IV

IV

Если считать, что революции готовятся на площадях, а перевороты – в салонах, то события, происшедшие в Париже 8–9 ноября 1799 года, бесспорно, были переворотом. В течение примерно трех недель – с середины октября, то есть с момента прибытия Наполеона Бонапарта в столицу, и вплоть до решающих дней начала ноября – в городе непрерывной чередой шли торжественные приемы, официальные обеды, частные встречи в узком кругу и совсем уж конфиденциальные беседы с глазу на глаз, и все это делалось с целью создать личные связи, примирить личные разногласия, обеспечить личные интересы, ну и, конечно, обговорить детали предстоящей «реформы» – так обтекаемо называлась предполагаемая смена режима правления.

Элементы создававшейся комбинации были более или менее определены с самого начала: член Директории Сийес, вкупе с примкнувшим к нему членом Директории Роже-Дюко, действуя с ведома члена Директории Барраса, собирались эту самую Директорию устранить, заменив ее Консулатом в составе трех консулов: Сийеса, Роже-Дюко и генерала Бонапарта – молодого отважного военного, популярного в войсках, но политически человека совершенно неопытного. Члены Директории Гийо и Мулен оставались в неведении – и так и должно было быть, но вот позиции видных военных следовало выяснить заранее.

Опасаться следовало генералов с якобинскими симпатиями – в первую очередь Журдана. Как ни странно, Бонапарт не мог твердо рассчитывать на генерала Ожеро, бывшего своего соратника по Итальянской кампании, – у того были собственные амбиции. Генерал Мюрат был вполне лоялен, и на него можно было рассчитывать – ему обещали руку Каролины Бонапарт, так что он становился членом клана, как бы братом и Наполеону, и Жозефу, и Люсьену. На генерала Леклерка, проделавшего с Бонапартом Египетский поход, можно было положиться как на скалу – он был мужем его сестры, прелестной Полины.

Особый случай был с Бернадоттом – с одной стороны, он был как бы родственником, его жена Дезире была сестрой Жюли, жены Жозефа Бонапарта. Более того, сам Наполеон когда-то ухаживал за Дезире и определенно чувствовал к ней слабость и по сей день. Он был бы рад приветствовать ее супруга в качестве соратника – только вот супруг был очень уж умен, ловок и совершенно не склонен играть роль второй скрипки в оркестре…

Одним из решающих факторов оказалась позиция генерала Моро – 8 ноября в личной беседе он сказал Бонапарту следующее:

«Я устал от ига этих адвокатов, которые губят Республику, предлагаю вам свою поддержку для ее спасения» [3].

Интересно, что Моро ничего не хотел для себя лично – просто он действительно «…устал…» от дикой коррупции режима правления Директории и думал, что любая замена этого режима будет к лучшему – чувство, по-видимому, разделяемое многими военными.

Что касается лиц гражданских, то большую помощь генералу Бонапарту оказали его братья, Жозеф и Люсьен, особенно Люсьен. Пылкий оратор и защитник истинно республиканских добродетелей, он был популярен.

Поистине бесценные услуги оказал министр иностранных дел, Шарль-Морис Талейран – без всякого шума, оставаясь в тени и ничем себя не компрометируя, он сглаживал все шероховатости, устранял все препятствия и добился в результате необходимого ему сближения Сийеса и Бонапарта, вообще-то не выносивших друг друга.

Наконец, свои услуги предложил министр полиции правительства Директории Жозеф Фуше. В заговоре, направленном на свержение Директории, участвовала добрая половина правительства, включая даже и шефа безопасности.

Предприятие имело все шансы на успех.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.