Поучение Перевод

Я, худый, дедом своим Ярославом, благословленным, славным, нареченный в крещении Василием, русским именем Владимир, отцом возлюбленным и матерью своею — Мономахи...[340]

...и христианских ради людей, ибо сколько соблюл их по милости своей и по отчей молитве от всех бед. Сидя на санях[341], помыслил в душе своей и похвалил Бога, который меня, грешного, до этих дней сохранил[342]. Дети мои или иной кто, слушая эту грамотку[343], не посмейтесь, но кому из детей моих она будет люба, пусть примет её в сердце своё и не лениться будет, но трудиться. Прежде всего, Бога ради и души своей, страх Божий имейте в сердце своём и милостыню творите неоскудевающую, ибо это — начало всякому добру. Если же кому не люба грамотка сия, то пусть не посмеются, но так скажут: на дальнем пути, да на санях сидя, безлепицу[344] молвил. 

Ибо встретили меня послы от братии моей на Волге и сказали: «Присоединись к нам: выгоним Ростиславичей[345] и волости их отнимем. Если же не пойдёшь с нами, то мы сами по себе будем, а ты сам по себе»[346]. И сказал я: «Хотя и гневаетесь вы, не могу ни с вами идти, ни креста преступить». И, отпустив их, взял Псалтирь, в печали разогнул её, и вот что открылось мне[347]: «Что печалишься, душа, что смущаешь меня?» (ср. Пс. 41, 6), и прочее. И потом собрал я эти полюбившиеся мне словеса, и расположил их по порядку, и написал: если вам последние не любы, то первые примите[348].

«Что печальна ты, душа моя, что смущаешь меня? Уповай на Бога, ибо верю в Него» (ср. Пс. 41, 6. 12; 42, 5). «Не ревнуй злодеям, не завидуй делающим беззаконие, ибо делающие зло истребятся, уповающие же на Господа наследуют землю. Ещё немного, и не станет нечестивого; будет искать он место своё и не найдёт. А кроткие наследуют землю и насладятся множеством мира. Нечестивый злоумышляет против праведника и скрежещет на него зубами своими: Господь же посмевается над ним и видит, что придёт день его. Нечестивые извлекают оружие, натягивают лук свой, чтобы истребить нищего и убогого, чтобы пронзить правых сердцем: оружие их войдёт в сердца их, и луки их сокрушатся. Малое у праведника — лучше богатства многих нечестивых, ибо мышца нечестивых сокрушится, а праведников подкрепляет Господь. И так нечестивые погибнут, праведных же милует и одаривает [Господь][349], ибо благословенные Им наследуют землю, а проклятые Им истребятся. Господом утверждаются стопы человека: когда он будет падать, не упадёт, ибо Господь поддерживает его за руку. Я был молод и состарился, и не видал праведника оставленным и потомков его просящими хлеба: он всякий день милует и взаймы даёт, и потомство его в благословение будет. Уклоняйся от зла, делай добро, ищи мира и следуй за ним, и будешь жить вовек» (ср. Пс. 36, 1. 9—17. 20. 21—27; 33, 15). «[Если бы не Господь был с нами], когда восстали на нас люди, то живых они поглотили бы нас, когда возгорелась ярость его на нас[350]; воды потопили бы нас» (Пс. 123, 2—4). «Помилуй меня, Боже! ибо человек хочет поглотить меня; нападая всякий день, теснит меня. Враги мои ищут поглотить меня, ибо много восстающих на меня, о Всевышний!» (Пс. 55, 2—3). «Возрадуется праведник, и, когда увидит отмщение, омоет руки свои в крови нечестивого. И скажет человек: “подлинно есть плод праведнику, ибо есть Бог, судящий на земле!”» (Пс. 57, 11—12). «Избавь меня от врагов моих, Боже! защити меня от восстающих на меня; избавь меня от делающих беззаконие; спаси от кровожадного, ибо вот, они подстерегают душу мою» (Пс. 58, 2—4). «Ибо [на мгновение] гнев Его, на всю жизнь благоволение Его: вечером водворится плач, а на утро радость» (Пс. 29, 6). «Ибо милость Твоя лучше, нежели жизнь моя. И уста мои восхвалят Тебя. Так благословлю Тебя в жизни моей; во имя Твоё вознесу руки мои» (Пс. 62, 4—5). «Укрой меня от сборища коварного и от множества делающих неправду» (Пс. 63, 3). «Возвеселитесь, все правые сердцем» (Пс. 31, 11). «Благословлю Господа на всякое время; хвала Ему непрестанно» (Пс. 33, 2), и прочее.

