Фаллос Осириса

Фаллическое дерево — каменный фаллос

В древнейших религиозных мировоззрениях господствуют не только совершенно различные формы выражения одного и того же общераспространенного представления о небе, о луне и небесном древе (змея может заменять быка, рыба — барана, лошадь, осла, свинью, зайца; палец равнозначен ребру, серпу или луку; дерево заменяет скалу; колонна или столб — гору и т. д.), но и зачастую совершенно противоположные представления о половой принадлежности божеств, стоящих за этими образами. Вместо золотых тельцов выступают коровы, а деревья и скалы, рождающие подобно женщине, приобретают признаки мужского пола. Причину этого явления следует, видимо, искать в далеком прошлом, когда формировались общественные отношения и когда преобладание получало то женское, то мужское начало. В конце концов, задолго до начала исторического периода, в одном и том же культурном регионе изображения женских лунных божеств стали появляться наряду с мужскими. Дерево и скала рождают, как женщина, но они же являются носителями мужского оплодотворяющего начала.

Как дерево, так и скалу и камень почти повсеместно стали изображать в виде фаллоса. В Индии это стилизованный каменный столб, миниатюрные изображения которого еще и сегодня хранят в маленьких серебряных коробочках последователи некоторых религиозных сект. В Греции почитался Эрос в виде необработанного камня. На Делосе, где находилось одно из самых больших общегреческих святилищ, в III веке до н. э. был воздвигнут гигантский каменный фаллос, посвященный Дионису. Раскопанный в наше время столб достигает двухметровой высоты. Подобные каменные фаллические изображения ставились поблизости друг от друга. Множество их открыто при раскопках Афин и других греческих городов.

Лукиан пишет, что у двора сирийского храма в Гиерополе стояли два высоких каменных фаллических столба, которые поставил Дионис. На них Лукиан прочитал надпись: «Эти фаллосы я, Дионис, посвятил Гере, мачехе моей». О необыкновенных размерах фаллосов, которые, очевидно, привлекли внимание Лукиана, ибо он неоднократно о них упоминает, дает представление сохранившаяся до наших дней часть подобного изваяния, стоявшего на могиле царя Лидии Алиатта в VI веке до н. э. Эта часть имеет диаметр четыре метра.

Среди различных видов фаллосов, которые поставили греки в честь Диониса, пишет Лукиан, существуют и некие фигуры демонов с необыкновенно большими фаллосами, которые можно двигать с помощью натянутых струн. Подобную маленькую бронзовую фигурку с огромным фаллосом можно увидеть в гиеропольском храме, стоящую с правой стороны. «Они [египтяне], — говорит Геродот, — вместо фаллосов ввели в празднество нечто другое, именно, маленькие кумиры почти в один локоть вышиною, приводимые в движение крепкими нитками; женщины носят эти изображения по деревням, причем детородный член, лишь немногим меньший всего кумира, то поднимается, то опускается. Впереди выступает флейтист, за ним следуют женщины, воспевающие Диониса. Почему детородный член в изображении так велик и почему из всего тела он один приходит в движение, об этом существует священное сказание»^[302].

Геродот, к сожалению, не рассказывает этой священной легенды, следуя своему обычному правилу — как можно меньше говорить о божественном.

Фаллические культы

Как гигантская тень вырастает из древнего культа дерева и скалы культ фаллоса, который вначале ограничивается лишь почитанием мужской оплодотворяющей силы. О долговечном и широко распространенном существовании этого культа свидетельствуют не только фаллические менгиры Западной Европы, но и тысячи амулетов, изображающих фаллос.

