42. Тайна исчезновения принцев [112]

42. Тайна исчезновения принцев [112]

Брекон был как раз тем местом, откуда начали распространяться слухи об убийстве племянников Ричардом. И как раз в то самое время, зафиксированное историками, — сразу по возвращении Бекингема из Памфрета в конце августа, 1483 года. Причём, сама скорость их распространения указывает на то, что Бекингем в Лондон по возвращении из Памфрета не заезжал (не на самолёте же он туда летал!), принцев не проведывал, однако слухи об их смерти распустил. Поспешность распространения слухов в первую очередь объясняется провокационностью этого эпизода, «оправдывающего» вторжение Генриха Тюдора в Англию с целью свержения правящего короля («детоубийцы»), Ричарда III. А с этим необходимо было поспешить, поcкольку благоприятный для вторжения летний сезон уже заканчивался. В сентябре уже начинались дожди и штормы. И, кстати, эта небольшая задержка послужила причиной провала восстания Бекингема. Союзники Бекингема — Тюдор и его сподвижники — прибыли в Англию в сентябре — к самому началу сезона дождей. Но их оперативность говорит о том, что они были готовы к вторжению, сигналом к которому и послужило распространение слухов об убийстве Ричардом принцев. Что уже само по себе представляет эти слухи как ложные и провокационные измышления.

И, что самое интересное, — распуская их, Бекингем внешне оставался лояльным Ричарду. 28 августа, Ричард отправил ему письмо, в котором назначил «своего дорогого родственника» главой судебной комиссии по расследованию предательств и преступлений в Лондоне и восьми южных графствах — то есть, продолжал доверять Бекингему безгранично! [113] На следующий день (29 августа) король прибыл в Йорк, где его сын, Эдуард должен был пройти обряд инвеституры и стать престолонаследником, принцем Уэльским. Известно, что торжества были проведены в соответствии с намеченной программой. (Тогда ещё ничто не предвещало беды, хотя известие о ней должно было прийти со дня на день.)

Необходимость ускорить сроки вторжения в Англию, заставила заговорщиков поторопиться и с распространением слухов об убийстве принцев, что привело к несоответствию представленных фактов: историки пишут, что принцев видели играющими в парке Тауэра в конце сентября. А исчезли они в октябре, когда восстание, поднятое за месяц (!) до этого по поводу их мнимой смерти, пошло на убыль (к концу октября оно уже было подавлено).

Возникает вопрос: куда делись принцы? И как отреагировал Ричард, получив известие о клевете, распускаемой Бекингемом?

Оправившись от шока, Ричард прежде всего понял одно: отныне каждый его шаг, каждый поступок будет обсуждаться и контролироваться общественностью. Любые действия, которые он теперь предпримет для того, чтобы спасти принцев, будут восприниматься, как попытка скрыть следы преступления. Любая мера, которой он попытается ослабить или пресечь этот контроль, возымеет обратное действие — восстановит против него окружающих и накалит обстановку в стране ещё больше. Отныне, — вне зависимости, хочет он того или нет, — на каждом шагу он становится подконтрольным всех своих подданных. Теперь любой его ход, любое неосторожное действие может навести зачинщиков этой интриги на реальное местопребывание принцев, что подвергнет их жизнь новой и теперь уже реальной опасности.

Принцы, во мнении общества, уже считались фактически им убитыми (и считаются по сей день, спустя пятьсот с лишним лет). Но на тот момент, реально, они были живы и их нужно было срочно спасти — вывести из — под удара, поскольку теперь уже в любую минуту на них могли совершить реальное покушение и списать его на Ричарда III, который к тому времени уже был объявлен убийцей своих племянников.

Ричард, доверивший охрану принцев констеблю Тауэра, Роберту Брекенбери (ЭСИ), — самому надёжному и обязательному из своих людей, был уверен в том, что оба принца живы, здоровы и пребывают в том же благополучии, в каком он оставил их, выезжая из Лондона. (Взять их с собой в поездку он не мог — это было бы политически некорректно во всех отношениях. И в первую очередь, некорректно по отношению к принцам, поскольку этим бы непременно воспользовались заговорщики — оппозиционеры и спровоцировали новый подъём народного возмущения.)

Констеблю Тауэра, Роберту Брекенбери, Ричард доверял, как самому себе. Но всё же, обеспокоенный слухами, он написал ему и запросил отчёт о состоянии здоровья принцев. Это письмо не сохранилось (естественно), но есть другое письмо Ричарда, написанное им 12 сентября из Йорка и направленное Канцлеру Великой Печати в Лондон, в котором, наряду с прочим, были приписаны его рукой следующие строки:

"Здесь, благодарение Богу, всё хорошо, и истина прояснилась настолько, чтобы противостоять злу, причинённому им (Бекингемом). Мы имеем лучшие доказательства того, что герцог Бекингем, — наиболее неверное из всех живых существ, от которого мы, по милости Божьей, не будем долго страдать, хотя во многом уже претерпели от его злобы…».

