосы обеспечила ввод в прорыв танковой группы.
Вспомогательный удар, где действовал один корпус 3-дивизионного состава, армия наносила правым крылом в направлении юго-западных скатов Сапун-горы. Обеспечивая наступление ударной группировки, корпус прикрывал ее основные силы от возможных фланговых ударов противника со стороны Севастополя, сковывал противника и не давал ему возможности перебрасывать тактические резервы. Ширина фронта здесь составляла 4 км, оперативная плотность – одна стрелковая дивизия на 1/3 км, средства подавления – 100 стволов на 1 км.
В течение 5 и 6 мая 2-я гвардейская армия с целью отвлечения внимания противника перешла в наступление в районе Бельбек, Камышлы, но, встретив ожесточенное сопротивление, лишь потеснила противника. Для наращивания удара 6 мая перешла в наступление 51-я армия частью сил, но также не достигла ощутимого успеха.
7 мая после полуторачасовой артиллерийской подготовки и мощного авиационного удара войска Приморской армии начали штурм севастопольских укреплений.
В результате неоднократных атак войскам армии удалось прорвать основной оборонительный рубеж противника почти на всем протяжении и уже в первой половине дня овладеть рядом важных укрепленных высот – ключевыми позициями на подступах к высотам Сапун-горы и Горная. В течение дня вводом дивизионных и корпусных резервов наращивалась сила удара.
Развивая достигнутый успех, отражая контратаки пехоты и танков противника, правофланговые части Приморской армии во взаимодействии с частями 51-й армии к исходу первого дня наступления прорвали оборону противника и овладели системой мощных железобетонных укреплений с многоярусной обороной на хребте Сапун-горы. Прорыв был осуществлен 11-м гвардейским стрелковым корпусом, главный удар наносила его 32-я гвардейская дивизия, воины которой перевалили Сапун-гору в 17.30. Одновременно с частями этой дивизии, наступавшей слева от Сапун-горы, с правой стороны наносила удар 77-я стрелковая дивизия 51-й армии, она во многом способствовала овладению этой важнейшей укрепленной высотой.
Таким образом, Сапун-гора была взята 11-м гвардейским стрелковым корпусом генерала С.Е. Рождественского силами 32-й гвардейской дивизии генерал-майора Н.К. Закуренкова, воины которой водрузили на вершине Красное Знамя. Кроме того, в честь такого знаменательного события Приморская армия соорудила на Сапун-горе обелиск как свидетельство этих боев.
С прорывом основного оборонительного рубежа противника на правом фланге армия на многих участках вышла на гребни высот, получив некоторую свободу маневра, новые возможности для организации взаимодействия, наблюдения за противником и глубиной его расположения.
Для противника потеря основного, самого сильного и укрепленного рубежа на севастопольском плацдарме была непоправима. Многочисленные контратаки (силой до полка) успеха не имели.
В ночь на 8 мая противник начал отход из района Бельбек, Камышлы, частью сил переправляясь через Северную бухту. Перед фронтом Приморской армии на южном участке продолжались упорные бои. Но армия продолжала наступление. Днем оно велось главными силами, ночью – отрядами (до батальона от каждой дивизии) при поддержке артиллерии и беспрерывном воздействии авиации.
На второй день боя, 8 мая, соединения армии в результате двух атак полностью очистили от противника основной оборонительный рубеж и овладели важными опорными пунктами в системе его обороны на юго-западных скатах Сапун-горы. Войска овладели колхозом «Большевик» и частью хребта Горная, завязали бои за сильно укрепленный населенный пункт Карань, прикрывавший шоссейные дороги, ведущие на северо-запад и запад.
Противник оказывал ожесточенное сопротивление, опираясь на второй оборонительный рубеж.
9 мая с утра войска армии возобновили наступление и с вводом в бой танковой группы прорвали оборону противника почти на всем фронте, полностью очистив хребет Горная. К исходу дня войска на правом фланге во взаимодействии с соседними армиями овладели Севастополем, а в центре и на левом фланге подошли к третьему и последнему рубежу противника на севастопольском плацдарме.
За день напряженного боя части армии прошли 7–8 км.
Противник численностью до 30 000 солдат и офицеров, отброшенный на западный выступ Крымского полуострова, подвергаемый непрерывным ударам авиации, артиллерии, минометов и пехотного оружия, сознавал безвыходность и обреченность своего положения. Он оказывал жесточайшее сопротивление, сконцентрировав на переднем крае всю свою технику и вооружение. Применяя тяжелые метательные аппараты, огнеметы и зенитную артиллерию, противник в течение двух дней, 10 и 11 мая, оказывал исключительно упорное сопротивление.
Наши части готовились к окончательной ликвидации севастопольской группировки. Была произведена перегруппировка с выводом одного стрелкового корпуса в резерв армии и вводом в бой одной полнокровной резервной дивизии.
В ночь на 12 мая 1944 г. войска армии продолжали активно действовать, и когда разведкой было установлено, что противник отдал приказ на отход, мы немедленно перешли в общее решительное наступление.