Фетиши в форме фаллоса найдены в раннепалеолитических могильниках на территории Европы. Деревянный фаллос обнаружен в Пфальбау на Бодензее. В эпоху бронзы изображения фаллоса были особенно широко распространены в Европе. О том же свидетельствуют скандинавские наскальные изображения. Европейский Север знал фаллос-фетиш. Связь между фаллосом и лунным серпом прослеживается вплоть до римской эпохи. Скульптура германского бога Фрейра в шведском городе Упсала, очевидно, имела большой фаллос. У римлян фаллос был излюбленным украшением в виде подвески, нередко снабженной крыльями в доказательство его небесного происхождения.

Культы луны, фаллоса, дерева и камня соединяются в одно религиозное понятие. Там, где раньше из религиозных побуждений охотились за головами, теперь распространилась охота за фаллосами.

Регулярная охота за мужскими гениталиями засвидетельствована даже в современной Африке, в Южной Эфиопии. Половые органы способствовали увеличению мужской силы того, кто их захватывал.

Об этом знает и Библия: «Давид встал, и пошел сам, и люди его с ним, и убил двести человек филистимлян, и принес Давид краеобрезания их, и представил их в полном количестве царю, чтобы сделаться зятем царя. И выдал Саул за него Мелхолу, дочь свою, в замужество»^[303].

Правда, здесь речь идет лишь о том, чтобы представить краеобрезания, но это, по-видимому, необходимое условие для бракосочетания.

Колдуны африканского народа зулу варили (а может, продолжают так делать по сей день) гениталии мужчины, умершего в расцвете сил, изготавливали снадобье в виде порошка и рассеивали его по полям. В Японии фаллический культ был широко распространен вплоть до нашего времени. Фаллос считался там средством стимулирования роста и защиты от демонов болезней, другими словами — от смерти.

Отрезанный фаллос

Итак, становится понятным, почему египтяне изображали мумию Осириса с поднятым фаллосом. Понятно также, почему у мумии фараона Тутанхамона, роскошная гробница которого потрясла наш мир, фаллос был отдельно спеленут бинтами и приведен в вертикальное положение. Египтологи, не ослепленные блеском золота и роскошью погребения, наконец нашли объяснение весьма важному мотиву, фигурирующему в мифе о поисках Исидой частей растерзанного тела Осириса. Богиня собрала все части тела умершего супруга, за исключением фаллоса. Ведь дерево-фаллос исчезает, когда небесное древо (или скала) становится невидимым. Рыба (лунная рыба, серп), верили египтяне, пожирает его.

Поэтому древние египтяне отрезали у умершего половые органы. Аккуратно перебинтовав фаллос (или его имитацию), они клали его рядом с трупом. Легенда гласит, что труп Осириса не имел половых органов, когда приступили к его мумификации. Чтобы каждого умершего похоронить так, как был погребен Осирис, трупам отрезали фаллосы и хоронили отдельно в статуэтке Осириса. У мумии фараона Рамсеса II также не было половых органов.

Египетская легенда, к сожалению, сообщает только об этих обстоятельствах то ли из опасения разгласить одну из тайн культа, то ли из нежелания (подобно Геродоту) говорить о божественном.

Саллюстий, известный римский историк I века до н. э., сообщает более подробные сведения, связанные с культом дерева: «Затем мы срубаем священное дерево и объявляем пост, как будто бы остановился дальнейший ход времени. После этого нас кормят молоком (!), как будто мы заново родились, потом наступает радость и вновь возвращение к богам».

Вот в чем дело! Если срубают дерево, то следует срубить и фаллос, воплощающий дерево. Это почти та же идея, которая воплощена в культе топора: тот, кто окажется сильнее дерева, получит новую жизнь. И фаллос (подобно дереву) воскресает, как луна, вырастает, как она, и превращается в новое дерево. Срубить дерево — значит обрезать фаллос, для того чтобы вновь воскреснуть.

На третий день празднеств в честь Аттиса (с 22 по 24 марта), когда траур по умершему сыну божьему достигал своей кульминации, когда кровь из ран, нанесенных исступленно пляшущими людьми самим себе, брызгала на изображение бога и на дерево, молодые мужчины, которые решили стать жрецами или отшельниками, начинали бичевать себя и, достигнув наивысшей степени экстаза, отрубали себе фаллос и бросали окровавленную плоть к ногам статуи богини.

