IV
IV
Из всех проблем, стоящих перед Наполеоном зимой 1809/10 года, важнейшей была проблема наследия. Наследник был необходим. Ребенок Гортензии и его брата Луи, к которому Наполеон был привязан, умер в 1807-м. Братья – Жозеф, Луи и Жером, которого Наполеон сделал королем специально созданного для него в Германии королевства Вестфалии, – были явно неспособны принять бразды правления. Оставался еще один возможный кандидат – пасынок Наполеона, Эжен де Богарнэ, или, как его часто называли в русскоязычной литературе, принц Евгений. Но, увы, он был только приемным сыном Наполеона, а не его кровным родственником.
Наполеон познакомился с ним при довольно драматических обстоятельствах. Когда он после подавления мятежа в Париже был назначен Баррасом военным комендантом города, к нему на прием пришел мальчик лет 14–15, который обратился к генералу Бонапарту с просьбой: у его семейства была конфискована шпага, принадлежавшая его отцу, виконту де Богарнэ, казненному в дни Террора. И он пришел просить о возвращении этой шпаги, как реликвии, единственном, что осталось у него в память о его трагически погибшем отце.
Генерал был тронут, шпагу велел отыскать и немедленно возвратить и даже нанес визит матушке этого благородного мальчика, вдове де Богарнэ. Дальнейшее нам известно, а что до Эжена де Богарнэ, то он полностью оправдал доверие и любовь, с которыми отчим к нему относился. Он не получил королевского титула, но в качестве вице-короля Королевства Италия показал себя и очень толковым администратором, и дельным генералом, и человеком, непоколебимо лояльным по отношению к Наполеону. В отличие от его братьев и сестер. Жозеф, король Испании, непрерывно жаловался на недостаток уважения, которое полагалось ему как старшему в роде Бонапартов. Луи, король Голландии, показал себя и некомпетентным, и недостаточно лояльным по отношению к брату – он вздумал считать себя и в самом деле монархом, ответственным за благосостояние своих подданных, и пытался защищать их от налогового гнета Империи. К тому же он совершенно не ладил со своей супругой, Гортензией де Богарнэ, и жили они в основном раздельно.
Жером, король Вестфальский, был просто мальчишкой, получившим игрушечное королевство, но не с куклами и солдатиками, а с парой миллионов вполне настоящих людей. Он не думал вообще ни о чем, кроме красоток, лошадей, карет (у него их было полсотни) и развлечений.
Сестры вели себя не лучше. Так, Полина, княгиня Боргезе (в 1803 году Наполеон выдал ее замуж за отпрыска этого знатнейшего рода), вела себя так вольно, что служила пищей для самых скандальных сплетен. Мужа она не любила, друзей находила себе по собственному выбору, и даже позировала обнаженной Канове для мраморной скульптуры – поступок по тем временам совершенно неслыханный.
Но по крайней мере она не занималась политическими интригами, в отличие от своей сестры Каролины.
Когда Наполеон в январе 1809 года примчался в Париж, получив сведения о возможном заговоре Талейрана и Фуше, он знал, что в их интригах принимал участие и третий заметный человек – Мюрат, король Неаполитанский. И он знал – и знал очень хорошо, – что Мюрат храбрый, но не слишком умный генерал кавалерии, и что сам-то он на заговор не способен, и что если Талейран и Фуше намечают его на роль преемника Наполеона, то преемником он будет чисто витринного характера, а править будет триумвират из Фуше, Талейрана – и сестры Наполеона, Каролины, супруги недалекого короля Неаполя.
Каролина Мюрат, урожденная Бонапарт, и на заговор была способна, и мужем своим управляла как хотела.
Наполеону не повезло с родственниками – даже если и не поминать его брата Люсьена.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.