II. Классовые деления

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

II. Классовые деления

Рабовладение в XVII столетии играло меньшую роль, чем использование кабального труда. Так, даже в 1683 году в Виргинии насчитывалось 3000 рабов и 12 тысяч кабальных слуг. В Южной Каролине рис — выращивавшийся почти исключительно рабским трудом — стал главной культурой только к 1710 году; до того же ведущими статьями вывоза колонии являлись оленья кожа, свинина, маис, древесина и корабельные материалы. Джорджия была основана только в 1730?е годы, а введение рабства в этой колонии (служившей буфером между испанской Флоридой и английскими Каролинами) относится к еще более позднему времени — к 1750 году.

Однако с наступлением XVIII столетия, когда производство риса, индиго и табака достигло громадных размеров, рабский труд приобрел решающее значение для всех колоний от Мэриленда до Джорджии. Ко времени революции рабы составляли почти 40 процентов населения южных районов и 20 процентов всего населения колоний.

Примерно к 1720 году американо-негритянское рабство сложилось в хорошо развитую, монокультурную, товаропроизводящую, поставленную на коммерческую ногу систему порабощения. Оно уже переросло из домашней формы в форму плантационную, при которой продукты производились для продажи на обширном, охватывавшем весь мир рынке. Это (а также расистская идеология, оправдывавшая и поддерживавшая эту систему) объясняет ту интенсивную эксплуатацию и жестокость, которые характеризовали систему негритянского рабства в Америке к началу XVIII столетия и которым предстояло характеризовать ее на протяжении еще пятнадцати десятилетий. Кроме того, уже в эту раннюю пору колониального периода институт рабства служил главным источником богатства как для плантаторов Юга, так и для купцов Севера.

В южных колониях (особенно после XVII столетия) правящий класс составляли плантаторы-рабовладельцы, среди которых действительным влиянием пользовались весьма немногочисленные семейства, связанные между собой родственными узами. В колониях Среднеатлантического района и Новой Англии господствующую олигархию образовывали купцы и крупные землевладельцы (последняя группировка представляла собой особенно внушительную силу в Нью-Йорке). Все они, однако, не были полноправными хозяевами в своем доме, поскольку составляли лишь колониальную господствующую группировку, а высшая политическая, военная и экономическая власть находилась в руках правителей Англии, чьи непосредственные представители в колониях являлись верхушкой «общества».

Купеческая аристократия, как и аристократия плантационная, была немногочисленной; в этой среде также были сильно развиты брачные связи между родственными семействами. Она составляла обособленный, тесно сплоченный и могущественный класс. В пяти ведущих городах колоний этот слой насчитывал каких-нибудь четыре сотни семейств. Члены его, однако, были непосредственно связаны с губернаторами, восседали в колониальных советах и ассамблеях, приобретали громадные земельные поместья как путем купли, так и благодаря особым милостям, поддерживали тесный контакт с пиратами (которые, уходя на покой, превращались порой в почтенных купцов), жирели на работорговле, накапливали свои «честные гроши», ведя торговлю во время войны — все равно с кем: с врагом или другом, — своим же морякам и рабочим платили нищенскую заработную плату. Одним словом, они были столпами общества, а их богатства, которые, как утверждали их попы, служили свидетельством того, что эти аристократы являются «избранниками божиими», давали им право властвовать над людьми.

Многие, стремясь к наживе, стали заниматься, особенно по мере того, как колониальный период близился к концу, не только спекуляциями землей, но и торговлей пушниной, подвизались в промышленности, в первую очередь — в судостроении и некоторых вспомогательных и промежуточных отраслях, вроде мукомольного, пивоваренного и бондарного дела.

Наконец, подавляющую часть, вероятно процентов 60 всего колониального населения, составляла громадная масса более или менее независимых йоменов, мелких фермеров, скваттеров и рыбаков. Именно они — вместе с несвободным и городским трудовым людом, — почерпнув многое из сокровищницы индейского опыта, и создали то, что стало Соединенными Штатами.

Они довольствовались немногим и обладали скромностью, составляющей отличительную черту трудящихся. Их уделом были большие семьи, тяжкие обязанности, великие скорби и жалкие удовольствия, не считая тех, какие придумывает для себя беднота повсюду. Они были «солью земли», и именно они создали нашу страну.

Они были далеко не благодушны. Жизнь их была горестна, но они вступали в бой со своими мучителями и мало-помалу, почти неприметно, несмотря на бесчисленные задержки, прокладывали свой путь вперед. Именно эти классовые битвы и составляли сущность американской истории в колониальный период — как и позднее.

К краткому рассмотрению наиболее ярких эпизодов этой истории мы и переходим.