На шею статуи Дианы Италийской (Тит Ливий называет ее Дианой Тавропольской) вешали окровавленные мужские гениталии. В Риме во время гиларий^[304], проходивших 25 марта, юноши после безумных оргий в порыве экстаза отрезали себе фаллос, принося его в жертву богине. Большинство из них падало без сознания. Фаллос бальзамировали, клали в сосуд (кернос) и погребали в адитоне, подземном «брачном покое» богини. Этот сосуд часто помещали на дереве. Он сулил воскресение или возрождение к новой жизни.

Сатирик Лукиан в рассказе «О сирийской богине» обстоятельно излагает историю сирийца Комбаба, который должен был сопровождать царицу в путешествие. Понимая, что царь будет опасаться за честь царицы, сириец заранее послал царю свой отсеченный фаллос в сосуде, не объяснив, чт? он содержит. Случилось именно то, чего он опасался. Царица воспылала к нему страстью, и ему не оставалось ничего иного, как убедить царицу в том, что он уже не мужчина. Но не успокоилась ее любовь, наоборот, она еще чаще общалась с Комбабом и пыталась хоть в этом найти утешение. «Подобную же любовь и теперь еще можно встретить в Гиерополе, — саркастически замечает Лукиан. — Женщины страстно влюбляются в галлов, которые, в свою очередь, безумно к ним ревнуют; такая любовь не вызывает ничьей ревности и почитается даже священной». А замечательному сосуду с отсеченным фаллосом Комбаба было суждено сыграть в истории важную роль.

В Египте все происходило иначе. Исида, согласно египетскому мифу, не нашла фаллоса своего супруга, ибо его пожрала рыба (или же он упал в воду), но как всемогущая богиня сотворила его. Поэтому во главе торжественной процессии жрецы Осириса несли вновь созданный фаллос Осириса. Осириса же повсюду изображали с поднятым фаллосом — символом созидательной, оплодотворяющей силы бога.

Обрезание

Нельзя было ожидать, чтобы каждый верующий добровольно отсек себе фаллос ради грядущего воскресения, иначе целые народы прекратили бы свое существование. Но можно было доказать свою веру в священное животворное фаллическое дерево другим путем — отрезанием и принесением в жертву хотя бы части фаллоса, то есть обрезанием.

В Египте обрезание производилось еще в первобытные времена, во всяком случае там это очень древний обычай. Видимо, в древнейшее время обрезание производили только жрецы и цари и лишь позднее — весь народ, и возможно даже девушки. Отдельные исследователи считают, что даже в раннем палеолите обычай обрезания был распространен во всей Африке. Эта гипотеза представляется весьма обоснованной в связи с древнейшим культом дерева и жезла. Но обрезание не было специфически африканским обрядом. Оно было широко распространено в Аравии, Сирии, Малой Азии и, очевидно, даже в Европе. Воины, нападавшие в XIII–XII веках до н. э. с европейских берегов и островов Средиземного моря на страны Ближнего Востока, Сирию, Ханаан и Египет, по сообщениям египетских источников, были подвергнуты обрезанию. Напротив, Библия неоднократно подчеркивает, что филистимляне не были «обрезаны».

Вообще, ни европейские племена, ни монголы не знали обрезания. Предметом их культового поклонения был топор, которым срубили дерево, а не само дерево.

Обряд обрезания встречается, однако, в Индонезии и у индейцев Америки. Персы, тюрки (мусульманские страны вообще) также переняли этот обряд.

