Рождение

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Сколько ему было лет?

Мы не знаем, когда родился Иисус. Было предпринято нескончаемое множество попыток выяснить истинную дату его рождения, но все они ни к чему не привели.

Если Иисус родился во время правления Ирода, он не мог быть к моменту казни «лет тридцати», как сообщается в Евангелии от Луки, ибо Ирод Великий умер в 4 году до н. э. (т. е. за четыре года до рождения Христа). Иисус должен был родиться по крайней мере за один-два года до смерти Ирода. В таком случае в год смерти Иисусу должно было быть не около тридцати, а около сорока лет. В Евангелии от Иоанна противники Христа говорят ему: «Тебе нет еще пятидесяти лет — и ты видел Авраама?»[43].

С другой стороны, если Иисус родился во время переписи, проводившейся наместником Сирии Квиринием, как сообщает Евангелие от Луки, он мог появиться на свет только через десять лет после смерти царя Ирода. Следовательно, к моменту казни ему не могло быть больше 26–27 лет. Если же он умер раньше 33 года н. э., то, значит, был распят в возрасте 23–24 лет.

Подобные рассуждения делают понятным, почему историческая, а особенно богословская, наука ни одному из римских сенаторов не уделила такого внимания, как сирийскому наместнику Сульпицию Квиринию, о котором говорит Лука. Жизнь этого сенатора была детально исследована, чтобы выяснить, не находился ли он в Палестине еще до того периода, который описан в трудах историков. Известно, что по распоряжению императора Августа первая перепись была проведена Квиринием в 6–7 гг. н. э. Об этом ясно говорит Иосиф Флавий.

Когда Август в 6 году н. э. решил сместить с престола этнарха Иудеи и Самарии Архелая, сына и преемника Ирода Великого, и включить всю эту область в состав Римской империи, он назначил Квириния легатом в Сирию (об этом пишет Иосиф Флавий), чтобы переписать население и конфисковать имущество свергнутого Архелая.

Современная историческая наука не раз пыталась согласовать данные о переписи Квириния, содержащиеся в Евангелии от Луки, с известиями об избиении младенцев в Вифлееме при царе Ироде, которое должно было произойти ранее 4 года до н. э. (дата смерти Ирода). Все эти попытки оказались безуспешными, ни одна не выдержала строгой критики исторического исследования. Либо Иисус родился при царе Ироде и тогда неверна дата его рождения, связываемая с датой переписи, проведенной Квиринием, либо он родился во время переписи, через десять лет после смерти Ирода, и тогда неверен рассказ об избиении младенцев в Вифлееме.

Уже в конце II века н. э. отец церкви Климент Александрийский привел около двухсот различных суждений о дате рождения Иисуса. Сам Климент Александрийский полагает, что Иисус родился 17 ноября 3 года до н. э., то есть дата рождения Иисуса не связана ни с Иродом Великим, ни с переписью Квириния. Невозможность выяснить год рождения Иисуса открыла широкий простор для народного мифотворчества о рождении Христа.

И день рождения Христа также неизвестен

Ни Новый завет, ни предания церковников не содержат никаких сведений о дне рождения Христа. Видимо, с III века н. э. различные христианские общины отмечали рождение Иисуса 6 января. В этот день в египетской Александрии языческие общины праздновали рождение Нового года от божественной девы; в этот же день начинались греческие Дионисии[44]. В Александрии язычники сразу же после первого крика петуха, в ожидании которого они бодрствовали всю ночь, спускались с факелами в подземную молельню (?дитон). Она находилась в храме богини Коры-Персефоны. Язычники выносили из подземелья резную деревянную статую обнаженного человека, распростертого на ложе, и при этом произносили: «В этот час ныне Дева (Кора) родила Эон» и «Дева родила, возник свет». На лбу, руках и коленях статуи были нанесены пять крестообразных знаков. После торжественного шествия изображение снова вносили в подземную молельню.

В то время как на Востоке рождение Иисуса еще очень долго отмечали 6 января, римская церковь решила передвинуть этот праздник на 25 декабря. Эту дату христиане заимствовали из солнечной религии, которая 25 декабря отмечала праздник «непобедимого солнца», или, точнее, из широко распространенного среди греков, сирийцев и римлян культа бога света Митры, которого чествовали в этот день. В календаре греческого астролога Антиоха (около 200 года н. э.) отмечено по поводу 25 декабря: «Рождение солнца, растет свет».

Эта языческая формула — lux crescit — была заимствована христианской рождественской литургией. Имеется в виду солнце, из года в год ко времени зимнего солнцеворота возрождающееся в своей непреоборимой юности.

