Глава 25 «И не друг, и не враг, а так…»
Глава 25
«И не друг, и не враг, а так…»
Как уже неоднократно упоминалось, несмотря на продолжение действия договора 1933 г., итальянские политики и журналисты систематически позволяли себе грубые антисоветские выпады. По этому поводу временный поверенный СССР в Королевстве Италия Л.Б. Гельфонд телеграфировал в Москву: «Политический директор МИД Бути, которого видел сегодня, выражал частным образом сожаление по поводу недальновидности Италии в советском вопросе. Бути в общем не отрицал, что усиленная антибольшевистская агитация и подчеркивание расхождений с Берлином по советскому вопросу используются Римом как прикрытие более глубоких антигерманских и профранко-английских маневров. Бути считает, что в этой последней части Италия проявляет опасную поспешность. Никаких шансов на мир в Европе, несмотря на все усилия Рима и Ватикана, сейчас нет. Итало-германские отношения ухудшаются. Париж же и Лондон также должного доверия к Риму не проявляют. В советском вопросе Италия зашла дальше Англии и Франции, что может быть ей только невыгодно и вредно»[147].
25 июня 1940 г. состоялась беседа наркома иностранных дел В.М. Молотова с итальянским послом А. Россо. Молотов сказал, что советское правительство желает заключения «прочного соглашения Италии й СССР». «По мнению СССР, — продолжал нарком, — война вряд ли закончится раньше зимы этого года, если вообще она кончится в этом году. В связи с этим будут стучаться в дверь все неразрешенные вопросы, требуя своего разрешения тем или иным путем…
Основные претензии СССР в отношении Румынии известны. СССР хотел бы получить от Румынии то, что по праву принадлежит ему, без применения силы, но последнее станет неизбежным, если Румыния окажется несговорчивой. Что касается других районов Румынии, то СССР учитывает интересы Италии и Германии и готов договориться с ними по этому вопросу.
Турция вызывает недоверие ввиду проявленного ею недружелюбного отношения к СССР (и не только к СССР) в связи с заключением ею пакта с Англией и Францией. Недоверие это усиливается ввиду стремления Турции диктовать Советскому Союзу свои условия на Черном море путем единоличного хозяйничанья в проливах, а также ввиду усвоенной ею практики угрожать Советскому Союзу в районах южнее и юго-восточнее Батуми. Что касается других районов Турции, то СССР учитывает интересы Италии, а следовательно, также и интересы Германии и готов договориться с ними по этому вопросу.
Что касается Средиземного моря, то СССР считает вполне справедливым, чтобы Италия имела преимущественное положение в этом море. При этом СССР надеется, что Италия учтет интересы СССР как главной черноморской державы»[148].
24 июля 1940 г. полпред Н.В. Горелкин был прият Муссолини. Как позже полпред записал в дневнике: «Он встретил меня у дверей своего огромного кабинета. Во время беседы Муссолини был любезен и по окончании аудиенции проводил меня до дверей кабинета.
В самом начале беседы Муссолини сказал, что он надеется, что мое пребывание в Риме будет способствовать развитию итало-советских отношений».
Горелкин сказал, что «Советский Союз отнюдь не является защитником существовавшего до последнего времени англо-французского господства в Европе. Господствующему положению этих стран приходит конец. Соответственно усиливаются на международной арене голоса СССР, Италии и Германии.
Муссолини подчеркнул, что Итальянское правительство рассматривает существующие отношения как длительные и долженствующие развиваться по пути их дальнейшей нормализации и улучшения.
Касаясь вопроса о Бессарабии, Муссолини сказал, что он вполне понимает Советское правительство, когда оно потребовало возвращения того, что СССР должно принадлежать по праву.
Затем он заявил, что столь же благожелательное отношение Италии существует и в вопросе о Прибалтике, повторив, что к Советскому Союзу возвращается то, что ему принадлежало раньше, и что Итальянское правительство считает это вполне справедливым. В связи с этим Муссолини добавил, что он заявил министрам [посланникам] Прибалтийских стран о незаинтересованности Итальянского правительства в вопросе Прибалтики.