Там, где сейчас еще проживает несколько миллионов «обрезанных», можно найти массу аргументов в пользу этого обряда: прежде всего, якобы, его гигиеничность, но первоначальный смысл его забыт. Иногда утверждают, что он связан с достижением зрелости. Но как можно говорить о зрелости в применении к младенцам, прожившим на свете восемь дней? Скорее обрезание следует воспринимать как религиозный обряд. Человек должен был или полностью отказаться от традиции, или просто предать забвению причины ее возникновения или смысл. Человек давно выбрал последнее. Духовное наследие, помимо воли человека влиявшее на него, не позволяло ему отказаться от традиции и вынуждало выдвигать иные толкования и забывать древние первопричины.

Уже в I веке до н. э. александрийский философ Филон^[305] не мог сказать по поводу обрезания ничего иного, кроме следующего: «Хотя обрезание и означает устранение похоти и всех страстей и устранение безбожного мировоззрения, при котором дух познает возможность создания через самого себя, но именно поэтому мы и не хотим устранить закон обрезания. Ибо ведь тогда мы будем нарушать обычаи святилищ и не будем уже придавать значение тому, что откроется нам с помощью более глубокого ощущения».

Первая часть этого тезиса представляет собой не что иное, как перенесение собственных представлений на непонятное прошлое, вторая выражает заботу о том, чтобы безнаказанно не нарушалась священная традиция независимо от того, понятен ли ее смысл в настоящее время или нет.

Следы изначального смысла обряда обрезания можно, однако, еще и сейчас найти у современных отсталых племен. У австралийцев племени мурнгин при совершении обрядов, связанных с достижением зрелости, юношам говорят перед обрезанием: «Великий змей-отец [имеется в виду Млечный Путь] чует запах твоей крайней плоти и жаждет ее». Тут женщины начинают петь ритуальный гимн, чтобы воспрепятствовать Великому змею целиком пожрать юношей. Обрезание представляется формой жертвоприношения, заменяющего полное поглощение змеем.

И в этом случае Библия снова выступает как ценнейший источник для исследования культурной и духовной историй человечества.

Второй завет бога

Когда Ной после потопа покинул ковчег, бог дал ему завет: «И будет радуга (моя) в облаке, и я увижу ее, и вспомню завет, вечный между богом (и между землею) и между всякою живою душою, и между всякою плотью, которая на земле»^[306].

Примерно полторы тысячи лет спустя, когда ангелы господни обещали Аврааму под священным мамврийским деревом, что у его престарелой жены родится сын, Авраам получил новый завет. Явившись Аврааму, бог сказал, что он, всемогущий, намерен дать ему свой завет^[307]. О завете, данном Ною, бог при этом ничего не сказал, что кажется тем более поразительным, что, по древней религиозной традиции, сыны Израиля любили ссылаться на бога своих праотцев. Очевидно, первый завет уже утратил в то время свое значение. О Ное больше не говорится ни слова, древний священный и «вечный» завет, который даровал бог Ною, не упоминается. В священных писаниях Израиля нет ссылок на этот первый завет. Сынам Израиля уже не являлось более божество, заявившее, что оно — бог Ноя.

Бог дал Аврааму новый завет. Так как Авраам, судя по библейскому тексту, был современником вавилонского царя Хаммурапи, то этот новый завет можно датировать XVII веком до н. э. Его важнейшая особенность — заповедь: «Обрезывайте крайнюю плоть вашу, и сие будет знамением завета между мною и вами. Восьми дней от рождения да будет обрезан у вас в роде вашем всякий младенец мужеского пола, рожденный в доме и купленный за серебро твое, и будет завет мой на теле вашем заветом вечным. Не обрезанный же мужеского пола, который не обрежет крайней плоти своей (в восьмой день), истребится душа та из народа своего; ибо он нарушил завет мой»^[308].

Погибнет душа, если не обрежешь плоть!

Тогда Авраам взял сына своего Измаила и всех слуг, родившихся в его доме, и слуг, купленных за серебро, и весь мужской пол дома Авраамова и обрезал крайнюю плоть их в тот самый день, как сказал ему бог^[309].

