7. «Полоцкое взятье»: день второй и последующие

В второй половине дня 31 января 1563 г. окружение Полоцка практически завершилось – единственным направлением, слабо прикрытым русскими, было восточное. С севера, северо-запада, запада и юга город был плотно окружен царскими полками, и лишь здесь после ухода Государева полка за Двину подходы к городу перекрывались редкой цепочкой застав и сторожей, высылаемых от него³⁵².

Однако такое положение продолжалось недолго – меньше суток. К исходу дня 31 января к Полоцку подтянулись остальные силы русской рати. Полк Левой руки вышел к Верхнему замку и на следующий день «в вечеру» встал лагерем «против Духовских ворот на Себежской дороге», а Сторожевой полк ушел за Двину и, переправившись через реку по льду, «стал у Плоские Лужи противу Богоявленьского взвоза», заняв Кривцов посад напротив Великого посада за рекой. Вечером же 31 января к городу подтянулся частично и «болшой наряд», который начал занимать позиции между Георгиевским монастырем и Воловым озером к северо-востоку от Великого посада³⁵³.

С выходом к городу полков Левой руки и Сторожевого процесс концентрации русского войска вокруг Полоцка завершился. Очевидно, что к вечеру 1 февраля подтянулись и полковые обозыкоши, раз Иван отдал приказ 2 февраля провести смотр всего войска³⁵⁴.

Этим приказом распоряжения, отданные царем во второй день осады, не ограничились. Вместе с приказом о проведении большого военного смотра был отдан и другой – «кназем и дворяном и детем боярским в своему полку и во всех полкех по своему царьскому приговору, штоб у них у всех готовы были туры, на десять человек тура»³⁵⁵. Третий приказ касался стрельцов – два стрелецких головы, Василий Пивов и Иван Мячков, со своими людьми, должны были отправиться на Иванский остров, занять Островской посад и, устроив там «закопы», начать обстрел Великого посада из своих пищалей. С размещением еще пары стрелецких приказов вдоль левого берега Двины в руинах Островского и Кривцова посадов Великий полоцкий посад и Верхний замок оказались под непрерывным огневым воздействием русской пехоты.

Третий день осады, 2 февраля 1563 г., прошел в рутинной работе. Полковые воеводы и сотенные головы занялись проведением смотра своих людей, стрельцы Голохвастова, Пивова и Мячкова продолжали обстрел Великого посада, а полковые люди готовили туры для осадных работ. Сам же Иван Грозный в этот день «ездил вкрузь города того дня и смотрил у города крепостей, а с ним были выборные дворяне»³⁵⁶.

На четвертый день осады, 3 февраля, в расстановке русских полков вокруг Полоцка произошли перемены. Погода переменилась, началась оттепель, «учалась река портитись». Опасаясь, что река может вскрыться и затруднить ведение осады, Иван Грозный приказал своему полку вернуться на правый берег Двины и снова встать под Георгиевским монастырем. На место ушедшего Государева полка к Борисоглебскому монастырю был переведен с позиций напротив Верхнего замка полк Левой руки³⁵⁷. «Записная книга Полоцкого пода» также сообщает, что передвинут из-за Двины к Верхнему замку был и Сторожевой полк³⁵⁸.

Четвертый день осады вообще оказался достаточно богат на события – осадные работы в этот день были форсированы. Работы по изготовлению тур близились к концу, и стало возможным приступить к оборудованию позиций для стрелков и артиллерии в намеченных местах. Возведение их началось с установки тур на Иванском острове в ночь с 3 на 4 февраля 1563 г. За эту операцию отвечал третий воевода полка Левой руки И.В. Шереметев Меньшой со своими людьми, казаки (видимо, те, что входили в этот полк) и сидевшие на острове уже третий день стрельцы приказов В. Пивова и И. Мячкова.

