V

V

И тем не менее предприятие это едва не сорвалось. 28 октября 1799 года генералу Бонапарту в Совете Пятисот был сделан грозный запрос: от него потребовали отчитаться в суммах, полученных им от правительства в период Итальянской кампании. Генерал был возмущен до глубины души – как, его обвиняют в коррупции? Он не отрицал того, что военные действия его обогатили – трудно было отрицать очевидное. Хотя сам он жил в скромном доме в Париже, достаточно было посмотреть на загородные резиденции его жены или его брата Жозефа. Но генерал настаивал на том, что все, что он получил, – это просто военная добыча, на которую он, как и всякий старший офицер, имел законное право, и что никто не смеет обвинять его в том, что он воспользовался хоть одним-единственным франком из выделенных армии фондов для личных целей. Вообще говоря, формально он был прав – в период Итальянской кампании поток золота шел не из Парижа в Италию, а из Италии в Париж. Но поскольку тонкое различие между военной добычей Республики и военной добычей, полагающейся ему лично, он определял сам, то простой бухгалтерской проверки распределения фондов, захваченных, скажем, на Мальте, хватило бы на то, чтобы навсегда похоронить его политические надежды – такого неприкрытого грабежа не позволял себе даже имевший репутацию грабителя Массена.

Дело, однако, заглохло, не начавшись – многие члены Совета Пятисот в той или иной форме были осведомлены о грядущих переменах, Сийес сделал все возможное, чтобы замести мусор под ковер, и, наконец, успокоению много посодействовал новый, только три дня назад избранный председатель Совета, Люсьен Бонапарт. Собственно, он не имел права быть избранным, потому что ему было только 24 года, а требовалось не менее 30 – но он отважно заявил, что ему уже 30. Должность председателя носила ротационный характер, они сменялись ежемесячно, и квалификационная комиссия в данном случае просто принимала на веру заявления самих кандидатов на должность. Так что все обошлось.

Курьезный факт – Баррас примерно в это время получил подробный отчет о происходящих событиях от Жозефа Фуше, которому такие вещи полагалось знать по должности. Член правящей Директории и министр полиции Директории обсудили в деталях назревающий заговор против Директории – и пришли к выводу, что делать им ничего не надо, ибо разоблачение заговора повредит им обоим.

Переворот двинулся намеченным путем и начался довольно парадоксально – завтраком у гражданки Жозефины Бонапарт, назначенным на необычно ранний час, 8:00. На него было приглашено много народу – в частности, приглашение было послано председателю Директории Гойе [4], а также и его супруге. Явилась, однако, одна только мадам Гойе – ее муж заподозрил ловушку и послал жену разузнать, в чем там дело.

Он был прав – его собирались задержать.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.