Набатеи, жившие в области Петрейская Аравия, также 25 декабря праздновали день главного божества — Дузареса (его образ близок к солнечному божеству и к божеству растительности — Дионису). В ту же ночь, когда в Петре в долине Моисея праздновали рождение божества от Матери-Девы, хоры тиад[45] на горе Парнас возле греческого города Дельфы призывали Диониса, страдавшего и умершего, к новой жизни.

Судя по всему, это те элементы древних языческих культов, которые вошли составной частью в христианский праздник рождества Иисуса. А когда он родился на самом деле, остается невыясненным. Во всяком случае не в декабре, ибо в этом месяце в Палестине не могло быть на поле пастухов, «которые содержали ночную стражу у стада своего», как говорится в Евангелии от Луки[46].

Вифлеем

Точно так же мы не знаем, где именно родился Иисус. Если он появился на свет в Вифлееме во время правления Ирода Великого, как гласят Евангелия от Марка и Матфея, то перепись Квириния не могла служить поводом для переселения Марии и Иосифа из Назарета в Вифлеем. Другого же повода мы не знаем. Непонятно, почему родители Иисуса, жившие в Назарете, перебрались в Вифлеем.

Объяснение причин, по которым Иисусу надлежало родиться в Вифлееме, следует искать в другом: по свидетельству отца церкви Иеронима, в Вифлееме, расположенном в Иудее в двух часах пути к югу от Иерусалима, вплоть до периода христианства в пещере, посвященной Таммузу-Адонису, происходили мистерии, связанные с культом этого божества. Таммуз, божество вавилонско-сирийского происхождения, почитался как умирающий и воскресающий бог растительности и сын бога.

И все же вряд ли именно поэтому местом рождения Иисуса считается Вифлеем; скорее всего основной причиной было то, что, по старозаветной традиции, в Вифлееме родился царь Давид[47], под властью которого израильское царство достигло небывалого расцвета и могущества (1000 год до н. э.). По древним иудейским верованиям, новый мессия из рода Давидова должен был восстановить великое иудейское царство, побежденное и преследуемое многими несчастьями. Легенда, связывавшая место рождения Иисуса с Вифлеемом, смыкалась с верой иудеев в то, что мессия появится именно здесь.

Не меньший интерес представляет для нас и новозаветное повествование об избиении младенцев. Оно приурочено евангелистами ко времени правления царя Ирода, а именно к тому времени, когда Ирод, собрав жрецов и фарисеев, спросил их, где должен родиться мессия. «И, собрав всех первосвященников и книжников народных, спрашивал у них: где должно родиться Христу? Они же сказали ему: в Вифлееме Иудейском, ибо так написано через пророка: „и ты, Вифлеем, земля Иудина, ничем не меньше воеводств Иудиных; ибо из тебя произойдет вождь, который упасет народ мой Израиля“»[48].

Тем не менее сама история с избиением младенцев выглядит сомнительной, ибо мы не находим ее подтверждения в исторических источниках. Жизнь царя Ирода, его характер, его деятельность подробно описаны Иосифом Флавием, но историк нигде не сообщает об организованном по приказу Ирода избиении младенцев.

И все же царь Ирод действительно был детоубийцей, поскольку велел казнить своих сыновей. Но эти казни были совершены на основании судебных приговоров и с соизволения императора Августа, а не по произволу иудейского царя или в силу пророчества. Судебные процессы происходили под председательством или в присутствии римских послов. На процессах выяснилось, что Ирод был глубоко несчастным отцом; собственные сыновья покушались на его жизнь. Один из них, Антипатр, пытался отравить отца, что и было доказано на суде. Правда, стареющий Ирод стал очень подозрителен и вспыльчив, но это было только естественным следствием козней его сыновей и целой сети дворцовых заговоров. Кроме того, Ирод был тяжело болен и умер от горя через несколько дней после казни своего третьего сына, совершенной с явного одобрения Рима. «Несчастья, которые он перенес из-за своих детей, омрачили его душу». По всей вероятности, Ирод страдал тяжелым заболеванием печени, возможно даже раком — у него разлилась «черная желчь». О его душевном состоянии говорит попытка самоубийства (оно было предотвращено теми, кто окружал Ирода), которую он предпринял до приведения в исполнение смертного приговора Антипатру. Смертная казнь, вероятно, была бы отменена, если бы Антипатр не пытался подкупить своих стражей.

