Год 1053 Киев или Переяславль-Южный

Из «Повести временных лет»

У Всеволода родился сын от цесарицы грекини, и нарёк ему [Всеволод] имя Владимир...

(45. Стб. 160)

Владимир был первенцем переяславского князя Всеволода Ярославича, четвёртого сына великого киевского князя Ярослава Мудрого. При крещении он получил ещё одно имя — Василий. (В течение нескольких веков русские князья носили, как правило, по два имени: одно княжеское, употреблявшееся в обычной жизни, а другое крестильное, используемое преимущественно в церкви.) По словам самого Мономаха, оба имени были даны ему дедом, князем Ярославом Мудрым, — очевидно, в память о прадеде, князе Владимире Святом, Крестителе Руси, звавшемся в крещении Василием. Возможно, престарелый Ярослав даже приезжал в Переяславль, чтобы лично присутствовать при крещении внука и поздравить невестку, мать Владимира, хотя более вероятно, что Владимир появился на свет в Киеве, где подолгу жил его отец. Во всяком случае, впоследствии, на склоне лет, князь Владимир Всеволодович начнёт своё знаменитое «Поучение» с таких исполненных гордости слов:

Яз, худый, дедом своим Ярославом, благословленным, славным, нареченный в крещении Василием, русским именем Владимир, отцом возлюбленным и матерью своею — Мономахи...

(45. Стб. 240)

Его появление на свет стало событием, выходящим за рамки одной только русской истории. Отец Владимира, переяславский князь Всеволод Ярославич, получил в жёны не просто одну из иностранных принцесс, но византийскую царевну, дочь правящего в Византии императора Константина IX Мономаха (1042—1055). Родовое имя последнего — а в переводе с греческого оно значит: «Единоборец» — перешло к русскому князю. Так Владимир оказался внуком сразу двух могущественных правителей — Руси и Византии. Позднее киевский митрополит грек Никифор напишет, обращаясь к Владимиру — тогда уже киевскому князю — и имея в виду его необычное происхождение:

Его же Бог... из утробы освятил и помазал, от царской и княжеской крови смесив...

(65. С 66?71)

Брак Всеволода Ярославича положил конец русско-византийской войне 1043 года. Когда он был заключён, в точности неизвестно (во всяком случае, не ранее 1046 года), как неизвестно и имя супруги русского князя. Чаще всего полагают, что мать Мономаха звали Марией; об этом свидетельствует известная в двух экземплярах печать с греческой надписью: «Печать Марии Мо[но]махос (?), благороднейшей архонтиссы» и изображением святого апостола Андрея Первозванного (небесного покровителя князя Всеволода Ярославича, звавшегося в крещении Андреем); эту печать не без оснований приписывают супруге Всеволода (189. С. 204—220)[2]. Возможно, она родилась во втором браке Константина Мономаха — тогда ещё далеко не императора — с дочерью Василия Склира (внука знаменитого мятежника последней четверти X века Варды Склира) и племянницей императора Романа III Аргира (1028—1034). Впрочем, нельзя исключать и того, что будущая жена Всеволода Ярославича была незаконнорождённой дочерью Константина Мономаха от его любовницы Склирены (племянницы его второй жены), с которой Константин находился в длительной связи по крайней мере с начала 30-х годов XI века и которую, став императором, ввёл во дворец с почётным титулом севасты. На Руси на такие вещи смотрели не слишком строго, как, впрочем, и в Византии; главное было в кровном родстве супруги русского князя с правящим в Империи родом. Заметим, однако, что ни о каких дочерях императора Константина IX византийские источники не знают.

Константин Мономах, представитель одного из самых знатных семейств Византии, стал императором в 1042 году, вступив в брак (третий для него) с 64-летней императрицей Зоей, дочерью императора Константина VIII. По вполне понятным причинам этот брак остался бездетным, и со смертью Константина IX (8 января 1055 года) царская династия Мономахов пресеклась, так, по существу, и не успев начаться. Русский князь Владимир Всеволодович, между прочим, оказался единственным прямым потомком Константина Мономаха (пусть и по женской линии). Впоследствии, в годы смут и постоянных перемен на византийском престоле, в Константинополе не могли не помнить об этом. Правда, сам Владимир, как можно догадываться, вовсе не спешил реализовывать свои гипотетические права на византийский престол.

