32. Петроград, январь 1917 года

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

32. Петроград, январь 1917 года

Мистер Нокс вызвал свою стенографистку Уайлс. Когда Кэт вошла, то увидела, что шеф рассержен.

— Что слышно, Кэт? Какие сведения вы сумели добыть от этого русского? Уж не влюбились ли вы и впрямь? Подумайте о том, что скоро приедет лорд Мильнер. У нас должны быть результаты… Может быть, мы сделали ставку не на того человека или ваши чары уже перестали действовать? — хлестал он ее короткими вопросами.

Красивые серые глаза Кэтти готовы были наполниться слезами — так хорошо она сыграла огорчение.

— Нужно ждать, мистер Нокс. Пока Монкевиц готов на все. Да его друг Сухопаров не дает ключей, взывает к совести и чести. Но Монкевиц сейчас далек от этих понятий. Мысленно он поселился со мной и будущим ребенком в Лондоне. Он одурманен счастьем и старается вовсю…

— Так где же сведения? Я не узнаю вас… Тогда, в Париже, вы действовали с большим успехом… — подзадорил полковник агентессу.

— Мой друг дал мне понять, что из его разговора с Сухопаровым выяснилось, что фамилии агентов — это еще не все. Я думаю, за этим что-то кроется.

— Торопитесь, Кэт, время не терпит. Может быть, мне выступить в качестве вашего друга и покровителя, установить с ним контакт и поработать как следует? Проникнуть самому в эти тайные пружины?

— С вашего позволения постараюсь это организовать… Скажу, что вы знали моего покойного отца и хотите помочь нам.

— Отлично, Кэтти! Только не называйте моего имени Монкевицу. Он знает, что я — разведчик. Пусть наша встреча будет неожиданностью для него.

В мозгу резидента прокручивались сотни вариантов. Но одно он знал: Монкевиц нужен для того, чтобы через него выйти на Соколова. Будучи опытным разведчиком, Нокс полагал, что он уже близок к цели.

…Выйдя на улицу, Кэтти постояла в нерешительности, размышляя над словами Нокса. Ей предстояла встреча с Николаем только завтра. Но она знала, насколько требователен шеф, и беспокойство, проскользнувшее в его голосе, говорило о том, что следует торопиться.

"Шеф прав, — подумала она, — куда легче было в Париже. Легкомыслие, чувственность, жадность, — все играло мне на руку, а с этими русскими высокие разговоры о долге, о чести, о России!.."

Он был очень непрост, этот русский с немецкой фамилией, ей приходилось играть роль любящей несчастной женщины, оставшейся без средств. Она сумела не только вскружить ему голову, но и заставила полюбить себя, поверить, что его будущее может быть только с ней. Все это стоило немалого труда, тем более что Монкевиц был профессиональный разведчик и в любой момент мог разорвать с таким трудом сплетенную паутину.

Но Кэтти была прирожденная актриса, она вживалась в образ мгновенно. К тому же он стареющий мужчина, жаждущий любви молодой красивой женщины. "Надо дать ему понять, что мне грозят высылкой в Англию, а я скорее покончу с собой, чем вернусь туда беременной и одна, без него. Помощь Нокса будет очень кстати". Кэтти уважала своего шефа, зная его тонкий ум и железную хватку.

Придя домой, Кэтти позвонила Монкевицу и попросила его прийти сегодня вечером.

Окинув взглядом свою квартиру, Кэтти осталась довольна чистотой и порядком. Тут всегда должно быть уютно. Уют притягивает мужчин, а тем более одиноких. Пройдя на кухню, она начала готовить ужин, удивляясь своему спокойствию. "Все будет так, как я хочу, как должно быть. Он согласится на встречу с Ноксом, — внушала она себе. — Ведь Нокс — друг моего отца и может помочь нам".

…И вот она уже бедная, одинокая, но вместе с тем дрожащая от счастья, припала к плечу своего обожаемого Николя, пытливо заглядывает ему в глаза и знает, что эту битву она выиграет.