Сопротивление противника было сломлено, его боевые порядки расчленены. Уничтожая и пленяя остатки севастопольской группировки, препятствуя их эвакуации, к 10 часам утра уже 12 мая части советских войск вышли к бухтам Севастополя и маяку Херсонесский, закончив тем самым полное очищение Крыма от немецких захватчиков. Части противника, оказавшие сопротивление, были уничтожены, многие другие – пленены.
Противник, стремясь оторваться от наших войск, вышел в район причалов, ожидая прибытия кораблей, но наш Черноморский флот не допустил вражеские суда к бухтам.
Таким образом, в течение пяти дней наступления советские войска в упорных боях прорвали долговременную, мощно оснащенную железобетонными укреплениями оборону противника, последовательно прорвали подготовленные рубежи, овладели крепостью, городом и главной военно-морской базой Черноморского флота – Севастополем, разгромили и пленили вражескую группировку.
За период с 8 апреля по 12 мая гитлеровцы потеряли 110 000 человек, из них 23 300 (без учета раненых) попали в плен. 17-я немецкая армия, чудом избежавшая разгрома во время нашего наступления ранней весной 1943 г., теперь была окончательно уничтожена. Велики были потери гитлеровцев и их союзников в вооружении и технике: более 3000 орудий и минометов, свыше 7000 автомашин и т. д. Большой урон был нанесен авиации и военно-морскому флоту врага.
Надо сказать, что с освобождением Крыма в Черноморской акватории произошли существенные изменения в нашу пользу. Наш Черноморский флот получил возможность контролировать основные коммуникации вдоль западного побережья. Очень важно и то, что сухопутные войска, действовавшие в Крыму, полностью высвободились и были переброшены на другие участки фронта.
В послевоенные годы в Западной Германии вышло немало публикаций о боевых действиях войск вермахта в Крыму и причинах их поражения. Наиболее обширной работой с претензией на полноту и объективность является книга Андреаса Хилльгрубера «Эвакуация Крыма в 1944 г.». В предисловии сказано: «Дважды в ходе второй мировой войны Крым сыграл значительную роль: во время немецкого наступления в Советском Союзе 1941–1942 гг. и во время великого отступления в 1943–1944 гг.» [99] .
Причину длившихся годами ожесточенных сражений за Крым и его главный порт Севастополь Хилльгрубер видит прежде всего в географическом расположении полуострова как стратегически важной ключевой позиции для господства на Черном море. «От Крыма, – пишет автор, – как пучок лучей распространяются потенциальные операционные направления на Кавказ, на Украину, к устью Дуная и к Турции. Владение Крымом имеет значение, далеко выходящее за рамки чисто военно-стратегического преимущества, и представляет возможность оказывать политическое влияние на государства, прилегающие к Черному морю» [100] .
Условием такого влияния по Хилльгруберу является наличие на полуострове соответствующего военного потенциала и прежде всего стратегической авиации. Одной из главных «идей» автора книги является то, что большая политическая и стратегическая значимость крымского географического района может быть утрачена, если он не будет правильно использован в военном отношении. Если отсутствуют силы для действительного использования, а район лишь «оккупируется», то собственные силы связываются, что практически наносит ущерб общему стратегическому положению.
В этом тезисе фактически заключается цель написания книги, которая состоит в том, чтобы доказать, что Крым следовало эвакуировать еще осенью – зимой 1943 года или в самом начале 1944 года. Такая «своевременная» эвакуация спасла бы 17-ю армию от разгрома и изменила бы в пользу немцев соотношение сил на южном крыле Восточного фронта. При этом Хилльгрубер пытается обелить генералов вермахта, обвиняя Гитлера за катастрофу в Крыму. Один из «бродячих» сюжетов западногерманской историографии. Так, генерал Типпельскирх, в частности, указывает: «По вопросу своевременной эвакуации Крыма между Гитлером и соответствующими командными инстанциями велась такая же ожесточенная и затяжная борьба, как перед этим из-за эвакуации Сталинграда, а позже – армий, отрезанных в Курляндии» [101] .
Далее Хилльгрубер утверждает, что если относительно захвата Крыма 11-й армией под командованием Манштейна в историографии налицо полная ясность, то по поводу обороны Крыма 17-й немецкой армией (1943–1944 гг.) и связанной с большими потерями эвакуации войск с полуострова в апреле – мае 1944 г. единого мнения нет. Проблема остается нерешенной, так как освещается, как правило, односторонне – с позиции либо сухопутных войск, либо морского флота, или даже отдельных войсковых соединений и частей.
