Глава 10 Войны хлебные и классовые

Глава 10

Войны хлебные и классовые

Действительно, ставка на колхозы решает практически все неразрешимые проблемы, на которых сломала себе шею столыпинская реформа. Она обеспечивает становление крупных хозяйств, при этом без массовой гибели населения (принято перед словом «гибель» добавлять «обнищание» — однако нищать там было уже некуда). Колхозы, в отличие от англо-саксонских частных хозяйств, не выбрасывают лишнее население на обочину жизни, а аккумулируют в себе, давая ему хоть и скудные, но все же средства к существованию до тех пор, пока растущая промышленность не впитает в себя избыточные трудовые ресурсы.

На самом деле коллективизация — куда более сложный процесс, комплексный, многосторонний. Например, он накрепко завязан с начавшимся массовым выпуском сельскохозяйственной техники, со столь же стремительным развитием агрономической науки, с селекцией, созданием новых сортов — всю эту дорогостоящую роскошь бесполезно было заводить для индивидуального хозяйства с его сохой и трехпольем. Приведенный в первой части драматический рассказ о развитии здравоохранения в окрестностях города Конотопа тоже сюда относится — в коллективизированном селе здравоохранение, образование, санпросвет и прочие правительственные инициативы давались много легче и дешевле. Ту же вошебойку предпочитали возить не по деревням, а по колхозным полевым станам.

Но была у коллективизации и вторая сторона. Большевики, конечно, не думали, что все пройдет гладко, но едва ли ожидали столь бешеного сопротивления, на которое, едва появившись, натолкнулись колхозы. Казалось бы, нашли бедняки способ совместно выживать — ну и слава Богу! Кому и чем мешают коллективные хозяйства?

А ведь оказалось — мешают, и еще как! Мешают настолько, что в течение ближайших пяти лет страна будет фактически находиться в состоянии внутренней войны. Нынешние историки полагают, что это правительство воевало с народом, который не мог смириться с потерей своего сивки, своего поля и своей свободы распоряжаться выращенным урожаем. Хотя 70 % деревенского народа с этого поля ничего, кроме горба, не имели — даже прокормить себя, и то не могли. И позвольте уж не поверить, что власть воевала с народом. Большей части народа с появлением колхозов хуже не стало. Надо очень не любить людей, чтобы утверждать, что их следовало оставить в русском деревенском аду на вечные времена.

Так что война власти с народом не проходит. Может быть, по ту сторону линии фронта находился столыпинский «достаточный крестьянин»? Ну, а ему чем мешает колхоз? Он — сам по себе, а колхоз — сам по себе. Одного-двух батраков, если понадобится, он всяко сыщет, деревня большая, бедняков в ней достаточно и помимо колхозников.

Так кому с такой непреодолимой силой помешали колхозы?

Для того чтобы это увидеть, надо снова окунуться в мир терминов и разобраться в значении двух вроде бы хорошо известных слов. Мы ведь знаем, кто такие нэпман и кулак? Нэпман — мелкий частный предприниматель, кулак — богатый крестьянин. Ведь знаем, да?