В последние дни жизни Ирода произошло еще одно событие, которое увеличило неприязнь народа к царю-сыноубийце. Двое фарисеев уговорили юношей снять золотого римского орла, повешенного по приказу Ирода над вратами Иерусалимского храма. Фарисеи указывали на то, что закон запрещал вывешивать изображения на храме. Но здесь, очевидно, имел значение и политический мотив, поскольку орел обычно украшал знамена римских легионов. Когда разнесся слух о том, что Ирод лежит при смерти, юноши спустились на веревках с крыши храма и топорами разбили золотого орла. Смертельно больной царь приказал сжечь сорок юношей вместе с их подстрекателями.

Это было незадолго до пасхи и дня смерти Ирода. «Ирод же отстранил главного жреца Матфея и велел сжечь заживо другого Матфея, подстрекавшего к мятежу вместе с остальными мужами из его окружения». Затем Иосиф Флавий добавляет слова, придающие таинственный оттенок истории всех царей мира, вплоть до кончины Иисуса Христа: «И в ту же ночь произошло затмение луны»[49].

Астрономы нашего времени вычислили дату затмения: 13 марта 4 года до н. э., то есть перед пасхой и незадолго до кончины царя Ирода, который вошел в историю под именем Великого.

Легенда о Моисее

Вполне возможно, что эти исторические события легли в основу народных легенд, которые позднее обвиняли ненавистного Ирода в избиении младенцев в Вифлееме. Помимо евангельских рассказов об этом происшествии, в исторических трудах не обнаружено упоминаний о нем. То, что Ирод не совершил этого преступления, подтверждается и тем фактом, что, когда посланники иудейского народа жаловались римскому императору Августу на умершего Ирода и приводили все факты его жизни, говорившие против него, среди многих обвинений не прозвучало ни одного слова о таком вопиющем злодействе, как избиение младенцев в Вифлееме. А между тем историк Иосиф Флавий отнюдь не склонен защищать Ирода; напротив, он судит о царе строже, чем другие писатели.

Легенда же об избиении в Вифлееме питается из другого источника. Древние народные предания повествовали о Моисее, который освободил израильский народ из египетского плена. Фараон якобы получил предостережение от египетских жрецов, предупреждавших, что в некое время родится мальчик еврейской крови, который, возмужав, уничтожит господство египтян и сделает израильтян могущественными. Испуганный этой молвой, египетский царь приказал всех еврейских мальчиков сразу же после рождения бросать в реку. Тех же, кто нарушит это повеление и будет пытаться своих вновь родившихся детей спрятать, он велел предавать смерти со всеми их семьями[50].

Младенец Моисей был спасен благодаря чудесным обстоятельствам. Стремление провести параллель между судьбой новорожденного Моисея и младенца Иисуса (оно скрывало политический намек на смену египетского порабощения римским) породило рассказ о преследовании новорожденного Христа Иродом. Сходство подчеркивалось введением рассказа о бегстве преследуемой семьи Иисуса в Египет. Как спаситель иудейского народа Иисус должен был прийти из Египта, подобно Моисею.

Может быть, царь Ирод выступал против тех, кто распространял мессианские прорицания, то есть предсказывал скорую гибель или падение царя.

Иуда из Галилеи

По словам серьезного, весьма образованного и старающегося быть объективным историка Иосифа Флавия, в 6 году н. э., ровно через десять лет после смерти царя Ирода, по распоряжению римских властей проводилась перепись имущества, вызвавшая в Палестине беспорядки.

Некий «Иуда из Галилеи» подстрекал в дни переписи «вместе с фарисеем Саддуком народ к мятежу, под тем предлогом, что эта перепись не принесет ничего, кроме явного порабощения, и призывал весь народ защищать свою свободу», ибо «предвечный лишь в том случае окажет иудеям поддержку, если они приведут в исполнение свои намерения». Такого рода речи были встречены ликованием «и таким образом предприятие получило еще более рискованный характер. Не было большего бедствия для нашего простонародья, как то, какое уготовляли ему вышеназванные люди. Благодаря постоянным войнам иудеи более уже не были в состоянии оказывать кому бы то ни было сопротивление; друзей, которые могли бы поддержать их в трудную минуту, также больше не было; зато происходили постоянные разбойничьи набеги и умерщвления наиболее именитых граждан… Наконец наступил голод»[51].

Как рассказывается в Евангелии от Луки, во времена проведения переписи страна была опустошена мятежами.

Назарет

В евангелиях от Марка и Иоанна фигурирует лишь Иисус из Назарета. Он родился, по-видимому, там, где жили его родители.

Назарет был незначительным местечком в Галилее, находившимся далеко от Иерусалима, к западу от южного берега Генисаретского озера. С течением времени Назарет был полностью разрушен.