Указанный выше год рождения князя Владимира Всеволодовича — 1053-й — может быть принят только условно. Летопись сообщает о его рождении под 6561 годом от Сотворения мира (даты нашей эры, от Рождества Христова, в летописи не употребляются). Однако мы не знаем точно, какой из двух календарных стилей, известных в древней Руси, — русский мартовский (когда год начинали с марта) или византийский сентябрьский — был использован летописцем в этой статье. Если дата проставлена по мартовскому стилю, то рождение Мономаха нужно относить к временному отрезку, ограниченному мартом 1053-го — февралём 1054 года; если использован сентябрьский стиль, то речь идёт о сентябре 1052-го — августе 1053-го. Второе кажется более вероятным, так как сентябрьским стилем датирована кончина Ярослава Мудрого в следующей летописной статье. Иногда полагают, что Владимир получил своё крестильное имя Василий в связи с тем, что родился около дня празднования святому Василию Кесарийскому (Василию Великому), то есть около 1 января, и на этом основании датируют его рождение концом декабря 1053-го — началом января 1054 года (124. С. 26). Принимая во внимание сказанное выше, с не меньшей вероятностью можно было бы говорить и о конце декабря 1052-го — начале января 1053-го. Однако едва ли Владимир получил своё крестильное имя только лишь потому, что день его рождения совпал или почти совпал с днём памяти святого Василия. Механизм имянаречения в древней Руси до сих пор остаётся не выясненным до конца (да и вряд ли это вообще возможно), однако давно уже обращено внимание на то, что ряду княжеских имён соответствуют определённые крестильные имена. Одной из таких пар как раз и являются имена Владимир и Василий (129. С. 419). Выше уже говорилось, что оба эти имени княжич, скорее всего, получил в память о своём прадеде — Крестителе Руси Владимире Святом. В таком случае его крестильное имя совсем не обязательно должно было зависеть от дня его рождения.

Спустя несколько месяцев после появления Владимира на свет, 19 февраля 1054 года, скончался его дед, киевский князь Ярослав Мудрый. По завещанию, оставленному Ярославом, Русская земля была поделена между его сыновьями. Его старший сын Владимир умер ещё при его жизни, а потому Киев и «старейшинство» среди братии достались следующему по старшинству — Изяславу. «Сего слушайтесь, как слушались меня, да будет он вам вместо меня», — наставлял отец сыновей на смертном одре. Кроме Киева, Изяслав получил также Новгород «и иные города многие киевские во пределах». Третий сын, Святослав, получил Чернигов «и всю страну восточную и до Мурома», а четвёртый, Всеволод, отец Мономаха, — Южный Переяславль (ныне город Переяслав-Хмельницкий, в Украине), а также Ростов, Суздаль, Белоозеро и «Поволжье», то есть земли в верховьях Волги (36. С. 160). (Ещё двое сыновей, младшие Игорь и Вячеслав, получили, соответственно, Владимир на Волыни и Смоленск, но оба рано умерли, и их владения поделили между собой старшие братья). Главное же, что завещал Ярослав своим сыновьям, — это жить в братской любви и не ссориться друг с другом. В памяти Ярослава навсегда должны были остаться картины братоубийственной войны за Киев после смерти его отца, в которой он сам пролил немало крови. И потому он стремился не допустить повторения тех страшных событий:

Се аз отхожу [от] света сего, сынове мои. Имейте в себе любовь, потому что вы — братья, единого отца и матери. И если будете в любви между собою, Бог будет в вас, и покорит вам противящихся вам, и будете мирно жить. Если же будете в ненависти жить, в распрях и раздорах, то погибнете сами и погубите землю отцов своих и дедов своих, которые добыли её трудом своим великим. Но пребывайте мирно, слушаясь брат брата...

(45. Стб. 161?162)

Эти слова своего деда князь Владимир Всеволодович будет помнить всю жизнь. И всю жизнь он будет пытаться следовать его наставлениям — правда, далеко не всегда успешно.

Ярослав дал своим сыновьям ещё одну заповедь: «не преступать пределов братних». Следить за её выполнением должен был старший Изяслав, который получил от отца особый наказ: «Если кто захочет обидеть брата своего, то ты помогай тому, кого обижают». «И так урядил сынов своих пребывать в любви...»

Можно думать, что «ряд» Ярослава предусматривал также определённый порядок замещения киевского престола в случае смерти «старейшего» Изяслава. Киевский летописец (в статье под 1093 годом) приводит слова, с которыми Ярослав незадолго до смерти обратился к своему любимцу Всеволоду, отцу Владимира:

Сыну мой... Если даст тебе Бог перенять стол мой по братии своей с правдою, а не с насильем, то, когда заберёт тебя Бог от жития сего, ляжешь там, где я лягу, у гроба моего, потому что люблю тебя паче братии твоей.

(45. Стб. 216)

Нечто подобное, наверное, мог услышать от отца и менее любимый им Святослав: власть старшего брата должна была переходить к следующему по старшинству брату — но лишь «правдою», а не «насильем», то есть естественным путём, без распрей и раздоров.

Но этот более или менее чётко оговоренный порядок распространялся лишь на ближайшее потомство Ярослава — его внуки в завещании не упоминались и их права на те или иные земли не оговаривались. Очевидно, о судьбе племянников должны были позаботиться их дядья. Но Русь последующей поры будет знать князей-«изгоев» — тех несчастливых потомков Ярослава, отцы которых закончат жизнь раньше своих братьев. И большинству таких князей-«изгоев» придётся силой доказывать собственные права на отцовские и дедовские престолы. С их притязаниями постоянно придётся сталкиваться и князю Всеволоду Ярославичу, и его сыну Владимиру Мономаху.

...Первые годы после смерти отца братья Ярославичи старались соблюдать отцовские заповеди и пребывали в мире друг с другом, совместно решая возникающие проблемы. Но с течением лет отношения между ними ухудшились настолько, что в конце концов это привело к новым междоусобным войнам. Впрочем, обо всём по порядку.