Ибо как Василий[351] учил, собрав юношей, [иметь] души чистые, непорочные, телеса худые, беседу кроткую и соблюдать слово Господне: «Еде [и] питью быть без шума великого; при старых молчать, премудрых слушать; старшим повиноваться, с равными и младшими любовь иметь, без лукавства беседуя, но побольше разуметь; не свирепствовать словом, не хулить в беседе, не смеяться излишне; стыдиться старших, с непотребными женщинами не беседовать; глаза держать книзу, а душу гор?; избегать...[352], не отказываться учить падких на власть; ни во что ставить всеобщие почести»[353]. «Если кто из вас может другим услужить, от Бога пусть воздаяния ожидает и вечных благ насладится». «О Владычица Богородица! Отними от убогого сердца моего гордость и дерзость, да не вознесусь суетой мира сего в ничтожном сем житии»[354]. «Научись, верный человек, быть благочестию делателем; научись, по евангельскому слову, очам управлению, языка воздержанию, ума смирению, тела порабощению, гнева подавлению; иметь помыслы чистые, побуждая себя на добрые дела Господа ради: лишаемый — не мсти, ненавидимый — люби, гонимый — терпи, хулимый — моли, умертви грех»[355]. «Избавляйте обидимого, защищайте сироту, оправдайте вдовицу. Тогда придите — и соединимся, говорит Господь. Если будут грехи ваши, как багряное, — как снег убелю их» (Ис. 1, 17—18), и прочее[356]. «Воссияет весна поста и цветок покаяния; очистим себя, братья, от всякой крови телесной и душевной. Взывая к Светодавцу, скажем: “Слава Тебе, Человеколюбче!”»[357].

Поистине, дети мои, разумейте, сколь милостив и премилостив Человеколюбец Бог! Мы, люди, грешны и смертны, и если кто нам причинит зло, то готовы пожрать его и спешим на пролитие крови (ср. Притч. 1, 16). А Господь наш, владея и жизнью, и смертью[358], согрешения наши превыше голов наших терпит даже и до конца жизни нашей. Как отец, любя дитя своё, бьёт его и снова привлекает к себе, так же и Господь наш показал нам победу над врагами, как тремя добрыми делами избавиться от него [от врага] и победить его: покаянием, слезами и милостынею. И это вам, дети мои, не тяжкая заповедь Божия (ср. Втор. 30, 77), как теми тремя делами избавиться от грехов своих и Царствия [небесного] не лишиться. Бога ради, молю вас, не ленитесь, не забывайте трёх дел тех, ибо не тяжки они: не затворничество это, не чернечество, не голод, что иные добродетельные претерпевают[359], — но малым делом можно улучить милость Божию.