Современный Назарет (эн-Насира) расположен несколько ниже древнего, в очень живописной местности, окружен рощами финиковых пальм и фиговых деревьев, полями пшеницы и ячменя. Городок мирно дремлет, так же как и две тысячи лет тому назад, когда он находился на холме, где ныне развалины. Лежащий вдалеке от караванных путей и от дороги к морю, Назарет окружен венцом холмов и гор.

На запад уходит гряда пологих холмов, тянущаяся до Средиземного моря. На востоке видна зеленая вершина горы Фавор, а за большим Генисаретским озером возвышаются лысые желтые Гелиадские горы. Их склоны ветер из пустыни занес песком. На севере возвышаются горы Нафталис и Галилейский хребет, за которыми виднеется белоснежная гряда горных вершин Гермона, а на горизонте сияют вершины Ливанских гор. На юг и юго-запад простирается окруженная лысыми горами Израильская долина, представляющая собой море цветов и деревьев, сияющее всеми красками.

Края этой долины окаймлены священными горами, напоминающими о самых великих событиях израильской истории: холмом Морех — местом сражения героя Гедеона против мадианитян[52] во времена Судей, и городом Гильбоа, где пал царь Саул в битве с филистимлянами[53]. Так, окруженный горами Галилеи, вдали от жизненной суеты и поэтому теснее связанный с тысячелетним прошлым своего народа, нежели шумный Иерусалим, погрязший в мирских заботах и связанный с римлянами, лежал в дремоте две тысячи лет назад маленький городок Назарет. Может быть, в нем и родился тот мечтатель, который в славном прошлом и древних преданиях почерпнул первый стимул к помыслам об освобождении своего народа от римского порабощения, нищеты и полного отчаяния. Недаром он носил имя Иешуа — «он спасет».

Ученики Иисуса и первые христиане назывались назареянами, или, по-арабски, — назари. И сам Иисус назван в Евангелии от Матфея Иисусом Назарейским, дабы сбылось «реченное» пророками. Таким образом, все указывает на легендарного выходца из Назарета Самсона, который за тысячу лет до этого якобы освободил свой народ от филистимлян.

Сколько раз младенец Иисус повторял про себя слова древнейших священных текстов Израиля! Самсон нанес большой ущерб филистимлянам, но затем они его захватили в плен, ослепили и заковали в бронзовые цепи. В конце концов он, разрушив храм филистимлян, пожертвовал своей жизнью.

«И воззвал Самсон к господу и сказал: господи боже! вспомни меня и укрепи меня только теперь, о боже! чтобы мне в один раз отомстить филистимлянам за два глаза мои. И сдвинул Самсон с места два средних столба, на которых утвержден был дом… И уперся всею силою, и обрушился дом на владельцев, и на весь народ, бывший в нем»[54].

За тысячу лет до Христа! В те времена это были филистимляне, ко времени Иисуса — римляне. Кто знает, не заронили ли древние сказания в душу мальчика, слушавшего их в назаретской синагоге, первые ростки желания последовать примеру великого героя и мученика Самсона!

Но мир всегда был косным и трудно поддавался убеждению: в Иерусалиме не слишком-то любили галилеян. В Талмуде о них говорилось, что они не сведущи в Торе и тугодумы, что у них своеобразные обычаи и странное арамейское произношение.

Галилея, находящаяся на самом севере Палестины, уже во времена пророка Исаии считалась «областью язычников». От Иудеи со столицей Иерусалимом она была отделена областью Самарией и развивалась иначе. В последние века до нашей эры она испытывала более сильное эллинистическое влияние, нежели вся Иудея и Иерусалим. Но главное то, что падение северного царства Израиля, в состав которого входила и Галилея, и переселение оттуда израильтян в Ассирию и Вавилонию (721 год до н. э.) вызвали значительные изменения в этническом составе населения. Страна была вновь заселена беженцами из Месопотамии, которые несомненно принесли с собой мифы и верования, распространившиеся в Галилее шире, нежели в Иудее. Таким образом, совершенно понятно, почему некоторые согласно свидетельству евангелий задавались вопросом: «Не сказано ли в писании, что Христос придет от семени Давидова и из Вифлеема… откуда был Давид? Итак, произошла о нем распря в народе. Некоторые из них хотели схватить его; но никто не наложил на него рук»[55]. А когда кто-то из слушателей вступился за проповедующего Иисуса, то его спросили: «И ты не из Галилеи ли? Рассмотри и увидишь, что из Галилеи не приходит пророк»[56].

