50-17. Эдуард против Уорвика

50-17. Эдуард против Уорвика

Версия о том, что король Эдуард женился где?то весной или летом, во время Нортумберлендской кампании, работала только до тех пор, пока члены Совета не познакомились с супругой короля, Елизаветой Вудвилл. А как только узнали её поближе, поняли, что Эдуард их обманывает, — не таким человеком была леди Вудвилл, чтобы несколько месяцев после официального заключения брака с королём, оставаться в тени и безвестности.

Заявление короля, разумеется, занесли в протокол, и многие поначалу ему даже поверили. Но потом, когда многочисленное семейство Вудвиллов шумной толпой вломилось в тронный зал Вестминстерского Дворца, поняли, что король сочинил эту версию для того, чтобы скрыть факт своего вопиюще скоропалительного брака, — чтобы самому не прослыть безрассудным и безответственным человеком и не представить свою супругу в невыгодном свете. Для того ему и пришлось составить некое брачное свидетельство задним числом, а настоящей даты заключения брака никто не знает. Известна только дата венчания –1 мая 1465 года, после которой через четыре месяца родился первенец королевской четы — принцесса Елизавета Йорк.

Сподвижники Эдуарда IV, зная его упрямый и своевольный характер, имели все основания полагать, что брак был заключён настолько поспешно, что король даже не успел познакомиться с анкетными данными своей будущей жены (которая оказалась старше его на пять лет) и со всей её многочисленной роднёй. Поскольку именно численный перевес этого обедневшего и изголодавшегося в нищете, шумного и бесцеремонного семейства в первую очередь и насторожил бы такого опытного воина и стратега, как Эдуард.

Но признавать себя глупцом, которого провели, как последнего мальчишку, Эдуард, разумеется, не хотел, поэтому спасал положение, как умел, поставив членов Королевского Совета перед свершившимся фактом, который на тот момент не был свершён, поскольку не был официально узаконен. Поэтому, по сути, в лице будущей королевы он представил придворным свою сожительницу, выставив её своей законной супругой и соправительницей. А агрессивные представители её многочисленной и алчной семейки довершили всё дело, оттеснив от престола всех заслуженных и самых близких Эдуарду людей. Действуя энергично и слаженно, они в самые кратчайшие сроки изменили расстановку политических сил при дворе. Навязывая всем свой тотальный диктат, они приструнили всех недовольных и страждущих, заставив их смириться и замолчать, укротили самых заносчивых, не считаясь с их высоким положением и заслугами, и проявили при этом такую ни с чем не сравнимую жёсткость, настойчивость, дерзость, решительность и упорство, что и вопросов в правомерности всех этих действий ни у кого больше не возникало.

Клику возглавила сама королева Елизавета, сразу же организовав травлю всех наиболее влиятельных подданных, претендующих на особое расположение короля. И первым под её прицел, разумеется, попал самый популярный и прославленный в ту пору лидер партии Йорка, самый выдающийся политический деятель той эпохи, ближайший друг и сподвижник короля Эдуарда, всемогущий граф Уорвик, — тот, кому Эдуард прежде всего был обязан своими военными, политическими и административными успехами. Вот с ним делить своё влияние королева Елизавета Вудвилл не захотела в первую очередь.

До женитьбы на Елизавете Вудвилл, Уорвик был для Эдуарда буквально всем — и близким другом, и близким родственником, и ближайшим сподвижником, заменившим отца и ему, и его младшим братьям, став для них другом, учителем и наставником. Для короля Эдуарда Уорвик был самой сильной и самой надёжной опорой во всех сферах его управления. Уорвик был в курсе всех дел и в авангарде всех сил, которые задействовал Эдуард для решения самых важных, самых основных политических и экономических вопросов. Уорвик был в первых рядах его союзников и друзей, готовых выступить на борьбу с его врагами по первому зову и не щадя своей жизни, сражаться за него до победного конца. Уорвик был тем, кто защищал Эдуарда в сражениях, принимая на себя самый сокрушительный удар его врагов. Уорвик был тем, кто боролся за престиж Эдуарда на всех уровнях, как в самой стране, так и за её пределами. Уорвик разрабатывал правовые и социальные меры по гражданскому и административному урегулированию спорных вопросов, проводил экономические реформы по восстановлению экономики, разрушенной многолетней войной. Уорвик был душой воинства и мозгом административного аппарата Эдуарда, его законодательным и исполнительным органом. Эдуарду оставалось только ставить свою подпись и прикладывать печать к тем проектам, которые приносил ему на утверждение Уорвик. Мало кто служил Эдуарду так честно и преданно, как Уорвик, который, с тех самых пор, как Эдуард взошёл на престол, практически никакой выгоды для себя не приобрёл, никаких новых титулов и землевладений от него не получил (а только наследовал то, что причиталось ему по праву первородства). Должности получал только те, на которых он мог бы наилучшим образом послужить королю Эдуарду и Англии. Поручения выполнял самые сложные, тяжёлые, опасные и ответственные, не считаясь с затратами средств и сил.