«Что есть человек, что Ты помнишь его?» (Пс. 8, 5). «Велик Ты, Господи, и чудны дела Твои; никакой разум человеческий не может постигнуть чудес Твоих» (ср. Пс. 47, 2)[360]. И ещё скажем: «Велик Ты, Господи, и чудны дела Твои, и благословенно и славно имя Твоё в века по всей земле» (ср. Пс. 144, 1—3; 8, 10). И кто не восхвалит или не восславит силу Твою и Твои великие чудеса и блага, устроенные на сем свете: как небо устроено, или как солнце, или как луна, или как звёзды, и тьма и свет, и земля на водах положена, Господи, Твоим промыслом! Звери различные, и птицы, и рыбы украшены Твоим промыслом, Господи! И такому чуду подивимся: как из праха создал человека, как разнообразны человеческие лица, так что если и весь мир собрать, то не все на одно лицо будут, но у каждого свой облик по Божьей мудрости[361]. И тому подивимся, как птицы небесные из ирья[362] идут, и прежде всего [в] наши руки; и не поселяются на одном месте, но и сильные, и слабые расходятся по всем землям Божиим повелением, чтобы наполнились леса и поля. Всё же то дал Бог в угоду людям: на пищу [и] для веселья. Велика, Господи, милость Твоя к нам (ср. Пс. 32, 22), так как блага те сотворил Ты ради человека грешного. И те же птицы небесные научены Тобою, Господи: когда повелишь, запоют и людей Твоих возвеселят; а когда не повелишь им, то, хоть и имеют голос, станут немы. «И благословен Ты, Господи, и достохвален» (ср. Пс. 118, 12; 144, 3), всякие чудеса и блага эти створивший и сделавший! И кто не славит Тебя, Господи, и не верует всем сердцем и всей душою во имя Отца и Сына и Святого Духа, да будет проклят (ср. 1 Кор. 16, 22).

Прочитав эти словеса божественные, дети мои, восхвалите Бога, давшего нам милость Свою. А это — от худого моего ума наставление. Послушайте меня: если не всё примите, то половину.

Если смягчит вам Бог сердце, слёзы пролейте о грехах своих, говоря: «Как помиловал Ты блудницу, и разбойника, и мытаря, так и нас, грешных, помилуй». И в церкви то делайте, и [спать] ложась; ни одной ночи не пропускайте. Если можете, поклонитесь до земли; если же занеможется вам — тогда трижды. А того не забывайте, не ленитесь: ведь этим ночным поклоном и [молитвенным] пением человек побеждает дьявола, и что человек нагрешит за день, этим избавляется[363]. И когда на коне едете и нет у вас ни с кем дела, если других молитв не умеете сказать, «Господи помилуй» повторяйте беспрестанно втайне (ибо эта молитва всех лучше) — нежели о пустом думать, ездя.

Более же всего убогих не забывайте, но сколько можете по силам вашим, кормите, и сироте [милостыню] подавайте, и вдовицу сами оправдывайте, а не давайте сильным погубить человека. Ни правого, ни виноватого не убивайте и не повелевайте убить его; если и будет достоин смерти, не губите никакой души христианской. Говоря что-либо — дурное ли, доброе, — не клянитесь Богом, не креститесь — нет в том тебе никакой нужды. Если же будете крест целовать братии или ещё кому, то, проверив сердце своё, на чём можете устоять, на том целуйте, а дав целование, соблюдайте его, чтобы, нарушив, не погубить души своей. Епископов, и священников, и игуменов [почитайте[364]]; с любовью принимайте от них благословение, и не отстраняйтесь от них, и по силам любите и заботьтесь о них, чтобы принять по их молитве от Бога. Более всего гордости не имейте в сердце и в уме, но скажем: смертны мы, сегодня живы, а завтра в гробу; всё, что Ты дал нам, — не наше, но Твоё, поручил нам на малое время. И в земле [ничего] не прячьте — то нам великий грех.

Старых почитай, как отца, а молодых — как братьев. В дому своём не ленитесь, но за всем смотрите. Не полагайтесь на тиуна[365] или на отрока, чтобы не посмеялись приходящие к вам ни над домом вашим, ни над обедом вашим. На войну выйдя, не ленитесь. На воевод не полагайтесь; ни питью, ни еде не потворствуйте, ни спанью; и сторожей сами снаряжайте. И ночью, повсюду наряд расставив, около воинов ложитесь, а вставайте рано. И оружие не снимайте с себя сразу, не оглядевшись, по беспечности — ибо внезапно человек погибает. Лжи остерегайтесь, и пьянства, и блуда: оттого ведь душа погибает и тело. Куда бы ни держали путь по своим землям, не давайте отрокам ни своим, ни чужим вред причинять ни сёлам, ни посевам, чтобы не начали проклинать вас. Куда же пойдёте и где остановитесь, напоите, накормите жаждущего[366]. А более всего чтите гостя, откуда бы он к вам ни пришёл: простолюдин ли, или знатный, или посол. Если не можете одарить — то пищей и питьём: они ведь, проходя, прославят человека по всем землям или добрым, или злым. Больного навестите, покойника проводите, ибо все мы смертны. И мимо человека не пройдите, не поприветствовав, доброе слово ему скажите. Жену свою любите, но не дайте им над собою власти. А вот вам конец всему: страх Божий имейте превыше всего.

