Суета летней жизни

Начиная с благодатной весны, часто влажной, греющей «пылкими ветрами»… «от которых распускаются почки на деревьях»¹³⁸, с этой быстро проходящей весны (за несколько дней распускаются миндальные и оливковые деревья) жизнь набирает обороты. Апрель на море, несмотря на все свои опасности, — один из самых напряженных месяцев в году. В полях заканчиваются последние работы¹³⁹. За ними в лихорадочном ритме наступают сроки сбора урожая различных культур; в июне поспевают хлеба, в августе смоквы, в сентябре виноград, осенью оливки. С первыми осенними дождями возобновляется обработка земли¹⁴⁰. Крестьяне Старой Кастилии должны посеять зерно в середине октября, чтобы у растений успели сформироваться три-четыре листочка, позволяющие выдержать суровые зимние холода¹⁴¹. Таким образом, за несколько месяцев перелистываются самые густо исписанные страницы сельскохозяйственного календаря. Всякий раз нужно торопиться, чтобы использовать последние весенние или первые осенние дождливые дни, первые или последние дни хорошей погоды. Вся жизнь земледельца, самая привлекательная сторона средиземноморской жизни вообще, проходит в спешке. В ожидании зимы нужно заполнить амбары и кладовые. Даже горожане запасают у себя дома в надежном месте¹⁴² провизию, вино, мешки с зерном, дрова для отопления и приготовления пищи. Примерно в сентябре, накануне наступления зимы, испанские пастухи в Медина Сели и в других местах берут у купцов задаток за предназначенную для продажи шерсть, чтобы заплатить за пользование пастбищами и покрыть накопившиеся расходы. Придется потрудиться, чтобы в мае поставить эту шерсть нетерпеливым покупателям. Но эти полмиллиона дукатов, полученные в задаток, обеспечивают спокойную жизнь зимой¹⁴³. Подземные хранилища для зерна у арабов в Оране, сельские «колодцы» в Апулии или на Сицилии — дань той же предусмотрительности¹⁴⁴.

С наступлением лета разгораются также все виды военных действий: война на суше, война галер, война корсаров, опустошение вражеских территорий.

Оживляется движение на дорогах. Единственным препятствием для путника на суше является в это время жара. Путешествовать можно ночью или до полудня¹⁴⁵. На море поступает сахарский воздух, который несет с собой хорошую погоду и, что не менее важно, устойчивость атмосферной обстановки. На Эгейском море с мая по октябрь¹⁴⁶, вплоть до ранних осенних бурь¹⁴⁷, в направлении с севера на юг постоянно дуют пассаты. Барон де Тотт говорит, что в июне от Крита до Египта «в это время дуют юго-западные пассатные ветры, которые не вызывают волнения на море и позволяют мореплавателям рассчитывать время их прибытия в Египет»¹⁴⁸. Это те же ветры, которым в 1550 году Белон дю Ман был обязан приятным путешествием с острова Родос в Александрию. Продолжительность каждого плавания заранее известна, море спокойно и не представляет особой опасности. Старый князь Дориа имел обыкновение говорить: «На Средиземном море есть три порта: Карфаген, июнь и июль»¹⁴⁹.

В период летнего затишья оживляется навигация, тем более что время сбора урожая способствует обменам. Моменты наивысшего подъема соответствуют сезону жатвы, а затем обмолота хлебов, сбора плодов и винограда. Появление молодого вина знаменует собой начало широкой торговли. В Севилье, по крайней мере, la vendeja — это своего рода ярмарка вин, проводимая в определенный срок — «с 7 по 15 октября… период, называемый Іа vendeja», пишет в 1597 году герцог Медина Сидония¹⁵⁰. Корабли с Севера прибывают не только за солью, растительным маслом и заморскими товарами, но и за андалусскими винами. Сервантес в «Беседе двух собак»¹⁵¹ рассказывает о проделках одной севильской потаскухи, которая работает на пару со своим кумом, по должности альгвасилом. Предметом своих плутней она избрала бретонцев (имеются в виду выходцы из Бретани, англичане и вообще северяне). «Она выходила на охоту за чужестранцами» с одной из своих подруг, «и, когда в Севилье и в Кадисе наступали дни Іа vendeja, эти города наполнялись их жертвами: ни одному бретонцу не удавалось выскользнуть из их лап».

Сезон уборки винограда по всему Средиземноморью — это время разгула, веселья и сумасбродств. В Неаполе сборщики винограда не дают проходу никому из встречных, будь он мужского пола или женского, монах или священник. Это порождало немало соблазнов. Педро де Толедо, вице-король Неаполя, воплощение l’onestita^*QQ и противник таких языческих нравов, даже издал указ, направленный против этого прискорбного обычая¹⁵². Мы не знаем, были ли принятые им меры действенны. Можно ли противостоять союзу лета и молодого вина, обуздать вспышки коллективного разгула, в одном месте связанного с празднованием сбора фиг¹⁵³, в другом, как на равнине Мурсии¹⁵⁴, с созреванием листвы на тутовых деревьях? В Рагузе, городе благоразумном и обязанном быть таковым более всех других, время уборки винограда для властей — тревожное и опасное время: как никогда, усиливается надзор за караульными пунктами, состоянием стен, иностранцами, которые могут иметь оружие, а особенно в августе 1569 года — за жителями Апулии, «li pugliesi, quali intendiamo essere mold nella citta et scandalosi^*QR…»¹⁵⁵.

Лето — это также период изобилия рыбы. Особенно зависит от сезонных изменений поголовье тунца. Именно летом устраиваются заколы для ловли тунца, и герцог Медина Сидония, имеющий монополию на их устройство в Андалусии во времена Филиппа II, под звуки тамбурина проводит набор ловцов для расширения своего промысла. Это напоминает набор рекрутов в армию. В зависимости от времени года (перед началом зимы и после ее окончания) функционируют сказочные рыбные ловли на Босфоре¹⁵⁶. Как раз в конце зимы, в апреле 1543 года, накануне рыболовного сезона, в Марсель из Фрежюса прибывают целые барки, груженные пустыми бочками для засолки: 1800 штук 17-го числа на трех барках; 200 штук 21-го; 600 26-го; 1000 — 30 апреля¹⁵⁷.