Именно потому, что Эдуард чувствовал себя обязанным Уорвику, он, женившись на Элизабет Вудвилл, взял курс на отстранение Уорвика от государственного и политического руководства, пытаясь доказать всем и каждому, что именно ему, а не Уорвику страна обязана своими успехами и выходом из политического и экономического кризиса последних лет.

Поставив его в унизительное положение как дипломата именно в то время, когда Уорвик представлял его интересы при французском дворе, Эдуард тоже чувствовал себя перед ним виноватым, и именно поэтому, не желая признавать факта своей вины и представать перед всеми сконфуженным и смущённым, он принял графа Уорвика враждебно, когда тот вернулся из Франции в Лондон. Уорвик, чувствуя себя пострадавшим и морально униженным, был возмущён наглостью и хамством короля, который, мало того, что подло, так ещё и бесчестно обошёлся с ним, свалив на него, Уорвика, целиком и полностью вину за этот беспримерно глупый международный скандал. Получалось, что Уорвик без санкции Эдуарда отправился во Францию сватать ему невесту, как если бы при нём не было пакета документов по брачному договору, уже подписанных со стороны жениха Эдуардом, который оставалось подписать только принцессе Боне. Но в том — то и дело, что такие документы, подписанные Эдуардом, при нём были, и Бона со своей стороны их тоже подписала.

В отличие от Эдуарда IV, Уорвик был опытным администратором и дипломатом, он знал, что нужно подготовить для дипломатической миссии и с чем ездить на переговоры. А Эдуард (СЭЭ) в этих делах был неопытен, поэтому повёл себя, как глупый и наглый мальчишка, отрицающий свою вину в нарушении общественных устоев и правил. Довёл Уорвика (ИЛЭ) до того, что тот должен был ему собственноручно указывать на его подпись, что ещё больше возмутило Эдуарда, уличённого перед всеми во лжи. Положение «спасла» новая королева, Елизавета Вудвилл (ЭИЭ), демонстративно возмутившаяся неподобающим поведением вассала Уорвика перед королём. Распалившись гневом, она стала поносить неудачливого дипломата, который посмел сватать королю невесту, не выяснив, что тот уже женат. Чем ещё более усилила обиду Уорвика, который чувствовал себя теперь не только обиженным и оскорблённым, но ещё и осмеянным ею и этим, новым для него, многочисленным и алчным окружением короля — её ненасытными родственниками, которые использовали теперь любую возможность, чтобы унизить и оттеснить от Эдуарда IV самых верных и самых преданных его сподвижников, не желая воздавать должное их заслугам, не желая признавать себя им обязанными, не желая делить с ними все те блага и милости, которые щедро раздаривал им король, поддаваясь влиянию своей жены.

Огромная популярность Уорвика в стране и среди йоркистов, его многочисленные и не имеющие себе равных заслуги, его авторитет и недавнее влияние на короля, были источником постоянной зависти и беспокойства для леди Вудвилл. Попытка расположить его к себе, сменив гнев на милость, тоже не удалась. Оставалось одно: воевать с ним жестоко и немилосердно до победного конца, что она и делала, используя характерные для её психотипа, методы беспощадно-подлых гонений, наглых провокаций, подстав и интриг.

Выставляя Уорвика то "посмешищем", то "всеобщим врагом", возводя на него ложные и вздорные обвинения, королева лично руководила "атакой троллей", подстрекая и натравливая на Уорвика многочисленных прихвостней из своей клики, которые только и ждали случая на него напасть. А король, у которого Уорвик пытался найти защиту, поддержку или хотя бы получить объяснения, разыгрывал роль беспечного, шаловливого ребёнка, который словно не видит того, что творится вокруг, не понимает всего происходящего, не придаёт этому значения и не воспринимает всерьёз.

Эдуарду нравилось разыгрывать роль шутника-балагура всякий раз, когда нападки королевы и её клики переходили все допустимые границы. Он добродушно посмеивался над всем этим, весело жмурясь, как сытый мартовский кот, — как самовлюблённый болван, ничего не желающий менять в своей жизни, — как ленивый и глупый увалень, заставляющий всех вокруг подчиняться его прихотям и подстраиваться под то, что ему и удобно и выгодно. Вальяжно раскинувшись на обложенном подушками ложе, не раскрывая глаз, со слащавой и ленивой улыбочкой, играющей на его румяных и чувственных губах сластолюбца, он разыгрывал роль беспечного и ограниченного слепца, советуя Уорвику не расстраиваться по пустякам:

— Это она меня так ревнует! — отшучивался он, давая понять, что не видит во всём происходящем даже намёка на конфликт и считает этот вопрос не заслуживающим его внимания.

Будучи не в состоянии разобраться в хитросплетениях всех этих, новых и неожиданных для него, дворцовых интриг, бучи не в силах помочь королю выбраться из паутины лжи, зависти и лицемерия его нового окружения, Уорвик всё чаще обращался за советом и помощью к своей жене. Она одна могла растолковать ему всё то, что происходило вокруг, с удивительной ясностью и простотой.