Если начнёте забывать это, то часто перечитывайте: и мне будет не стыдно, и вам будет добро.

Чего умеете хорошего, того не забывайте, а чего не умеете, тому учитесь. Как и отец мой, дома сидя, выучил пять языков[367] — оттого и честь от иных земель. Леность ведь всему мать: что кто умеет, то забудет, а чего не умеет, тому не научится[368]. Добро же творя, не ленитесь ни на что доброе, прежде всего к церкви: да не застанет вас солнце в постели. Так ведь поступал отец мой блаженный и все добрые мужи свершенные. На заутрене воздав Богу хвалу, и потом при восходе солнца, и увидев солнце, [надлежит] прославить Бога с радостью и сказать: «Просвети очи мои, Христе Боже, давший мне свет Твой прекрасный» (ср. Пс. 12, 4). И ещё: «Господи, приложи мне лето к лету, чтобы, в прочих грехах своих покаявшись, исправил жизнь свою». Так я прославляю Бога и когда сажусь думать с дружиною, или [собираюсь] творить суд людям, или на охоту ехать, или на сбор дани, или ложиться спать; спаньё от Бога установлено в полдень — в это ведь время почивают и зверь, и птицы, и люди.

А теперь поведаю вам, дети мои, труд свой, как трудился я, в разъездах и на охотах, [с] тринадцати лет[369].

В первый раз к Ростову пошёл, сквозь землю вятичей: послал меня отец, а сам пошёл к Курску[370]. И затем, во второй раз, — к Смоленску, со Ставком Гордятичем[371], который затем пошёл к Берестью с Изяславом[372], а меня [Изяслав] послал к Смоленску[373]. А из Смоленска пошёл во Владимир[374]. Той же зимой послали меня в Берестье братья[375], на пепелище сожжённое[376]; и берёг я город тот утихший[377]. Затем пошёл в Переяславль к отцу, а после Пасхи[378] из Переяславля во Владимир — к Сутейску: мир заключать с поляками[379]. Оттуда на лето опять во Владимир.

Потом послал меня Святослав в Польшу[380]: ходил за Глогов, до Чешского леса[381]; ходил в земле их четыре месяца. И в том же году дитя родилось старшее, новгородское[382]. Потом оттуда к Турову, а на весну — к Переяславлю, и снова к Турову[383].

И Святослав умер[384], и я опять пошёл к Смоленску[385], а из Смоленска той же зимой, на весну, — к Новгороду: Глебу в помощь[386]. А летом с отцом под Полоцк[387]. А на другую зиму со Святополком[388] под Полоцк: Полоцк сожгли — он пошёл к Новгороду[389], а я с половцами, воюя, на Одреск[390], и затем к Чернигову[391].

И снова из Смоленска пришёл к отцу в Чернигов. И Олег пришёл, выведенный из Владимира[392]. И позвал его к себе на обед, с отцом, в Чернигове, на Красном дворе, и дал отцу 300 гривен золота[393]. И снова из Смоленска же придя, прошёл с боем сквозь войска половецкие к Переяславлю и отца встретил, из похода вернувшегося[394]. И снова ходили в том же году с отцом и с Изяславом к Чернигову: биться с Борисом, и победили Бориса и Олега[395], и снова пошли в Переяславль, и встали в Оброве[396].

И Всеслав Смоленск сжёг[397], и я с черниговцами верхом, о дву конь... и не застали в Смоленске[398]. В том же походе за Всеславом пожёг землю и повоевал до Лукомля и до Логожска[399]; затем на Друцк, воюя, затем к Чернигову.

