Конец рабства

Эта однажды приобретенная сила объясняет, почему работорговля не остановилась на следующий день, после того как она была официально запрещена на Венском конгрессе 1815 г. по предложению Англии. По словам одного английского путешественника ²⁰⁶, в 1817 г. Рио-де-Жанейро, Байя и особенно Гавана сделались конечными пунктами «торговли людьми», которая оставалась весьма активной. Не Гавана ли была самым процветающим из таких пунктов прибытия? В нее входили семь работорговых кораблей разом, в том числе четыре французских. Но именно португальцы и испанцы завладели лучшей долей сохранившейся торговли и воспользовались падением закупок и цен, вызванным в Африке отказом англичан (от 2 до 5 фунтов стерлингов за невольника, тогда как в Гаване цена составляла 100 фунтов и вдвое больше — во Флориде и Новом Орлеане, принимая во внимание трудности контрабанды). Это было временное снижение, но наш английский путешественник от этого лишь больше завидовал доходам от торговли, из которой его страна сама себя исключила к выгоде испанцев и португальцев. Разве же, говорит он, эти последние, обладая преимуществом низкой цены на своих рабов, не получат «возможности продавать дешевле нашего на иностранных рынках не только сахар и кофе, но и все другие продукты тропиков»? В ту пору немало англичан разделяло чувства того возмущенного португальца, который в 1814 г. взывал, что «в интересах и долг великих континентальных держав категорически отказаться… от своего согласия с коварным предложением Англии объявить работорговлю противной правам человека»²⁰⁷.

И в конечном счете нарушили или не нарушили эти огромные кровопускания равновесие черных обществ Анголы, Конго, прибрежных областей Гвинейского залива? Чтобы ответить на этот вопрос, надо бы знать численность населения при первых контактах с Европой. Но такие рекорды, как мне кажется, были возможны в конечном счете лишь из-за очевидной биологической жизненной силы Черного континента. И если население увеличивалось, несмотря на работорговлю, что возможно, то надлежало бы пересмотреть все данные к проблеме.

Рассуждая таким образом, я не стремлюсь смягчить либо ошибки, либо ответственность Европы перед африканскими народами. Если бы это было не так, я бы с самого начала настаивал на тех дарах, которые Европа, желая или не желая того, преподнесла Африке: кукуруза, маниока, американская фасоль, сладкий батат, ананас, гуайяве, кокосовая пальма, цитрусовые, табак, виноград, а среди домашних животных — кошка, варварийская утка, индейка, гусь, голубь… И не забудьте о проникновении христианства, которое зачастую воспринималось как средство обретения силы бога белых. А почему бы не выдвинуть и такой довод: нынешняя негритянская Америка — так ли это мало? Она ведь существует.