Да, сам Иисус выступает против учения и распространенных в народе представлений о том, что мессия должен быть «сыном Давидовым». «Итак, если Давид называет его господом, как же он сын ему?»[57]. Нет, мессия не должен быть родом из Вифлеема. Многочисленные места в текстах Нового завета противоречат версии о рождении Иисуса в Вифлееме: он не пророк из Вифлеема, а «пророк из Назарета Галилейского»[58].

Паломники, которые до сей поры приходят поклониться «святой пещере» в Вифлееме, очевидно, не только отмечают неверную дату рождения Иисуса, но и почитают место, где он не был рожден.

Семья

Мы точно не знаем, кто был его отцом. Евангелие от Матфея ведет, без тени сомнения, родословную Иисуса от царя Давида до Иосифа, супруга Марии, и, таким образом, выводит происхождение Иисуса от колена Давидова. Кровная связь Иисуса с его отцом Иосифом не вызывает сомнений. Евангелие от Луки также говорит об Иосифе «из дома и рода Давидова»[59], а в Послании апостола Павла к римлянам с полной уверенностью говорится о том, что Иисус родился от семени Давидова по плоти. Но здесь как раз и проявляется противоречие, ибо сам Иисус выступает против веры народа в то, что мессия произойдет из рода Давидова.

Евангелие от Матфея к учению о родословной Давида присовокупляет чудесную историю непорочного зачатия девы Марии от святого духа. Отсюда и начинаются догадки, кто же в действительности был отцом Иисуса.

В древнееврейской Мишне[60] приведено свидетельство рабби Шимона бен-Ассаи: «Я нашел в Иерусалиме генеалогический свиток, где сказано: этот некий муж незаконный сын одной порочной жены». Одни ученые полагают, что это высказывание относится к Иисусу, другие оспаривают это мнение.

В евангельских рассказах о спорах Иисуса с противниками приведены порочащие его слова недоброжелателей: «Мы не от любодеяния рождены»[61]. По истолкованию католического богословия, это высказывание следует понимать только в религиозном смысле; но нельзя считать установленным, что это так. Возможно, оно направлено непосредственно против Иисуса.

К середине II века н. э. рассказ ранних христиан о непорочном зачатии Марии от святого духа носил весьма недоброжелательный оттенок: Мириам (Марию) выгнал из дому ее муж, плотник, когда узнал, что она изменила супружескому долгу. Она скиталась с места на место и родила втайне Иисуса, истинным отцом которого был воин по имени Пантера. В Талмуде Иисус именуется сыном Пандеры, или Пантеры.

По другим версиям, Иосиф Пандера (или Пантера), римский военачальник Калабрийского легиона (происходившего из Южной Италии), который стоял в Иудее, соблазнил Мириам уйти из Вифлеема и стал отцом Иисуса. В подобного рода рассказах Мария обычно зовется «укладчицей волос» Мириам. Здесь нетрудно постигнуть механизм формирования мнений: враждебные раннему христианству круги знали, что Иисус считался сыном девы. Девой же называлась и одна из самых почитаемых богинь греческого пантеона — Афина Парфенос. Наименование Иисуса, связывавшее его с именем великой богини Афины, сначала не носило оскорбительного оттенка. Наоборот, скорее всего те греческие круги, которые приняли христианство, пытались таким образом сохранить связь нового культа со своей древней религией. Только в устах лиц, находившихся в стане врагов новой религии, эта связь приобретала оскорбительный смысл. Из сына «Парфенос» (девы) получился «бен-ха-Пантер», то есть «сын Пантеры» (зверя), а уже из этого возникла, наконец, новая версия, что Иисус был сыном римского военачальника Пантеры, или Пандеры.

Однако все эти хитросплетения со всеми их противоречиями имеют еще и совершенно особый смысл. Представление о том, что Иисус был сыном богини-девы Афины Парфенос, не могло быть порождено только стремлением сохранить связь между древней, греческой, и новой, христианской, религией. Скорее всего этот факт можно объяснить связью культа сына божьего Иисуса с древнейшей звездной религией. Ибо «сыном» такой древней богини-девы могли считать луну, умирающую утром на востоке и воскресающую на западе через три дня.

Согласно представлениям древнего учения о мироздании, богиня-дева олицетворяет утреннюю звезду, находящуюся на востоке около умирающей луны. Подобно этой утренней звезде, богиня Афина Парфенос считалась покровительницей войны и одновременно девой, поскольку не она порождала луну. Скорее всего луну могла породить вечерняя звезда, находящаяся на западе, которую древние народы почитали как материнское рождающее начало. И лишь позже место вечерней звезды в культе заняла звезда утренняя, воплощение воинственности и девственности. Совмещение представлений об этих двух божествах и создало единый образ девственной прародительницы луны. Лунное дитя этой матери-девы рождается вечерней звездой, а умирает в сопровождении звезды утренней — умирающей луны. Она же стоит и около креста.