А в ту зиму повоевали половцы весь Стародуб[400]. И шёл я с черниговцами и с половцами: на Десне захватили князей Асадука и Саука и дружину их перебили. А назавтра за Новым городом[401] разогнали сильное войско Белкатгина, а семичей[402] и весь полон отняли.

А в Вятичскую землю ходили две зимы: на Ходоту и на сына его[403]. И к Кордну[404] ходили первую зиму, и снова за Ростиславичами[405] — за Микулин; и не настигли их. И в ту весну — на соединение с Ярополком[406] в Броды.

Тем же летом гнались за Хорол за половцами, которые взяли Горошин[407]. И на ту осень ходили с черниговцами и с половцами, читеевичами[408], к Минску — захватили город и не оставили в нём ни челядина, ни скотины. На ту зиму ходили на соединение с Ярополком в Броды, и в любви великой утвердились[409].

И на весну посадил меня отец в Переяславле, перед братией[410], и ходили за Супой[411]. И когда ехали к Прилуку городу[412], встретили нас внезапно князья половецкие, [с] восемью тысячами; и хотели мы с ними биться, но оружие отослали вперёд на повозках. И вошли в город — только семца[413] одного живым захватили да нескольких смердов; наши же их больше перебили и захватили, и не смели те коней в повод взять и той же ночью бежали к Суле. И наутро, на Госпожин день[414], пошли к Белой Веже[415], и Бог нам помог и Святая Богородица: перебили 900 половцев и двух князей взяли, Багубарсовых братьев, — Асиня и Сакзя, и только два человека убежали[416].

И потом к Святославлю гнались за половцами, а потом к Торческу, а потом к Юрьеву[417] за половцами. И опять на той же стороне, у Красна, половцев победили, и потом, с Ростиславом же[418], у Варина[419] вежи захватили. А потом во Владимир ходил, снова Ярополка посадил [на княжение]; и умер Ярополк[420].

И снова, после смерти отца[421] и после [вокняжения] Святополка[422], на Суле бились с половцами до вечера у Халепа[423]; и потом мир заключили с Тугорканом и с другими князьями половецкими[424], а у Глебовой чади[425] забрали дружину свою всю.

И потом Олег пришёл на меня с половецкой землёю к Чернигову[426]; и билась дружина моя с ними в течение восьми дней у малого вала и не дала им [войти] в острог. Пожалел я души христианские, и сёла горящие, и монастыри[427] и сказал: «Да не похвалятся поганые!», и отдал брату стол отца его[428], а сам пошёл на стол отца своего к Переяславлю. И вышли из Чернигова на день святого Бориса[429], и ехали сквозь полки половецкие, меньше ста человек с детьми и с жёнами, а [половцы] облизывались на нас, словно волки, стоя у перевоза и на горах, — Бог и святой Борис не дали меня им в добычу; невредимы дошли до Переяславля.

И сидел я в Переяславле три лета и три зимы[430] с дружиною своею; и много бед приняли от войны и от голода[431]. И ходили на войско их за Римов[432], и Бог нам помог: перебили их, а других захватили. И опять Итлареву чадь перебили[433], и вежи их захватили, пойдя за Голтав[434]. И к Стародубу пошли на Олега[435], потому что он соединился с половцами. И на Бог[436] ходили со Святополком на Боняка, за Рось. И к Смоленску ходили, с Давыдом помирившись снова[437]. Ходили во второй раз с Вороницы[438] Тогда же и торки пришли ко мне из Половецкой земли[439] и читеевичи; ходили навстречу им на Сулу.

И потом опять ходили к Ростову на зиму, и три зимы ходили к Смоленску[440], и вот ныне иду к Ростову[441].