Муссолини подчеркнул, что в настоящий момент у трех стран: СССР, Италии и Германии, несмотря на различие внутренних режимов, имеется одна общая задача — это борьба против плутократии, против эксплуататоров и поджигателей войны на Западе»[149].
Разумеется, дипломаты обязаны скрывать искренние намерения своих стран. Но что же думали наши военные об Италии? Вот, к примеру, «Записка наркома обороны СССР и начальника Генштаба Красной Армии в ЦК ВКП(б) И.В. Сталину и В.М. Молотову об основах стратегического развертывания вооруженных сил СССР на Западе и на Востоке на 1940 и 1941 годы». Записка имела гриф «Сов. секретно. Особой важности». В ней говорилось: «Советскому Союзу необходимо быть готовым к борьбе на два фронта: на Западе против Германии, поддержанной Италией, Финляндией и Румынией, а возможно и Турцией, и на Востоке — против Японии как открытого противника, или противника, занимающего позицию вооруженного нейтралитета, всегда могущего перейти в открытое столкновение»[150].
Далее шла подробная информация о вооруженных силах вероятных противников: Германии, Финляндии, Румынии, Венгрии и Японии. Италии в этом списке нет. Далее идут вероятные планы вероятных противников (тавтология не моя, а составителя «Записки…»), и опять же о действиях Италии не сказано ни слова.
Зато в разделе «Наиболее вероятные действия морских флотов противников» особняком стоит фраза: «Итальянский флот свои основные действия будет иметь в Черном море»[151] и всё!
В разделе V есть задачи советских войск, и там ставятся задачи Черноморскому флоту:
«а) постановкой минных полей, действиями подводных лодок и авиации затруднить проход неприятельскому флоту в Черное море; б) активными действиями Черноморского флота уничтожить прорвавшийся в Черное море флот противника; в) активно оборонять наши берега от прорвавшегося в Черное море надводного флота вероятных противников; г) не допустить высадки десантов на берега Черноморского побережья в Крыму и на Кавказе; д) активными действиями и прежде всего авиации, постановкой мин с воздуха вести постоянную борьбу с морскими флотом противника и особенно в Мраморном море; е) прочно обеспечивать с моря фланг Юго-Западного фронта; ж) в случае выступления Румынии уничтожить румынский флот и прервать ее морские сообщения.
В случае выступления Турции нанести поражения ее флоту, прервать здесь ее морские сообщения, разрушить гавань Трапезонд»[152].
Здесь, как видим, Италия даже не упомянута.
Смотрю следующую записку, уже от 18 сентября 1940 г. Там сказано: «Как указано выше — Италия и Турция не считаются прямыми противниками и в таблицу не включены»[153].
Замечу, что выше об этом говорится настолько бестолково, что я даже не рискнул привести цитату. Зато ниже опять перл: «Итальянский флот свои основные действия будет иметь в Черном море»[154]. И никаких комментариев! Мол, Средиземное море станет второстепенным театром для королевского флота.
А вот Директива № 21 Верховного командования Вооруженными Силами Германии («Операция Барбаросса»), датированная 18 декабря 1940 г. Я ее прочел несколько раз с карандашом. В чем суть операции — сейчас известно всем. Мне же важно, чего там нет! А там нет даже упоминания об Италии и ее вооруженных силах. А в разделе «Военно-морской флот» говорится лишь о германском флоте на Балтике, Черное же море вообще не упоминается как театр военных действий.
А затем идет «Записка начальника штаба КОВО[155] по решению военного совета Юго-Западного фронта по плану развертывания на 1941 год». Дата написания записки неизвестна, где-то конец ноября — декабрь 1940 г. Там уже появляется конкретика: «Кроме того, на театре военных действий ЮЗФ следует учитывать:
— итальянских — 10–15 пехотных дивизий, 1–2 танковых дивизий, 2000–3000 самолетов…
Всего против ЮЗФ в начальный период войны могут оказаться действующими: пехотных дивизий: германских 90–100, итальянских 10–15, румынских 20–25, венгерских 15–20, а всего 135–160 пехотных дивизий. танковых соединений: германских 8–10, итальянских 1–2, румынских — 2 бригады; всего 14 соединений; самолетов: германских до 10 тысяч, итальянских 2–3 тыс., румынских и венгерских — 2–3 тысячи; всего 14–16 тысяч»[156].