На основании подобных представлений звездной религии, которые, однако, все больше и больше стирались еще за много веков до рождения Христа, и сложились образы родителей Иисуса: из богини войны Афины Парфенос получился римский военачальник Пантера (или Пандера), а из вечерней звезды — божественной матери — «укладчица волос» Мириам. Ибо вечерняя звезда не только порождает луну, но покровительствует играм, пению и средствам женской привлекательности: притираниям, благовониям и т. д.

Воскресение спасителя на третий день было уже давно «известно»; верование в него было унаследовано от древних. Только иудеям оно не представлялось «истинным», поскольку у них другие верования давно оттеснили лунную религию. Несомненно, она волновала еще многих, но строгая и нетерпимая иудейская религия решительно запрещала верить в лунных богов.

Тогда-то и возникли рассказы, собранные в книге «Толдот Иешу», которая выходила и под другими названиями и была широко распространена в народных кругах Израиля и Иудеи. В ней можно прочесть: «Иоканаан из рода Давида, благочестивый знаток Торы, обручился с Мириам из Вифлеема, скромной и благонравной дочерью вдовы, жившей по соседству. Но Мириам понравилась красивому и дурному человеку Пандере, пришедшему к ней в одну из субботних ночей, ко времени ее женского кровотечения. Мириам приняла его за своего жениха Иоканаана, и после безуспешного сопротивления она пала, весьма потрясенная этим поступком ее благочестивого нареченного. Когда же истинный жених ее появился, то она выразила ему свое возмущение содеянным им. Он сразу же заподозрил в этом нечестивом поступке Пандеру и сообщил об этом раби Шимону бен-Шетаху. Мириам забеременела, и поскольку Иоканаан знал, что ребенок не от него, а он не мог доказать виновность Пандеры, то он от позора бежал в Вавилон. Мириам же родила сына, которого назвала по имени брата матери своей — Иегошуа, имя которого позже стало „Иешуа“. Мальчик изучал Тору под руководством мудрого учителя. Но он был заносчив и проходил мимо мудрейших, не покрывая головы. [Согласно другим версиям, он произносил речи, в которых осуждал Моисея и Иофора[62]]. Поэтому мудрецы называли его незаконнорожденным и объявили ребенком, зачатым во время кровотечения (то есть в нечистую пору). Мириам же подтвердила это».

Был ли Иисус из Назарета действительно незаконным ребенком? Или это был всего лишь бог луны или растительности, живший, как сообщают три первых евангелия, только один год, от весны до весны, а затем умиравший, повешенный на столбе, как многие божества луны и растительности, почитавшиеся до него? Или же Иисус был исторической личностью и лишь впоследствии ему были приданы черты божеств луны или времени года, чтобы сделать его страдания и смерть понятными для первых последователей?

По этому поводу евангелисты, вообще-то мало интересовавшиеся правдоподобной историографией и точными датами, приводят подробные сведения. Иисус из Назарета был сыном плотника Иосифа: «его считали сыном Иосифа» или: «Иисус, сын Иосифа, отец и мать которого были известны». В древней сирийской рукописи, найденной несколько лет назад в монастыре на горе Синай, есть упоминание о том, что «Иосиф, с которым была обручена Мария, зачал Иисуса, названного мессией».

По тогдашнему обычаю, соблюдавшемуся повсеместно вплоть до средних веков, Иисус обучался тому же ремеслу, что и отец, то есть плотничал. Согласно одному раннехристианскому источнику, Иисус делал кнуты для погонщиков волов и плуги (деревянные). Следовательно, Иисус происходил из народных низов, хорошо знал и испытал на себе бедность и нужду. В Назарете не было школы, которую Иисус мог бы посещать. Но, по всей вероятности, он все же слушал в назаретской синагоге толкование иудейского вероучения и запомнил его наизусть, как тогда было принято. Так Иисус сделался вероучителем, не принадлежавшим ни к одной из фарисейских школ.

Его слушатели спрашивали: «Как он знает писания, не учившись?»[63]. Из этого можно заключить, что Иисус не умел ни писать, ни читать.

Однако этому противоречит цитата из Евангелия от Луки, где сказано, что Иисус в своем родном городе Назарете, где «был воспитан», читал в синагоге из книги пророка Исаии[64].

