Вторжение в Африку
Вторжение в Африку
Оказавшись в отчаянном положении, Агафокл задумал военную операцию, столь дерзкую и непредсказуемую, что привел карфагенян в полное замешательство. Он начнет войну там, где карфагеняне меньше всего готовы к ней: в самом сердце пунического мира, на их африканской земле{528}. И в этом замысле проявилось глубокое понимание Агафоклом специфики Карфагена и его народа. Он знал, что беды войны неведомы для большинства карфагенян. Их армии состоят в основном из наемников, и им не приходилось выдерживать сколько-нибудь серьезные сражения на своей североафриканской родине. Совершив внезапное нападение, Агафокл решит проблему снабжения войск и обеспечит себя богатой поживой для выплаты жалованья войскам за счет страны, которая в отличие от Сицилии избежала опустошительных войн. Он надеялся также на то, что восстанут и поддержат его ливийцы, недовольные тем, как обращаются с ними карфагеняне. Столкнувшись с таким поворотом событий, Гамилькар непременно должен будет покинуть Сицилию{529}.
Агафокл быстро сформировал армию из сиракузских рекрутов, наемников и даже рабов. Деньги для финансирования экспедиции он раздобыл, убивая еще уцелевших оппонентов-аристократов и конфискуя их собственность, отбирая наследство у сирот, пожертвования храмам и драгоценности у женщин, навязывая принудительные займы{530}. Собрав флотилию из шестидесяти кораблей и очень небольшую армию всего из 13 500 человек, Агафокл каким-то образом смог миновать карфагенские кордоны. Тщательно маскируя маршрут своего передвижения и держа карфагенян в неведении относительно цели похода, Агафокл в 310 году высадился на полуострове Бон в ста десяти километрах от Карфагена, проведя в море шесть дней. Понимая, что с провалом экспедиции оборвется и его собственная жизнь, полководец приказал сжечь корабли, дабы лишить своих людей каких-либо надежд на побег{531}. Он вверил их судьбы богиням Деметре и Коре — тем самым превращая кампанию в акцию возмездия сицилийских греков за прежние надругательства карфагенян{532}. Выслушав страстную речь полководца, его войско без труда овладело городами Мегалополис и Тунет (Тунис){533}.
Вдохновившись первыми успехами, Агафокл расположился лагерем неподалеку от Карфагена, где жители уже начали паниковать, решив, что появление Агафокла в Африке означает полное истребление карфагенской армии на Сицилии{534}. Граждане города мужского пола в обязательном порядке призывались в войска, которыми командовали два политических соперника — Бомилькар и Ганнон{535}. Вначале карфагенянам не везло: они потерпели сокрушительное поражение и потеряли самого способного командующего — Ганнона. Бомилькар, поняв, что у него появилась возможность стать единственным владыкой, отступил со своим войском в Карфаген{536}.
Диодор повествует о том, как горожане, осажденные и опечаленные тем, что их главный полководец находится за морем, на Сицилии, отправляют огромную сумму денег и дорогие пожертвования храму Мелькарта в Тире. Они убеждены: все их беды вызваны недовольством богов малостью предыдущего подношения. Дабы умилостивить разгневанных идолов, перепуганные карфагеняне теперь должны принести в жертву 200 детей благородных кровей. Позднее еще 300 граждан, в особенности провинившихся перед богами, добровольно приносят себя в жертву, прыгнув в костер{537}. О степени страха, внушенного богами, возможно, свидетельствует и надпись, относящаяся примерно к этому времени: в ней говорится о строительстве новых храмов, посвященных богиням Тиннит и Астарте и украшенных золотыми статуями, роскошной декорацией и мебелью. В надписи, кроме того, упоминается и сооружение фортификационных стен вокруг святилищ и, вероятно, вокруг холма, на котором они располагались{538}.
Тем временем из Сицилии в Карфаген пришли ужасные вести. При штурме Сиракуз был пленен и убит полководец Гамилькар, и вся карфагенская армия на острове распалась на враждующие группировки{539}. Агафокл продемонстрировал голову убитого Гамилькара, которую ему предусмотрительно прислали из Сицилии, полностью деморализованным карфагенянам{540}.
В предвкушении великой победы Агафокл стал еще больше походить на Александра. Его монеты этого периода откровенно копируют чеканку македонского царя: прежде всего это заметно по использованию мотива молнии{541}. Однако его войска взбунтовались, проявляя недовольство претенциозностью, высокомерием и невыплатами жалованья{542}. Карфагеняне воспользовались трудностями Агафокла, предложив вождям бунтовщиков повышенное жалованье и дополнительное вознаграждение, если они приведут к ним греко-сицилийскую армию. Агафокл все еще пользовался авторитетом в войсках, и он разрешил конфликт, лишь театрально пригрозив покончить жизнь самоубийством{543}.
Рассчитывая нанести последний и завершающий удар, но не доверяя ливийцам и нумидийцам, Агафокл решил привлечь на свою сторону Офеллу, правителя греческого города Кирена, истинного соратника Александра (он служил в армии македонского царя), пообещав ему все карфагенские земли в Северной Африке в случае успеха. Однако Агафокл вскоре убил нового союзника, присоединив его большую и хорошо экипированную армию к своим войскам{544}. И все же самая серьезная угроза для Карфагена исходила от тех, кому он доверял свою безопасность и оборону.