Сам же Хилльгрубер в своих исследованиях претендует на полную объективность и беспристрастность. Ему нельзя, конечно, отказать в известной научной добросовестности, он действительно использовал разнообразные источники (в основном, правда, немецкие). Похвально признание автора в том, что целый ряд вопросов остался невыясненным ввиду отсутствия многих источников, которые частично уничтожены, частично находятся в руках американцев или англичан. С особым прискорбием Хилльгрубер сетует на отсутствие документов ОКХ, без которых нет возможности подтвердить «борьбу» начальника генерального штаба сухопутных войск генерал-полковника Цейтцлера и начальника оперативного отдела штаба генерал-лейтенанта Хойзингера против Гитлера за своевременную эвакуацию Крыма. Хотя надо заметить, что наличие таких документов вряд ли подтвердило бы эту «борьбу», поскольку известно, что Цейтцлер и Хойзингер стали отважно бороться против Гитлера спустя несколько лет после его смерти.
Чтобы убедить читателей в своей беспристрастности и объективности, Хилльгрубер подробно пересказывает множество переговоров между немецкими командными инстанциями по развернувшимся событиям в Крыму. При этом он считает, что командование группы армий «Южная Украина» и командование 17-й армии занимали последовательно верную позицию в вопросе эвакуации войск с полуострова. Их действия якобы поддерживал начальник сухопутных войск вермахта генерал-полковник Цейтцлер, но виновник всего случившегося только Гитлер, который в силу своего упрямства и некомпетентности (традиционная трактовка фюрера в западногерманской исторической литературе) испортил все дело и чуть было не погубил 17-ю армию.
Так, например, во время телефонного разговора 9 апреля, состоявшегося в 11.15 (т. е. на следующее утро после начала нашего наступления. – А.Е. ) между Венком и Цейтцлером, последний высказал озабоченность по поводу развития событий в Крыму. И хотя Венк доложил о резком падении боеспособности румынских войск и отсутствии необходимого пополнения, он заверил, что 17-я армия пока что держится, имея необходимое количество боеприпасов и известные резервы.
В этот же день в 16 часов в штаб группы армий поступило письменное донесение генерал-полковника Енике, в котором говорилось, что нельзя сомневаться в серьезности положения в Крыму. Енике заверял, что будут предприняты все необходимые меры по ликвидации прорыва русских, однако не исключал наступления такого момента, когда будет необходимо отдать приказ об отводе войск в Севастополь, чтобы избежать уничтожения всей армии. В связи с этим он испрашивал согласия на проведение подготовительных мероприятий для осуществления операции под кодовым названием «Орел» [102] , которая будет проведена командованием армии в самый последний момент, еще позволяющий отдать приказ на отход к Севастополю.
Командующий группой армий генерал-полковник Ф. Шернер в 19.00 доложил о создавшейся обстановке начальнику штаба сухопутных войск и просил разрешения предоставить Енике свободу действий, подчеркнув, что «если такое разрешение последует, оно будет фактически означать эвакуацию Крыма; тем не менее оно должно быть».
Ссылаясь на то, что атаки русских, которые, по его мнению, означают большое наступление, начались совершенно неожиданно, Шернер предлагал: «…в полном осознании значения сложившейся обстановки предоставить командованию армии, наиболее точно ориентирующемуся в обстановке, свободу в проведении дальнейших операций».
Несмотря на такую поддержку со стороны Шернера, который в отличие от многих других генералов мог довести свои рекомендации до сведения фюрера непосредственно, поскольку пользовался неограниченным доверием Гитлера, предложение руководства 17-й армии о предоставлении ей свободы действий было отклонено. Это стало ясно во время состоявшегося между Шернером и Гитлером телефонного разговора поздно вечером 9 апреля.
Гитлер пообещал направить в Галец (местонахождение штаба группы армий. – А.Е. ) Цейтцлера. Однако дальнейшее развитие событий на северном участке Крымского фронта опрокинуло намерения Гитлера.
10 апреля советским войскам удалось прорваться из Томашевского дефиле на свободное пространство Крыма. 10-я румынская дивизия в полнейшем беспорядке устремилась на юг. Советские танки подошли к железнодорожной линии Джанкой – Перекоп и поставили под угрозу глубокого флангового удара Ишунский участок, в то время как другое танковое соединение, наступавшее восточнее, в полдень 11 апреля ворвалось в Джанкой, являвшийся важнейшим пунктом обеспечения связи и снабжения на северном участке немецкой обороны в Крыму.
Таким образом, осуществление операции «Орел» было подорвано в самой основе. Только немедленный отвод 17-й армии в Севастополь мог спасти ее от уничтожения. Когда утром 10 апреля эта опасность отчетливо обнаружилась, Енике в 10 часов утра уведомил командование группы армий, что он взял на себя ответственность и отдал распоряжение о проведении с этого дня мероприятий по операции «Орел». Это означало отвод 5-го армейского корпуса на Парапачскую позицию (Турецкий вал) и вывод 19-й румынской пехотной дивизии с Чонгарского полуострова, в то время как группа Конрад (49-й горный армейский корпус) будет до 12 апреля при всех обстоятельствах удерживать северный участок фронта. Удержание этого участка необходимо по крайней мере до того момента, пока 5-й армейский корпус достигнет крепостных сооружений Севастополя, удаленного на 240 км от Керченского участка.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.