Его мать звали Марией, а братьев — Иосифом, Иаковом, Симоном, Иудой[65]. Хотя католическая церковь, проповедующая непорочность девы Марии-богородицы, утверждает, что все они были не родными братьями Иисуса, а двоюродными, все же в евангелиях Марию неизменно называют вместе со всеми братьями Иисуса. В Послании к галатам апостол Павел ясно говорит об Иакове — «брате господнем»[66]. И эбиониты (иудейско-христианское направление, не примкнувшее к римской церкви) считали Иисуса естественно зачатым сыном Иосифа и Марии. Руководителем эбионитов был не кто иной, как Иаков, «брат господень». Иосиф Флавий, единственный небиблейский источник истории Иудеи того времени, также достаточно ясно называет Иакова «братом Иисуса»[67]. Наряду с четырьмя братьями у Иисуса было несколько сестер, имена которых нам неизвестны.

Очевидно, отец Иисуса, Иосиф, умер довольно рано, ибо упоминается он только однажды, в повествовании о рождении Христа. Отношения Иисуса с отцом, по-видимому, были весьма доброжелательные, не в пример отношениям с матерью. Здесь обращает на себя внимание тот факт, что Иисус в своих речах никогда не упоминал о материнской любви; даже в притче о блудном сыне мать не фигурирует в рассказе о возвращении сына в отчий дом.

Весьма странным представляется и то, что Иисус никогда не называл Марию матерью. Обращаясь к ней, он говорил «женщина»: «Что ты от меня хочешь, женщина?» или, еще резче: «Что мне и тебе, женщина?»[68]. То, что он не виделся с матерью, когда она пришла к нему, также свидетельствует о каких-то неладах между ними. Даже в свой смертный час, он, распятый на кресте, говорит матери о своем любимом ученике Иоанне: «Женщина, вот сын твой».

При этом Иисус вовсе не был женоненавистником. В его окружении наряду с учениками было несколько женщин, и богатых и бедных, ходивших вместе с учителем из города в город, из селения в селение. Несколько эпизодов из Нового завета также показывают, что он относился к женщинам доброжелательно, они же были его фанатичными последовательницами.

Весьма убедительно и чисто по-человечески выглядят рассказы о том, что мать и братья пытались отвлечь Иисуса от выполнения его миссии, хотели «удержать его», потому что «он был безумен». «Ибо и братья его не веровали в него»[69]. Мать и братья «велели его позвать», когда он проповедовал; однако Иисус не пошел к ним: «Кто матерь моя и братья мои?»[70]. Лишь те, кто будет исполнять волю божию, ему — мать, братья и сестры[71]. Его собственная мать в него не верила. И Иисус решительно отошел от своей семьи.

Отношение Иисуса к матери, зафиксированное в евангелиях, противоречит евангельскому рассказу о благовещении архангела деве Марии, из коего она узнала, что у нее родится «сын божий», который воссядет на отцовском престоле Давидовом и будет царствовать вечно над домом Иакова[72]. Это одно из тех мест евангелий, где отчетливо виден разрыв между легендой и историей.

Миф

Не всегда ясно, намеренно ли авторы евангелий — «благой вести», — часто мыслящие и ведущие свой рассказ вне исторических категорий, не сообщают достаточно точных сведений о месте и времени описываемых ими событий, или они уже сами не замечают разрыва между действительностью и мифом. И то и другое, видимо, переплетается столь тесно, что современному исследователю весьма реально угрожает опасность смешать исторические и мифологические данные.

Среди нагромождения мифологических сюжетов можно различить мотивы, связанные с легендами о Моисее и Самсоне, а также заимствования, восходящие к древнеегипетскому мифу об Осирисе.

Рассказ о непорочном зачатии и рождении от девы не имеет корней в древнеиудейских верованиях. Во всяком случае совершенно очевидно, что апостол Павел ничего не знает о непорочном зачатии. Детали этого рассказа заимствованы, скорее всего, из языческих культов. Вещие сны и видения, связанные с чудесным рождением героев или царей, как, например, сон Иосифа о рождении Иисуса, распространены главным образом в греческой и римской мифологии.

