Физические и человеческие характеристики

Геологи не забывают об этом факторе и дают ему объяснение. Средиземное море, говорят они, целиком расположено в зоне третичных складчатостей и разломов, которые проходят через весь Древний мир от Гибралтара до Индонезии: оно, собственно, и составляет эту зону. Поздние складчатости, относящиеся к Пиренейскому или к Альпийскому периодам, затронули и привели в движение отложения вторичного Средиземноморья, гораздо более обширного, чем нынешнее, в основном огромные известковые толщи, мощностью иногда превышающие 1000 м. Как правило, они распростерлись на древних скальных массивах, которые часто поднимались в качестве крупных горных цепей (как Кабилии) или иной раз встраивались в них, как, например, Меркантур и многочисленные осевые хребты Альп или Пиренеев. Но еще чаще эти массивы обрушивались, что в той или иной степени сопровождалось вулканическими явлениями, и оказывались под водой.

Несмотря на то, что горы разделены морским пространством, по краям водных преград они продолжают общую линию и складываются в обширные и цельные системы. Один из мостов соединял Сицилию и Тунис; другой, бетский^*AF, мост находился между Испанией и Марокко; эгейский мост протянулся от Греции к Малой Азии (в геологическом смысле его исчезновение произошло так недавно, что могло бы совпасть с библейским всемирным потопом) — уж не говоря о целых континентах, таких как Тирренида, о существовании которой свидетельствуют только острова и осколки, застрявшие по побережьям. Разумеется, если эти гипотезы геологов соответствуют действительности — поскольку все это гипотезы¹.

Во всяком случае, можно говорить об архитектоническом единстве средиземноморского пространства, «скелет» которого составляют горы: это громоздкий, непропорциональный, вездесущий скелет, кости которого тут и там выпирают из-под кожи.

Море повсюду окружено горами, за исключением небольших разрывов в районах пролива Гибралтар, Наврузского порога, Родосского прохода и проливов, ведущих от Эгейского к Черному морю. Единственный существенный пробел в этом отношении составляет то место, где плоскость Сахары, более или менее возвышающаяся над уровнем моря, напрямую выходит к нему на протяжении нескольких тысяч километров от Южного Туниса до Сирии.

1. Средиземноморские складчатости

Герцинские массивы показаны штриховкой, альпийские складчатости — черным цветом, белые линии обозначают направление горных хребтов. На юге Сахарская плита, обозначенная белым цветом, подступает к Средиземноморью иа протяжении от Туниса до Сирии. На востоке видны тектонические разломы Мертвого и Красного морей. Пробелы на севере относятся к межальпийским и заальпийским пространствам. Пунктиром отмечены границы распространения древних ледников.

Добавим к этому, что речь идет о высоких, протяженных в пространстве, нескончаемых горах: об Альпах, Пиренеях, Апеннинах, динарийских Альпах, о Кавказе, горах Анатолии, Ливана, Атласа, об испанских Кордильерах. Все это властные и требовательные личности — одни — в силу своего высокого роста, другие — вследствие скомканности своих форм, широкого разброса, неудобного рассечения труднодоступными, глубоко упрятанными долинами; они повернуты к морю своими внушительными и хмурыми лицами².

Таким образом, Средиземноморье — это не только пейзажи с виноградниками и оливковыми рощами, не только селения с городской застройкой, располагающиеся на кромке материков, его «визитные карточки», но и обширная горная страна рядом с ними, неотделимая от них; гнездящийся на высоте мир, защищенный со всех сторон, с редкими домиками и деревушками, настоящий «север по вертикали»³. Здесь ничто уже не напоминает классического Средиземноморья, где цветут апельсиновые деревья.

В самом деле, зимой мороз здесь пронизывает до костей. В марокканском Атласе шел обильный снег, когда у злополучного Льва Африканского, путешествовавшего там зимой, украли одежду и поклажу…⁴Но какой путешественник по Средиземноморью не был знаком с лавинами в сезон непогоды, с завалами на дорогах, с сибирскими и полярными пейзажами на расстоянии нескольких километров от знойного побережья, с раздавленными снегом черногорскими хижинами или, в Кабилии, с Тирурдатским ущельем, славящимся своими буранами, где за ночь выпадает до 4 м снега? Лыжники из Хреи за час добираются до Алжира, покрытого розами, в то время как за 120 км от него, в Джурджуре, в окрестностях кедровой рощи Тинджида, босоногие туземцы ходят по колено в снегу.