В записке ВВС Юго-Западному фронту поставлена задача: «совместно с морской авиацией и флотом уничтожают военно-морской флот противника в Черном море и не допускают высадки морских десантов»[157].
А вот выдержки из «Плана Генштаба Красной Армии о стратегическом развертывании вооруженных сил Советского Союза на Западе и Востоке» от 11 марта 1941 г. Там подробно перечислены вооруженные силы вероятных противников: Германии, Финляндии, Румынии, Венгрии и Японии, а итальянцев опять нет. Зато опять кто-то внес дурацкую фразу: «Итальянский флот будет стремиться свои основные действия перенести на Черное море»[158].
А теперь посмотрим германский документ от 5 июня 1941 г. «Директива ОКВ с расчетом времени к плану операции „Барбаросса“». И там нет ни слова ни об Италии, ни о Черном море.
Какие выводы напрашиваются из этих и многих других документов? Во-первых, Гитлер ни под каким видом не хотел участия итальянцев в русском походе. Вообще он уведомил дуче о плане «Барбаросса» лишь 21 июня 1941 г.[159]. В нем фюрер не предлагал Муссолини какое-либо участие в войне с русскими, а все задачи, поставленные Гитлером Италии, касались Африки, Франции и действий королевских ВМС на Средиземном море.
Советские генералы тоже считали вторжение итальянских войск в пределы СССР весьма маловероятным. В самом деле, Финляндия претендовала на Кольский полуостров, Карелию, части Архангельской, Вологодской и Ленинградской областей. Венгрия зарилась на Львовскую область, Румыния претендовала на всю южную часть УССР, включая Одессу. Ну а об аппетитах Германии и Японии и говорить не приходится. Италии же явно ничего не светило при разделе «русского пирога». В итоге в большинстве советских планов отражений агрессии вероятного противника Италия попросту не фигурировала.
Совсем иначе смотрели на Италию советские адмиралы. В течение двух десятков лет красные военморы отрабатывали один и тот же сценарий войны на море. Британский флот вместе с французским или без оного входил на Балтику и в Черное море и атакует наши главные военно-морские базы — Кронштадт и Севастополь. Соответственно, японский флот идет к Владивостоку.
Первыми супостата встречают авиация и легкие силы флота — торпедные катера и подводные лодки. Затем врагу приходится прорываться через советские минные заграждения под огнем береговой артиллерии. И лишь после того, как супостат понес большие потери, в бой вступают наши линкоры, крейсера и эсминцы и добивают противника.
Стал бы так действовать Гранд флит в 1920-е годы — вопрос спорный. Лично я считаю планы советских военморов ахинеей. Но после июня 1940 г. вариант нападения британского флота на СССР нельзя было рассматривать даже теоретически.
Что же делать нашим адмиралам? Как жить при отсутствии вероятного противника? Ну, на Тихоокеанском флоте все было в порядке — старый супостат остался в наличии. На Балтике решили, что вместо английского на Кронштадт пойдет германский флот.
Наконец Черноморскому флоту, не мудрствуя лукаво, тоже нашли достойного супостата — итальянский королевский флот.
А вот о том, пропустят ли турки итальянцев, где будет базироваться королевский флот и вообще что ему делать на Черном море, наши адмиралы и не задумывались. Как сказал по сему поводу один профессор Военно-морской академии: «Им никто таких задач не ставил».
Советских адмиралов ввела в заблуждение пропаганда итальянской военной мощи. К примеру, значительная часть мировых авиационных рекордов принадлежала Италии. Самые быстроходные в мире крейсера и эсминцы состояли в итальянском флоте.
К июню 1940 г. итальянский флот имел в своем составе два современных линкора «Литторио» и «Витторио Венето» (полное водоизмещение 45 тыс. т, главный калибр — девять 380/50 мм/клб пушек); а также четыре линкора времен Первой мировой войны, прошедших модернизацию в 1930-х годах. Их полное водоизмещение составляло 29 тыс. т, а вооружение: десять 320/43,8 мм/клб пушек.
Кроме того, итальянские ВМС имели 8 тяжелых и 12 легких крейсеров, 70 подводных лодок и сотни других кораблей.