Не только евангельский рассказ о девственной, зачавшей от бога непорочной матери связан непосредственно с мифологическим циклом, имевшим хождение в языческих культах всего древнего мира, но и многие другие евангельские сюжеты. Так, история о волхвах с Востока, пришедших в Вифлеем поклониться божественному младенцу, явно перекликается со многими римскими легендами об императорах. Как восточные цари пришли к Ироду Великому, так приходили они и к Нерону. При рождении понтийского царя Митридата или при восшествии на римский престол императора Августа на небе восходит особенно яркая звезда, вызывающая изумление людей. Подобное же явление происходит и при появлении на свет Иисуса. Опасности и преследования, грозящие божественному младенцу (избиение младенцев при Ироде), особенно же его спасение, очень распространенные эпизоды в мифах звездной религии. Они представляют собой символическое истолкование астрономических явлений. Наряду с рассказом об избиении младенцев Иродом существует римская легенда о решении сената умертвить по определенному знаку всех младенцев мужского пола в тот год, когда родился император Август. Рассказ о пастухах, приведенный в Евангелии от Луки[73], также повторяет ранее известные легенды, связанные с рождением персидского царя Кира и основателя Рима — Ромула.

Одним словом, можно утверждать, что рассказ о рождении и детстве Иисуса не отражает исторических фактов, а целиком построен на известных значительно раньше мифологических сюжетах. О детстве Иисуса никаких исторических сведений нет.

Облик

Нам неизвестно, как выглядел Иисус Христос. Те изображения, которые были сделаны много веков спустя на Западе, являются плодом фантазии художников. На них Христос предстает в самом разном обличье: на одних, например, с бородой, на других — без бороды.

Древнее изображение, найденное в городе Дура-Европос[74] на Евфрате, представляет его белокурым юношей. Датируется оно III веком н. э. Даже в IV веке н. э. еще не был выработан определенный тип изображения Христа. Все появившиеся позднее описания его внешности относятся к области вымысла. Еще Евсевий, один из отцов церкви, в начале IV века отказал сестре императора Константина в просьбе достать ей изображение Иисуса. Возникшая в IV или в V веке н. э. легенда о том, что царь Эдессы Абгар отправил к Иисусу из Назарета художника, чтобы тот запечатлел его черты, отражает лишь определенное направление среди фальсификаторов истории христианства. Посланный царем художник якобы не смог написать лица спасителя, так как от него исходило нестерпимое сияние. Тогда Иисус приложил к своему божественному лику плащ, и на нем осталось изображение, чудесным образом перешедшее на материю. Оно и было отправлено царю Абгару.

По словам пророка Исаии, некоторые утверждали, что Иисус был некрасивым человеком: «Нет в нем ни вида, ни величия»[75]; другие же считали, что Иисус был прекрасен.

Евангелия вообще не касаются этого вопроса. Ни один из евангелистов не пытался описать внешность Иисуса. Согласно церковно-славянской версии, греческие миссионеры утверждали, что Иисус хромал на правую ногу или что у него вообще была парализована правая сторона тела. Некоторые из отцов церкви также полагали, что Иисус был хромым или увечным. Здесь неуместно говорить о том, что в средние века дьявола изображали с конской ногой или бычьей головой, но нельзя умолчать о том, что в изображении Христа на римских мозаиках V–VI веков н. э. (например, в церкви св. Аполлинария в Равенне) правая нога спасителя выглядит хромой или искривленной в колене[76].

Это не только напоминает хромых или искалеченных богов языческих культов, таких, как хромой Гефест у греков, египетский Птах, библейский Иаков, одноногий Тецкатлипока древних мексиканцев, но и гневного бога современных готтентотов по имени Тсуп-Гоаб («раненое колено»). Это, несомненно, отголосок древнейших представлений звездной религии, связанных с ущербной (хромой) луной, фазы которой меняются; она как бы прихрамывает.

Следовательно, и в изображении Христа проявляются сложные переплетения раннехристианских представлений с древнейшими языческими верованиями (такими, как звездный культ).

Итак, главная фигура западной культуры и религии нашей эры лишена конкретного человеческого облика. Конечно, можно вообразить себе Иисуса типичным иудейским раввином с узким лицом и довольно слабым телосложением, которого физические страдания сломили куда скорее, нежели двух разбойников, вместе с которыми он был распят. Но и это не больше чем малообоснованное предположение.

Нам не остается ничего иного, как признать, что мы не знаем, когда родился Иисус. Только на основании определенных умозаключений мы можем предположить, где он родился. Мы не знаем точно, был ли Иосиф его отцом. Жизненный путь Иисуса мы представляем себе лишь по туманным намекам, не знаем, проповедовал ли он один год или три. Мы не можем назвать с полной определенностью ни дня, ни года его смерти. Мы не имеем представления о месте, где он погребен. А уж как выглядел Иисус из Назарета, мы знаем хуже всего.

Тем не менее следует попытаться представить себе, что же произошло в предсмертные часы распятого, ибо именно тогда и случилось нечто, что дает в руки ученых ключ для выяснения этой даты и для понимания того, почему кончина Иисуса из Назарета произвела столь сильное впечатление.