Последние герои

Последние герои

На первый взгляд может показаться, что свои последние годы Ганнибал провел в бегах от мстительных римлян. В действительности его судьба в значительной мере зависела от отношения к нему сограждан. Устав от его эгоистичных попыток подорвать политическую систему во времена реального кризиса, большинство членов Совета старейшин искренне стремились избавиться от него. Политические промахи и заблуждения Ганнибала объясняются прежде всего тем, что за пределами Баркидской системы социальных связей и взаимоотношений, оставленной в наследство предшественниками, он был чужаком для карфагенской элиты в отличие от Гамилькара и Гасдрубала, выросших в ее среде. Ганнибал, наделенный кипучей энергией и в то же время не терпящий возражений, стал одним из военных героев, абсолютно непригодных для политической деятельности.

В Риме вести о смерти Ганнибала были восприняты по-разному. Согласно Плутарху, некоторые одобряли поведение Фламиния, поскольку для них живой Ганнибал был «всепожирающим пламенем, нуждавшимся лишь в постоянном источнике для возгорания»: «Даже когда он уже не был в расцвете сил, угроза для римлян заключалась не в его руках или теле, а в способностях и многоопытности, сопряженных с чувствами горечи и вражды»^{1124}. Другие же считали поведение Фламиния жестоким: он довел Ганнибала до убийства в то время, когда карфагенянин уже больше походил на птицу без хвостового оперения, неспособную летать и заслуживавшую того, чтобы ей позволили дожить последние годы спокойно и смиренно^{1125}. К их числу относился и Сципион Африканский. Кое-кто посчитал это свидетельством уважительного отношения римлянина к своему извечному противнику^{1126}. Но Сципион был слишком практичным человеком, чтобы предаваться эмоциям. Герой римлян лучше всех знал реальную политическую ситуацию в Карфагене и понимал: Ганнибал уже не мог восстать против могущественного Рима.

Тем не менее надо признать, что в определенной мере были правы и те и другие. Конечно, Ганнибал уже не представлял угрозы Риму из Карфагена, но его имя при дворах эллинистических царей будоражило желания потягаться силами с римлянами. И сам Ганнибал хорошо понимал это. Он сотворил по крайней мере один антиримский трактат в виде обращения к народу Родоса, описав в нем злодеяния, совершенные в Малой Азии римским полководцем Гнеем Манлием Вульсоном. Сочинение явно имело целью настроить родосцев против Рима^{1127}. Можно привести и другие примеры символизации имени Ганнибала. Примерно в этот же период распространялось подложное послание, якобы написанное полководцем после битвы при Каннах. В нем «Ганнибал» провозглашал победу и предсказывал, что восстание греков положит конец римскому господству в Восточном Средиземноморье^{1128}. У многих римлян само имя Ганнибала, живущего при дворе врага или служившего притягательным символом ратного противостояния Риму, вызывало желание его смерти.

В непростом положении оказался и человек, разгромивший Ганнибала и превратившийся в его заступника. Жажда мщения отразилась и на судьбе Сципиона. После блистательных побед в Северной Африке он натолкнулся на откровенно неприязненное отношение политического истеблишмента. Хотя некоторых его соратников и избрали на высокие посты, сам он немногого достиг за время второго консульства в 194 году из-за противодействия оппонентов в сенате. Как и Ганнибалу, ему не удалось перевести военные успехи на полях сражений в политические дивиденды.

Неприятности для Сципиона начались, когда его и брата Луция, успешно воевавших с Антиохом, отозвали в Рим. Политические противники во главе с Марком Порцием Катоном провели в сенате законопроект, устанавливавший, что консулы могут быть командующими только один год, а затем попытались возбудить судебное преследование против друзей и сторонников Сципиона и его брата. От них потребовали отчитаться за 500 талантов серебра, переданных Антиохом в исполнение одного из условий перемирия. Сципион Африканский демонстративно разорвал бухгалтерские книги кампании на виду у всего сената. Катон и его сторонники продолжали настаивать, и чем упорнее Сципион отказывался дать объяснения, тем больше навлекал на себя подозрений. В конце концов, в 184 году Сципиона Африканского обвинили в получении взятки от Антиоха. Видя, что противники одержали верх, Сципион удалился в свою усадьбу Литерн в Кампании, а Катон, добившись поставленной политической цели, прекратил судебное преследование^{1129}. Через год великий полководец умер, сломленный и духовно, и физически.

Нет ничего удивительного в том, что этих двух великих полководцев постигла одинаково горькая участь. Во многом были сходны их жизненные пути, устремления и политические системы, ради которых они воевали. Сципион, принесший римлянам победу над карфагенянами, вскоре стал опасен для режима, основанного на фикции равенства всех членов сената^{1130}. Выход Ганнибала на политическую сцену Карфагена тоже создал проблемы. Из-за популистских реформ и пренебрежительного отношения к Совету старейшин его заподозрили в том, что он стремится к автократии. Столкнувшись с героическими личностями, способными затмить институты, которые призваны оберегать, римские сенаторы и карфагенские старейшины поспешили избавиться от них. Так закончилась эра последних былинных героев.