Работы по установке тур были успешно завершены. Утром 4 февраля пред глазами полочан предстала уже хорошо укрепленная линия защитных сооружений на Иванском острове напротив Великого посада, действуя из-за которых русские стрельцы и пушкари могли успешно обстреливать город. С наступлением темноты начались работы по возведению линии тур и оборудование батарей с восточного фаса укреплений Великого посада, которыми руководил третий воевода полка Правой руки князь В.С. Серебряный. Возводили туры полковые люди князя Серебряного, а также стрелецкие головы Ф. Булгаков, Г. Кафтырев и Б. Болтин со своими людьми. Пока шли эти работы, стрельцы Ивана Голохвастова по своей инициативе переправились через Двину, подожгли наугольную Мироновскую башню Великого посада, стоявшую над Двиной, взяли ее и ворвались в острог, потеряв при этом от неприятельского огня 15 человек. Однако Иван Грозный, узнав об этом их деянии, приказал отвести людей Голохвастова назад «для того, што не умысля пошли в острог, а туры ещо во многих местех не поставлены окола города, а из затинных пищалей стреляют часто»³⁵⁹.

5 февраля, на шестой день осады, установка тур вокруг города, вдоль Полоты от ее устья и дальше, вдоль восточного фаса Великого посада практически до самой Двины, была завершена. «И многие туры поставили, – писал составитель летописной повести о взятии Полоцка, – а убили з города одново сына боярского да пятнадцать человек боярских людей да атамана казатцсково Кислово Подчерко-ва». На новых позициях были расставлены и орудия «лехкого» и «середнего» наряда, а также те немногие орудия «болшого наряда», что были подтянуты к тому времени к Полоцку. «Царь же и великий князь объежжаше вкруз города непрестанно и приказывая своим воеводам, – продолжал московский книжник, – чтобы стрел бою над городом день и нощь беспрестанно промышляли». Кроме того, Иван Грозный «повеле же воеводам во всех полкех сторожи ближние и далние дръжати крепко, чтобы из города и в город не проехал Литовской никаков человек»³⁶⁰.

Приказ об усилении бдительности был не случаен. Похоже, что московского лагеря под Полоцком достигли слухи о том, что гетман намерен идти на помощь осажденному городу, и, памятуя о том, что о неудаче 1518 г. в «ставке» Ивана Грозного решили предпринять превентивные меры для того, чтобы не допустить повторения той истории. А основания для такой предосторожности были – согласно слухам (распускаемых самим гетманом, как полагал А.И. Филюшкин³⁶¹), литовское войско насчитывало многие тысячи воинов с немалым нарядом. А как было на самом деле?

Увы, дела Радзивилла обстояли не самым лучшим образом. Мобилизация посполитого рушения была фактически сорвана шляхтой, которая, несмотря на все призывы короля, не торопилась на службу. Однако иной возможности противостоять вторжению «московского» не было, и Сигизмунд вместе с панами рады не оставлял попыток повлиять на сознательность шляхты, надеясь, что она все-таки явится в Минск. 23 января радные паны разослали по поветам очередное письмо, в котором сообщали, что неприятель идет на Полоцк и что все, кто способен держать в руках оружие, должен выступить на войну³⁶². При этом паны рады обещали, что сам великий князь и король вернется из Польши и возглавит воинство великого княжества для отпора агрессору.

Этот горячий призыв снова не встретил должного понимания и со стороны шляхты, и тех, кто «охвоч» был до войны. 7 февраля 1563 г. паны рады разослали новое послание, в котором, обращаясь ко всем, «хтокольвек ест народу шляхетского, водне звыклости предков своих», призвали явиться на службу. А чтобы простимулировать служебное рвение шляхтичей, они пообещали всем явившимся ежемесячное жалованье в зависимости от того, с чем ратник явился в военный лагерь³⁶³. Как справедливо отмечал А.Н. Янушкевич, «фактически эти меры означали попытку превращения посполитого рушения и наемное войско, содержавшееся за плату»³⁶⁴.

Однако и эта чрезвычайная, выходящая далеко за рамки традиции мера не дала результат. Имея на момент начала осады Полоцка, по сообщению М. Стрыйковского, 2 тыс. литовской конницы и пехоты и 1,4 тыс. польской³⁶⁵, М. Радзивилл Рыжий ничем не мог помочь Полоцку.

В Полоцке если и не знали о катастрофическом положении дел в Минске, то, во всяком случае, надеялись на то, что проблема будет разрешена и литовское «рыцерство» вынудит московитов убраться. Нужно было только ночь простоять да день продержаться, и 5 февраля во время ежедневного объезда Иваном позиции своего войска «приехали ко государю бояре из болшого полку князь Иван Дмитреевич Белской да князь Петр Иванович Шуйской, штобы послать к городу дворян говорите»³⁶⁶. Оказывается, из осажденного города к воеводам Большого полка пришла весть о готовности неприятеля к переговорам.