V

Тревожные новости, которые в начале 1809 года получил из Парижа Наполеон, заставили его действовать с необычайной даже для него скоростью и решительностью. А узнал он, во-первых, о значительных и резко возросших австрийских вооружениях, во-вторых, о том, что князь Талейран принял у себя в доме, в присутствии множества гостей, министра полиции Жозефа Фуше – он встретил его у входа, совершенно дружески приветствовал, и оба они провели вечер в оживленной беседе. Поскольку до этого примечательного события оба сановника враждовали и совершенно друг друга не выносили, то их встреча, а уже тем более – публичная встреча, означала сознательную демонстрацию неожиданно возникшей взаимной симпатии.

Фуше – ну что Фуше? Император знал, с кем имеет дело, и между ним и его шефом полиции происходили иной раз такие кисло-сладкие, якобы шутливые разговоры:

«Что бы вы сделали, Фуше, если бы правление мое пошатнулось?»

«Ваше Величество, я немедленно попытался бы захватить как можно больше власти, чтобы не стать жертвой событий…»

Что до Талейрана, то Наполеон расценивал его способности очень высоко, и уж коли Талейран начал демонстрировать свое согласие с Фуше, то означать это могло только одно – публично выраженное несогласие с императором.

Действовать надо было немедля, не откладывая – и Наполеон оставил армию на маршалов, номинально подчиненных Жозефу, и помчался в Париж. Он буквально летел, не останавливаясь на отдых, и проделал путь из Испании в свою столицу в рекордные четыре дня.

Из всех описаний событий января 1809 года наилучшее, по-моему, сделал Е.В. Тарле. Талейрану он посвятил отдельную работу, и вот довольно длинная цитата из этого труда:

«…28 января 1809 года и произошла знаменитая, сотни раз приводившаяся в исторической и мемуарной литературе сцена, о которой некоторые присутствовавшие не могли до гробовой доски вспоминать без содрогания. Император в буквальном смысле слова с кулаками набросился на Талейрана. «Вы вор, мерзавец, бесчестный человек! – бешено кричал он. – Вы не верите в бога, вы всю вашу жизнь нарушали все ваши обязанности, вы всех обманывали, всех предавали, для вас нет ничего святого, вы бы продали вашего родного отца! Я вас осыпал благодеяниями, а между тем вы на все против меня способны! Вот уж десять месяцев, только потому, что вы ложно предполагаете, будто мои дела в Испании идут плохо, вы имеете бесстыдство говорить всякому, кто хочет слушать, что вы всегда порицали мое предприятие относительно этого королевства, тогда как это именно вы подали мне первую мысль о нем и упорно меня подталкивали! А этот человек, этот несчастный? Кто меня уведомил о его местопребывании? Кто возбуждал меня сурово расправиться с ним? Каковы же ваши проекты? Чего вы хотите? На что вы надеетесь? Посмейте мне это сказать! Вы заслужили, чтобы я вас разбил, как стекло, и у меня есть власть сделать это; но я слишком вас презираю, чтобы взять на себя этот труд! Почему я вас еще не повесил на решетке Карусельской площади? Но есть, есть еще для этого достаточно времени! Вы – грязь в шелковых чулках!»

Как ни ярко это описание, оно все-таки нуждается в некоторых комментариях.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.