И опять со Святополком гнались за Боняком, но... убили[442]; и не настигли их. И потом за Боняком же гнались за Рось и не настигли его. И на зиму к Смоленску ходил. Из Смоленска после Пасхи вышел, и Юрьева мать умерла[443]. Придя в Переяславль на лето, собрал братию. И Боняк пришёл со всеми половцами к Кснятину[444]; ходили за ними из Переяславля за Сулу, и Бог нам помог, и полки их победили, и князей захватили лучших. И после Рождества заключили мир с Аепой и, взяв у него дочь, пошли к Смоленску[445]. И потом ходил к Ростову. Придя из Ростова, опять ходил на половцев, на Уру[со]бу, со Святополком[446], и Бог нам помог. И потом опять на Боняка к Лубну[447], и Бог нам помог. И потом ходили к Воиню со Святополком[448]. И потом опять на Дон[449] ходили со Святополком и с Давыдом, и Бог нам помог[450]. И к Вырю[451] пришли было Аепа и Боняк: хотели захватить его; мы с Олегом и с детьми ходили к Ромну[452], и они, услыхав, бежали. И потом к Минску ходили на Глеба[453], который людей наших захватил, и Бог нам помог, и исполнили задуманное. И потом ко Владимиру ходили на Ярославца[454], не терпя злобы его.

А из Чернигова к Киеву непрестанно[455] к отцу ездил, за день проезжая, до вечерни. А всех походов великих восемьдесят и три, а остальных, меньших, и не упомню. И миров заключил с половецкими князьями без одного двадцать — и при отце, и без отца. И скота давал много и многие одежды свои. И отпустил из оков лучших князей половецких столько: Шаруканевых двух братьев, Багубарсовых трёх, Овчининых[456] четырёх братьев, а иных всех лучших князей сто. А самих князей живыми Бог в руки давал: Коксуся с сыном, Аклана Бурчевича[457], таревского князя[458] Азгулуя и пятнадцать иных воинов молодых — этих я, живыми приведя, изрубил, побросал в ту речку в Славлий[459]. А врозь перебито в то время до двухсот лучших [воинов].

А так трудился я на охотах, пока в Чернигове сидел. А из Чернигова выйдя и до сего лета по сотни загонял и брал даром, всею силою[460][...] кроме иного лова — кроме туров[461], ибо ловил с отцом всякого зверя. А вот что в Чернигове делал: коней диких своими руками связал в пущах десять и двадцать, живых коней, а кроме того, по степи[462] ездя, тех же коней диких своими руками ловил. Два тура рогами меня бросали с конём. Олень меня один бодал, и два лося: один ногами топтал, а другой рогами бодал. Вепрь на бедре у меня меч оторвал; медведь мне у колена потник укусил; лютый зверь[463] на бёдра ко мне вскочил и вместе с конём меня повалил — и Бог меня невредимым сохранил. И с коня падал много: голову разбивал себе дважды, и руки и ноги повреждал — в юности своей повреждал, не заботясь о жизни своей, не щадя головы своей.

Что надлежало делать отроку моему, то сам я делал — на войне и на охотах, ночью и днём, в зной и в стужу, не давая себе покоя. Не полагаясь ни на посадников, ни на биричей[464], сам делал, что было надо; весь распорядок в дому своём сам устанавливал. И у ловчих охотничий распорядок сам устанавливал, и у конюхов; и о соколах и о ястребах — тоже. И худого смерда, и убогую вдовицу не давал сильным обидеть; и за церковным порядком и за службой сам наблюдал. Да не осуждайте меня, дети мои или другой, кто прочтёт: не хвалю ведь ни себя, ни дерзости своей, но хвалю Бога и прославляю милость Его, Коий меня, грешного и худого, столько лет от того часа смертного охранял и не ленивым меня сотворил, худого, [но] на всякие дела человеческие пригодным.

Прочитав же грамотку эту, поспешите на всякие дела добрые, славя Бога со святыми Его. Смерти ведь, дети, не боясь — ни [на] войне, ни от зверя, исполняйте дело мужественно, как вам Бог пошлёт. Ибо если я от войны, и от зверя, и от воды, и от падения с коня [не пострадал], то и из вас никто не может пострадать или убиться, пока не будет от Бога повелено. А если от Бога придёт смерть, то ни отец, ни мать, ни братья не могут отнять вас от неё. И хотя добро есть оберегаться [самому], Божие обережение лучше человеческого.