Л. Троцкий: Неужели же не пора понять?

Л. Троцкий:

Неужели же не пора понять?

Сегодня в бюллетене «ТАССа» не для печати (№ 116) содержится несколько телеграмм исключительной политической важности. Телеграммы эти скрываются от общественного мнения не потому, что они могут причинить ущерб советскому государству или китайской революции, а потому, что они доказывают ложность официального курса и правоту оппозиции. Мы приводим только две телеграммы, наиболее яркие.

ШАНХАЙ. 24 мая. ТАСС. Центральное политическое совещание в Панкине решило включить Фен Юйсяна в члены совещания.

О том, что Чан Кайши включил Фен Юйсяна в члены совещания (может быть, пока что без согласия осторожного Фен Юйсяна), знает теперь весь мир. Это должно, однако, остаться секретом для советских рабочих. Почему? Потому что у нас до последнего времени изображали Фен Юйсяна как подлинного «рабочего» (или «крестьянина»), как надежного революционера и пр., т. е. проделывали по отношению к Фен Юйся-ну все те ошибки, какие проделали раньше по отношению к Чан Кайши. Сейчас мы скрываем, уже в течение последних недель, все телеграммы о более чем двусмысленном поведении Фен Юйсяна. Почему? Для чего? Очевидно, выжидая с затаенной надеждой: авось не изменит. Если же изменит, мы скажем: это вполне соответствует нашим предвидениям об отходе буржуазии от национальной революции. Ну а сейчас? Вместо того, чтобы предостеречь китайских рабочих и партию, вместо того, чтобы толкнуть сами массы рабочих,

крестьян, солдат на принятие настоящих революционных мер против измены генералов, мы замалчиваем, скрываем, прячем в карман телеграммы. Не поможет. Классовую логику революции нельзя спрятать в карман!

Вторая телеграмма: ПОЛОЖЕНИЕ В ХАНЬКОУ.

ХАНЬКОУ. 23 мая. ТАСС. ЦК коммунистической партии предложил хубэйскому «союзу для усиления революционного фронта» наладить отношения между рабочими и мелкой буржуазией. ЦК отметил необходимость повышения дисциплины среди рабочих и уважения к декретам национального правительства, разъяснив, что профсоюзы не имеют права ареста и должны обращаться к властям всякий раз, когда они считают необходимым произвести арест того или иного лица.

Эта телеграмма еще важнее первой. Для каждого серьезного революционера она, как молнией, освещает всю обстановку и доказывает безусловную ошибочность официальной линии, прямую гибельность этой линии и безусловную правильность линии оппозиции.

Вдумайтесь только. Профсоюзы на территории ханькоуско-го правительства арестуют врагов революции. Это значит, что профсоюзы всей логикой положения вынуждены брать на себя задачи революционных Советов. Что же делает ЦК компартии? Рекомендует профсоюзам воздержаться от незаконных действий, подчиняться «декретам» уханьской верхушки и, в случае надобности арестовать или расстрелять контрреволюционера, изменника, заговорщика — почтительно обращаться к начальству (которое с этим заговорщиком окажется, вероятно, в родстве или в свойстве). Разве это не глумление над революцией, над ее потребностями и элементарнейшими задачами? Вместо того, чтобы прямо призвать массы расправляться с врагами на месте, уханьское правительство запрещает это. Мало того, запрещает оно не от собственного имени, а через коммунистическую партию. ЦК компартии играет в этом случае роль политического приказчика трусливых буржуазных радикалов и лже-радикалов, которые боятся революционных масс и думают, вместе с Мартыновым, что революцию можно совершить путем арбитражных комиссий, а не путем расправы массы над ее врагами. Не чудовищно ли это? Не глумление ли это над революцией? Куда мы идем, товарищи?!

Наряду с этим замечательно, что хубэйскому «союзу для усиления революционного фронта» дается специальное поручение «наладить отношения между рабочими и мелкой буржуазией». Наладить эти отношения можно не через особый союз и не по особому заказу, а путем правильной политики. Советы депутатов от рабочих и полупролетарской бедноты в городах должны явиться широкими органами такой повседневной политики революции. Когда профсоюзы вынуждены брать на себя функции Советов, то они почти неизбежно будут в известных случаях игнорировать или нарушать законные интересы мелкобуржуазных низов города. Отсутствие Советов бьет, таким образом, и по мелкой буржуазии, подрывая ее союз с пролетариатом.

Такова обстановка. Толкаемые массой, профсоюзы пытаются исправить ошибки китайского и московского руководства и приступают к непосредственной расправе над врагами. А ЦК компартии, который должен быть вдохновителем и руководителем этой суровой расправы, цыкает на рабочих, приказывает им повысить свою «дисциплину» (пред буржуазией) и молча склоняться перед потачками со стороны ханькоуских Керенских и Церетели по отношению к агентам империализма, буржуазии и Чан Кайши. Вот она мартыновщина — не на словах, а на деле!

Целый ряд телеграмм, особенно из Токио, говорит о «развале» ханькоуского правительства, о его близкой гибели и проч. Разумеется, к таким телеграммам надо относиться с величайшей осторожностью. Это телеграммы врага, который ждет гибели революции, надеется на нее, подстерегает, выдумывает и лжет. Но две приведенные выше телеграммы, как и многие другие телеграммы такого же рода, поступающие почти каждый день, заставляют признать, что положение ханькоуского правительства может оказаться безнадежным. Если оно будет мешать рабочим и крестьянам расправляться с контрреволюционерами, оно погибнет. Своей ложной политикой ЦК компартии поможет его гибели. Если бы ханькоус-кое правительство погибло под натиском рабочих, крестьянских и солдатских Советов, мы, конечно, об этом не пожалели бы. Но оно погибнет, потому что противодействует созданию Советов. Поддерживая в этой гибельной политике ханькоус-кое правительство, удерживая китайских рабочих и крестьян от непосредственной расправы над врагами и от создания Советов, киткомпартия помогает ханькоускому правительству погибнуть в кратчайший срок и при том бесславной смертью — не от руки рабоче-крестьянских масс, а от руки буржуазной реакции. Впрочем, при такой политике ханькоуское правительство, прежде чем «погибнуть», вероятнее всего объединится с Чан Кайши — против рабочих и крестьян. Неужели это не пора понять?!

Л. Троцкий 26 мая 1927 г.