Сделал ли Авраам обрезание и скоту?

Вероятнее всего, скот был кастрирован. Скорее всего, благодаря религиозной заповеди об обрезании случайно было сделано открытие, что наилучшее рабочее и тягловое животное — вол. С неменьшей степенью вероятности можно предположить, что одомашнивание животных началось за много тысячелетий до Авраама по религиозным мотивам.

Библия сообщает далее о том, что народ Израиля во время перехода через пустыню Египта в Ханаан не следовал закону обрезания. Вторично этот закон был введен при Иисусе Навине, преемнике Моисея. Вероятно, стимулом послужил мотив рассказа о путешествии Моисея, который отправился в Египет ради освобождения своего народа и которого бог решил убить во время ночлега. Несмотря на «жезл господень», который был у Моисея, и завет господа освободить его народ из рабства, бог по неизвестным причинам пожелал его убить. Но гибели Моисея воспрепятствовала его жена Сепфора. «Тогда Сепфора, взявши каменный нож, обрезала крайнюю плоть сына своего и, бросивши к ногам его, сказала: ты жених крови у меня»^[310].

Обрезание сына воспрепятствовало смерти отца. Основная идея этого рассказа такова: «Либо ты примешь вечную гибель — тебя убьет бог, либо произведешь обрезание и останешься жить и после смерти».

Жених крови

В рассказе об обрезании сына Моисея обращают на себя внимание два важных момента: «каменный нож» и «жених крови».

Применение каменных ножей (по повелению бога Иисус Навин также сделал себе каменные ножи для обрезания) могло быть связано с небесным камнем; во всяком случае здесь следует предполагать очень древнюю традицию, от которой во времена Моисея, очевидно, на время отказались, потому что Моисей в течение своей долгой жизни распространял, по-видимому, еще и другие вероучения, чуждые обряду обрезания. Причем остается открытым вопрос, был ли Моисей вообще историческим лицом, при жизни которого осуществлялись различные реформы и нововведения. Словосочетание «жених крови» явно напоминает выражение, употребленное самим Иисусом из Назарета, когда его спросили, почему он и его апостолы не следовали законам поста. Иисус ответил на это: «Могут ли поститься сыны чертога брачного, когда с ними жених? Доколе с ними жених, не могут поститься»^[311].

Иными словами: свадьба и пост несовместимы. Пост возможен только тогда, когда они лишатся его, Иисуса Христа, как жениха: в этот же день у них будет пост. В день его смерти, в пятницу, будут они поститься. Тогда наступает время поста и новолуния.

Таким образом, в учении Христа вновь проскальзывает старый мотив умирающего лунного божества. Это все тот же конфликт: можно ли мужчине вступать в связь с женщиной и вкушать плод дерева; все то же противоречие строгой культовой заповеди, способствовавшей «падению» в раю. Теперь этот конфликт разрешен: нельзя вступать в половые сношения и праздновать свадьбу, когда умирает бог, но можно вкушать плод дерева, ибо это плоть господня. Таким образом, учение Христа отрицает древний грех — грех «первородства». Закон воздержания распространяется только на половые сношения, но не на пищу. В ту пору, когда умирает «великий жених», нельзя вступать в половые сношения, но можно употреблять в пищу его плоть в виде хлеба, рыбы или пасхального агнца.

Созидание новой жизни происходит только через умирающее божество, а не благодаря соитию под деревьями или скалами. Только божество, вися на смертном столбе, призвано осуществлять акт созидания. Оно — созидающий в своей смерти, в своей крови, в своем растерзанном естестве Осирис — божественный жених, кровь которого вызывает новое время и новую жизнь. Он жених крови, приглашающий к свадебному пиршеству, к наслаждению плотью и кровью агнца.