Но существовали еще более весомые контраргументы, о которых не могло не знать советское руководство. Итальянцы действительно имели первоклассные боевые корабли и самолеты, но они… не умели воевать. В годы Первой мировой войны ходил анекдот: «Бог пожалел австро-венгерскую армию, которую били все, кому не лень, и, чтобы исправить несправедливость, создал итальянскую армию». В годы Второй мировой войны германские генералы тешились другим анекдотом, где инженеры представляют новый тип танка итальянскому генералу: «Танк имеет пять скоростей назад и одну — вперед». Генерал: «А зачем вперед?» Инженер: «А вдруг враг зайдет с тыла?!»
12 ноября 1940 г. устаревшие английские бипланы «Суодфиш» торпедировали в порту Торонто итальянские линкоры «Литторио», «Андреа Дориа» и «Конте де Кавур», причем последний итальянцы не сумели ввести в строй до самого конца войны. А в марте 1941 г. в сражении у мыса Матапан англичане потопили новейшие крейсера «Заре», «Пола» и «Фиуме», а линкор «Витторио Венето» был серьезно поврежден и едва дотянул до берега. Модернизация же старого линкора «Андреа Дориа» еще не была закончена.
К 22 июня 1941 г. погибли старый тяжелый крейсер «Сан Джоржио», легкие крейсера «Армандо Диас» и «Бартоломео Колеони». Было потеряно двадцать эсминцев, которых так не хватало для обеспечения перевозок в Северную Африку. Из 70 подводных лодок к 22 июня 1941 г. англичане потопили 19, а еще 15 действовали в Атлантике.
В итоге к июню 1941 г. итальянский флот с большим трудом удерживал свои коммуникации с Ливией. Дело дошло до обстрелов британскими линкорами Генуи и других итальянских городов.
Оставшиеся в строю итальянские линкоры и крейсера боялись даже атаковать британские конвои, регулярно пересекавшие Средиземное море от Гибралтара до Александрии и Порт-Саида.
В такой ситуации посылка итальянского флота в Черное море стала бы катастрофой для Италии и лично для Бенито Муссолини. Для этого нужно было пожертвовать итальянской армией в Африке и оставить без защиты итальянское побережье. Я уж не говорю о катастрофической нехватке топлива у итальянского флота летом 1941 г.
Наконец, англичане вряд ли упустили бы шанс уничтожить итальянский флот на пути в Дарданеллы. В Черном море у турок не было мест базирования для большого флота, да и порты Стамбул и Измир не имели достаточно хорошей ПВО.
С другой стороны, турецкое правительство смертельно боялось вовлечения страны в войну. В Стамбуле хорошо помнили уроки Первой мировой войны и понимали, что вступление в войну раз и навсегда лишит страну контроля над Проливами, а то и вообще положит конец существованию турецкого государства. Другой вопрос, что турки были готовы и «невинность соблюсти, и капитал приобрести», то есть закрыть глаза на небольшие, по их мнению, нарушения нейтралитета.
Кстати, появления итальянского флота на Черном море не хотела… Германия. Да, да, именно Германия! Я вновь повторяю, что современные историки смотрят на события 1941 г. сквозь призму победы 1945 г. А тогда и Гитлер, и руководители других европейских государств мыслили совсем иными категориями. По их мнению, заключение общеевропейского мира должно было произойти если не в 1941 г., то, по крайней мере, в 1942 г. Причем Гитлер уже в июне 1941 г. всерьез был озабочен, как ограничить захватнические планы Муссолини. По этой причине немцы не дали Италии оккупационной зоны во Франции и категорически отказались передать ей хотя бы часть французского средиземноморского флота.
Дуче несколько раз затевал с фюрером разговор о Крыме и каждый раз получал резкий отказ. Гитлера приводила в бешенство сама мысль, что кто-то посягает на «зону отдыха арийцев». 24 июня 1941 г. фюрер истерично кричал собравшимся генералам: «Я никогда не допущу в Крым итальянцев!» Вечером начальник генштаба генерал Гальдер занес его слова в дневник.
Тем не менее наибольший ущерб в войне Советский Союз понес именно от итальянского флота. При этом ни один боевой корабль королевского флота так и не прошел Дарданеллы.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.