II

II

Советник де Санглен был не единственным толковым человеком, работавшим в русской секретной службе. Александр Иванович Чернышев, 28-летний полковник русской армии, присланный Александром Первым в Париж в качестве своего представителя при дворе Наполеона, выполнял функции военного атташе и развил в этом качестве на диво успешную деятельность. Он умудрился получить довольно подробные сведения о боевом порядке Великой Армии, и при этом из самого надежного источника – информацию ему поставлял мелкий чиновник военного министерства Франции по имени Мишель. Клерки работают с документами и всегда знают больше, чем им положено, – а платят им мало.

В общем, все шло прекрасно, пока однажды французская полиция, которая тоже состояла из людей компетентных, не устроила в доме русского атташе некий негласный обыск. Она нашла там такие материалы, что начала немедленно принимать экстраординарные меры – и сумела перехватить отправленного Чернышевым гонца с пакетами такого содержания, что полковник начал спешно собираться домой. Он сжег все компрометирующие бумаги, но уже после его отъезда полиция нашла под ковром случайно забытое письмо крайне малозначительного содержания, но написано оно было рукой Мишеля. Бедняга был арестован, допрошен с пристрастием и в конце концов казнен: его отправили на гильотину – это наследие времен Революции уцелело и продолжало существовать еще долго, пережив даже Империю. Наполеон устроил российскому послу, Куракину, бурную сцену.

Вся эта история с подробностями изложена в книге Е.В. Тарле «Нашествие Наполеона на Россию», она включена в том VII его собрания сочинений, мы будем часто ее цитировать. Причем настолько часто, что есть смысл сказать несколько слов и о самой книге, и о ее авторе, и вообще о том, какого рода библиография существует на эту тему – вторжение Наполеона в Россию.

Библиография эта огромна. Американский исследователь Адам Замойский, на которого мы тоже будем часто ссылаться, полагает, что в ней насчитывается не меньше 50 тысяч названий книг, написанных на русском, французском, немецком, польском, итальянском, английском и, вероятно, еще на дюжине языков. Книги эти написаны со всех возможных политических точек зрения всех возможных патриотизмов: русского, французского, немецкого и так далее. Казалось бы, наилучший, наиболее объективный взгляд на вещи можно получить из английских источников. Но это не совсем так, потому что англичане довольно пристрастны, для них Наполеон – людоед и враг человечества, а американцы настолько в стороне от всех этих страстей Старого Света, что часто пользуются уже готовыми клише, изготовленными во Франции, в России (в этом смысле очень влиятельным оказался Л.Н. Толстой), в Германии и так далее.

К тому же надо учесть и политический климат: А. Замойский, например, говорит, что Е.В. Тарле в тех своих материалах, что изданы в 1936 году, говорит одно, а в тех материалах, что изданы в 1937-м, – прямо противоложное. Если припомнить, что значит 1937-й в истории Советской России, – удивительна не «перемена мнения» Е.В. Тарле, а то, что академик вообще уцелел. Он был человеком огромных знаний и высокой культуры, и в среде, где использование иностранных источников выглядело делом, которое казалось подозрительным само по себе, Е.В. Тарле был чужеродным телом, под атакой иммунной системы того социума, который образовался в России в течение 20 лет после Октябрьской революции.

На социум, который играл роль «политического класса» России в начале XIX века, он был не похож.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.