Правда, в апостольских посланиях можно найти намеки на то, что в некоторых раннехристианских общинах на «трапезах любви» происходило половое общение. Но оно было введено отступниками, «которые занимались греховностью, противоестественными делами… святотатцы, которые таким образом загрязняли плоть и не уважали великого господа». В борьбе за новое вероучение победили не они. Они оказались скорее «позорными пятнами», потому что на «трапезах любви» ранних христиан «с ними едят и… следуют своим безбожным страстным желаниям… вызывают разобщенность, обуяны безумием и не могут овладеть духом».

Времена соития под ветвистыми деревьями прошли безвозвратно. Осталось только совместное вкушение плода! «Итак, — пишет апостол Павел в Послании к колоссянам, — никто да не осуждает вас за пищу, или питие, или за какой-нибудь праздник, или новомесячие, или субботу: это есть тень будущего, а тело — во Христе»^[312].

Такой вид принимает история райского дерева с плодом на нем, вкусив от которого Адам и Ева познали стыд и ощутили свою наготу.

Христианство, однако, свидетельствует и об ином: в этом учении не только проявились давно отвергнутые древние верования праотцев Израиля и многих других народов, но по-новому зазвучал мотив созидания в смерти. Ибо христианство говорит не только о сотворении пищи и хлеба (а также нового времени), но о большем, значительно большем: о сотворении нового человеческого рода и новой эры, освобожденной от ставших бессодержательными, часто показных заповедей, ханжества. Уже недостаточно обрезания и даже (как принято у поклонников Аттиса) отсечения всего члена. Надо следовать всему закону, а не ставшей пустой формальностью заповеди об обрезании. «Ибо, во Христе Иисусе, — поучает Павел, — не имеет силы ни обрезание, ни необрезание, но вера, действующая любовью»^[313]; «В нем (Иисусе Христе) вы и обрезаны обрезанием нерукотворным, совлечением греховного тела плоти, обрезанием Христовым»^[314]. Обрезание Христово — принесенная им жертва. Вслед за этой жертвой придет царство божие и с ним новое время.

Во многих местах апостольских посланий говорится о том, что Иисус Христос — это пасхальный агнец, который еще до «создания мира» был предназначен как агнец «непорочный и чистый» на смерть через распятие. На себе он несет грехи всех людей ко древу креста.

Иисус Христос «хочет примирить» всех с богом «посредством креста» и способствовать миру, «убив вражду» своей кровью на кресте. Он «должен вкусить смерть за всех». Ведь только кровь «очищает и освобождает» и «без пролития крови не бывает прощения (грехов)».

В этом мы видим обращение к древним законам Израиля: «Ибо Моисей, произнеся все заповеди по закону перед всем народом, взял кровь тельцов и козлов с водою и шерстью червленою… и окропил как самую книгу, так и весь народ, говоря: „Это кровь завета, который заповедал вам бог“»^[315].

Но уж если кровь тельцов и козлов и «пепел телицы» способны очистить оскверненных путем окропления их и сделать их чистыми, насколько лучше очистит «совесть» людей «от мертвых дел» кровь мессии, принявшего облик человека… Быть убитым — значит создавать новую жизнь для других. На этом же зиждется и любовь Иисуса. Вероучение Христа основано еще и на учении о приходе Эона, о смене веков, о грядущем царстве божием. Иисус знает, что оно вот-вот наступит, что оно придет неожиданно, когда начнется лето и небесная смоковница исчезнет. Его сила, свидетельствует Новый завет, за одну ночь засушила земную смоковницу; она и небесную смоковницу заставит высохнуть в положенное время.

И потому Иисус решился; он хотел своей смертью ускорить наступление нового времени. Он выбивает из рук своих учеников оружие и позволяет себя унижать, бичевать и истязать. После этого наступает час распятия, и кровь Иисуса стекает с дерева, подобно крови знатнейших царских сыновей… Луна темнеет. Ее век кончается.

Следует еще раз вернуться к этому учению о пришествии нового времени; надо извлечь его из-под спуда тысячелетий и изучить его законы.