Кто не видел горных снегов, задержавшихся до середины лета и «освежающих взор», как выражается один путешественник⁵? Они мерцают своей белизной на вершине Муласена, тогда как Гранада умирает от жары у его подножия; они цепляются за высоты Тайгета, над тропической равниной Спарты; они прячутся в ложбинах ливанских гор или в «ледяных погребах» Хреи⁶. Вот откуда идет длинная история «снежной воды» в Средиземноморье, которой Саладин уже угощал Ричарда Львиное Сердце и которой принц Дон Карлос утолял свою смертельную жажду, томясь в заключении в мадридском дворце жарким июлем 1568 года⁷. В Турции XVI века эта вода была доступна не только богатым. В Константинополе и в других местах, в сирийском Триполи например⁸, путешественники отмечают наличие торговцев снежной водой, кусками льда, шербетами стоимостью в несколько мелких монет⁹. Белон дю Ман сообщает нам, что снег из Бурсы привозили в Стамбул целыми фустами^{*AG 10}. Эту воду можно было купить в любое время года, рассказывает Бузбек; к его удивлению, янычары пили ее ежедневно, в Амазии, в Анатолии, в лагере турецкого войска¹¹. Торговля снегом была столь распространена, что в эксплуатацию «ледяных рудников» вмешивались даже паши: Мехмет Паша зарабатывал на ней, отмечают в 1578 году, до 80 000 цехинов в год¹².

В других местах — в Египте, где подставы быстрых лошадей доставляли ее из Сирии в Каир; в Лиссабоне, куда ее привозили издалека¹³; в Оране, испанской крепости, куда снег прибывал из Испании на бригантинах интендантства¹⁴; на Мальте, где рыцари Ордена, по их словам, гибли из-за перебоев в поставках снега из Неаполя, ибо их здоровье зависело «от милости этого лекарства»¹⁵, — это был, напротив, предмет роскоши. Тем не менее похоже, что и в Италии и в Испании снежная вода была довольно широко распространена. Этим объясняется раннее появление в Италии искусства приготовления мороженого и шербетов¹⁶. В Риме продажа снежной воды была столь выгодной, что она становится предметом монополии¹⁷. В Испании снег сгребают в колодцы и сохраняют там до лета¹⁸. Паломники с Запада, направляющиеся в 1494 году в Святую Землю, были чрезвычайно удивлены, став свидетелями того, как на сирийском берегу хозяин их судна получает в подарок «мешок, наполненный снегом, вид которого в этом краю в июле месяце преисполнил всю команду величайшим изумлением»¹⁹. Посетивший в 1553 году то же побережье Сирии венецианец поражается тому, что «мавры» ut nos utimur saccharo, item spargunt nivem super cibos et sua edilia^{*AH 20} «посыпают снегом свою еду и кушанья, как мы посыпаем сахаром».

В сердце жаркого Средиземноморья эти снежные края поражают необычайным своеобразием. Своей массой и подвижностью своего населения они оказывают влияние на равнину, на прибрежные участки, на все эти блестящие, но миниатюрные образования в той самой степени, как мы увидим, в какой «благополучные» местности нуждаются в людях и в путях сообщения для своей активной торговли. Они внушают равнине уважение, но одновременно и суеверный страх. Путешественник пытается обойти препятствие, двигаться по мере возможности по ровному месту, от долины к долине, не поднимаясь и не опускаясь. Тем не менее ему приходится рано или поздно проходить через ущелья и перевалы, порой пользующиеся дурной славой, но там он задерживается как можно реже. Путник запаздывает, он предпочитает оставаться в плену у вчерашнего дня, у полей и садов, у дивных берегов, у искрящегося жизнью моря…

По правде говоря, не похож ли историк на этого путника? Он застревает на равнине, которая служит декорацией деяниям государей и минутных властителей, и ничуть не беспокоится о том, чтобы посетить соседние возвышенности. И, конечно, любой из нас был бы удивлен, обнаружив их после вечного пребывания в городе, в городе и в архиве. Но как не заметите этих громадных, внушительных участников истории, этих ?едны>, полудиких, но не обойденных людьми гор, ибо люди приживаются там, как неприхотливые растения, — и вместе с тем наполовину пустынных гор, ведь человек там не задерживается?

Как пройти мимо них, когда они часто спускаются прямо к морю и, образуя самые классические его пейзажи, заканчиваются скалистыми обрывами, тянущимися вдоль побережья?²¹ Не представлены ли горцы как человеческий тип во всей средиземноморской литературе? Уже у Гомера критяне противопоставляют себя дикарям с окрестных гор, а Телемак, вернувшись на Итаку, вспоминает Пелопоннес, покрытый лесами, где он жил среди грязных мужланов, «желудеедов»²².