Карфагенский полководец Бомилькар, давно мечтавший о власти, решил, что и для него настало время действовать. Сначала он отослал войско, состоявшее из самых выдающихся граждан Карфагена, сражаться с нумидийскими племенами, убрав таким образом из города людей, которые могли воспротивиться путчу. Затем он собрал свою армию, в которой были не только граждане, но и наемники, в районе Карфагена, называвшемся Новым Городом. О том, что там произошло, мы узнаем от Диодора:
«Разделив свои войска на пять групп, он дал команду начинать атаку, убивая всех, кто оказывал сопротивление на улицах. Поскольку повсюду в городе возникли чрезвычайные беспорядки, карфагеняне вначале подумали, что в город ворвался враг и их предали. Когда стало известно истинное положение дел, молодые люди начали собираться вместе и формировать отряды, чтобы выступить против тирана. Однако Бомилькар, поубивав всех, кто был на улицах, быстро двинулся на рыночную площадь. Увидев там множество безоружных граждан, он убил их. Карфагеняне все же успели занять высокие здания вокруг площади и забрасывали оттуда мятежников камнями и метательными снарядами. Заговорщики, оказавшиеся в тяжелом положении, скучились и пытались пробиться через узкие улицы Нового Города под градом предметов, летевших на них из домов, мимо которых они проходили. Заняв все возвышенности, карфагеняне, собравшие теперь всех граждан, сплотили свои силы против бунтовщиков. Наконец, были отряжены послами старшие граждане, предложена амнистия и согласованы условия капитуляции. От бунтовщиков они не потребовали возмещения убытков, учитывая опасность, нависшую над городом, но Бомилькара подвергли жестоким пыткам и умертвили, игнорируя клятвенные заверения не делать этого. Именно так карфагеняне в минуту смертельной угрозы спасли от гибели государственность отцов-основателей»{545}.
Диодор, руководствовавшийся источниками, враждебными Карфагену, не мог не поддаться соблазну высветить в конце этого повествования предательство карфагенян, хотя в данном случае жертвой предательства был сам предатель. Однако у нас нет никаких оснований для того, чтобы сомневаться в правдоподобии описания попытки совершения государственного переворота.
Агафокл теперь распоряжался значительной частью карфагенской территории в Северной Африке. Но он получил тревожные вести о возобновлении конфликтов на Сицилии, где несколько вассальных городов, воспользовавшись длительным отсутствием сиракузской армии, решили объявить о своей независимости. Агафаклу пришлось срочно возвращаться для урегулирования кризиса, что он и сделал, оставив вместо себя сына Архагата, лишенного военных и политических талантов отца{546}.
Карфагеняне, воодушевленные провалом путча и отъездом грозного оппонента, сменили военную тактику: они разделили свои силы на три боевые группы в соответствии с районами применения — береговую, континентальную и глубоко континентальную. Архагат, совершая грубейшую ошибку, последовал их примеру. Вскоре два батальона, посланные в глубь материка охотиться на карфагенян, попали в засаду и были уничтожены.
Архагат, брошенный ненадежными ливийскими союзниками, сосредоточил остатки войск в Тунете и отправил отцу запросы об оказании срочной помощи{547}. Агафокл прибыл, но ситуация уже была безнадежная. Последующее поражение, нанесенное карфагенянами, дополнилось страшным пожаром, устроенным, как утверждает Диодор — наверняка фантазируя, — карфагенянами, совершавшими жертвоприношения богам сожжением самых миловидных греческих пленников. Тогда погибло множество греко-сицилийских воинов, и сиракузскому полководцу ничего не оставалось, как принимать решение об уходе из Африки. Полномасштабная эвакуация, безусловно, привлекла бы внимание карфагенян и спровоцировала бы кровопролитное нападение. После одной неудачной попытки сбежать из Африки Агафоклу все-таки удалось это сделать, но ему для этого пришлось оставить в Африке и свою армию, и двух сыновей{548}. Эта последняя деталь, вероятно заимствованная у Тимея, ненавидевшего Агафокла и старавшегося представить его в самом неприглядном свете, скорее всего надуманная. Согласно римскому описанию, основанному на других источниках, Агафокл пытался взять с собой Архагата, однако ночью они разлучились, сына изловили и вернули в лагерь сиракузцев{549}.
Убив отпрыска своего бывшего полководца, дезертировавшие воины Агафокла договорились с карфагенянами о капитуляции. Карфагеняне предложили им очень милостивые условия: все войска получат денежные дары, а желающие могут вступить в ряды карфагенской армии. Остальные вернутся на Сицилию, и им будет разрешено поселиться в пуническом городе Солунте. Те же, кто испытывает особенно сильную привязанность к своему вождю, будут приводить в порядок земли, которые они ранее изуродовали и опустошили. Самых строптивых воинов Агафокла пришлось распять на кресте.
Распорядившись судьбами бывших воинов Агафокла, карфагеняне подписали с ним мирный договор на удивительно великодушных условиях. Карфаген согласился выплатить ему внушительную сумму денег золотом и зерном, а взамен Агафокл должен был признать права карфагенян на все территории, которым они и прежде владели на Сицилии{550}.