То есть, к этому времени (в первые двенадцать дней сентября) Ричард уже успел:

   • получить сведения о предательстве Бекингема и о восстании,

   • послать запрос констеблю Тауэра, сэру Роберту Брекенбери,

   • получить от него ответ по поводу здоровья и благополучия принцев,

   • распорядиться о подавлении восстания и о поимке Бекингема,

распорядиться о мерах безопасности для принцев.

Координируя ситуацию таким образом, Ричард был обеспокоен не только реальной угрозой, ставившей под удар всё то, что ему было крайне важно и дорого: мир и покой в стране, благополучие подданных, его собственную честь и достоинство, авторитет короля, жизнь и здоровье племянников… В немалой степени (как мы увидим из дальнейшего) его волновало и состояние здоровья их матери, — бывшей королевы, Елизаветы Вудвилл, — каково было ей, сидящей в убежище Вестминстерского Аббатства, получить известие о том, что он будто бы убил её сыновей? Достаточно и того, что она пережила, узнав о казни арестованных им заговорщиков — Риверса, Вогена, Грея. (Вспоминая о них, историки до сих пор "заодно" приписывают Ричарду и «узурпацию» трона, и «убийство племянников», сыновей Эдуарда: «Казнил же он брата и старшего (от первого брака) сына Елизаветы Вудвилл? Значит и младших её сыновей мог убить! [114]», — тем самым путая и передёргивая несовместимые понятия и смыслы: одно дело — враги, заговорщики, уличённые в измене и государственном перевороте, другое — невинные дети, пострадавшие от прелюбодеяния их легкомысленного отца. А то, что они между собой оказались ближайшими родственниками — историческая случайность, тем более, что и заговор Вудвиллов проводился не в интересах маленьких принцев, а в целях устойчивого доминирования их клана, при котором маленькие принцы играли роль политических марионеток.)

Теперь же Ричарду предстояло решить ещё одну задачу по его программному аспекту, «логике действий» (-ч.л.1): что нужно сделать, чтобы…

   1. вернуть королевству казну, которая всё ещё находилась в Святилище,

   2. вернуть сыновей королеве (которые на тот момент считались убитыми),

обеспечить племянникам, отстранённым от престолонаследия, спокойную и благополучную жизнь?

Ответ простой: обменять принцев на казну. Что он и делает, предложив Елизавете Вудвилл покинуть убежище (оставив в Аббатстве казну) и вместе со старшей дочерью (которая остаётся свидетелем) встретиться с ними на нейтральной территории. Безопасность он им всем гарантирует (обвинение в заговоре и в похищении казны с леди Вудвилл снимет), место встречи для их временного проживания подготовит. Остальные племянницы переселятся в его северную резиденцию, замок Шериф Хаттон, где будут жить на всём готовом, пока он не найдёт им женихов. (Было бы слишком рискованно допускать к встрече королевы с «убитыми принцами» лишних свидетелей (да ещё молоденьких девочек), — достаточно одной старшей дочери, Елизаветы Йорк).

Итак, куда же делись принцы?

Пол Мюррей Кендалл, в «Биографии Ричарда III», сообщает, что сразу после Пасхи, в мае 1484 года, Елизавета Вудвилл и ее дочери вышли из Вестминстерского Аббатства, полагаясь на защиту короля Ричарда. Елизавета получила пенсию в размере 700 фунтов стерлингов, что позволило ей безбедно жить в поместье… (название не указано). По сопоставлению фактов из некоторых других источников, которые передавались в виде устного семейного предания из поколения в поколение, выяснилось, что «ПРИНЦЫ И ИХ МАТЬ, ЕЛИЗАВЕТА ВУДВИЛЛ, ЖИЛИ В ИМЕНИИ ДЖИППИНГ — ХОЛЛ, В СУФФОЛКЕ, С РАЗРЕШЕНИЯ ИХ ДЯДИ, КОРОЛЯ, РИЧАРДА III [115]». А владела этим поместьем сводная сестра того самого Джеймса Тирелла, которого, при Генрихе VII, Тюдоре выставили «непосредственным исполнителем» «заказанного» Ричардом «убийства принцев». (В трагедии Шекспира, «Ричард III», он как раз в этом качестве и фигурирует).

Имение Джиппин — Холл было довольно удобно расположено — не слишком близко и не слишком далеко от Лондона. Дорога туда была безопасной, поездка — не обременительной. Елизавета Вудвилл с детьми могла там жить несколько месяцев, не привлекая внимания посторонних. Рядом находилась река, что было особенно важно для Ричарда, который в дальнейшем предполагал переправить принцев в Бургундию, где они могли жить под чужим именем, находясь под опекой его старшей сестры, Маргариты Плантагенет, герцогини Бургундской, которая, посетив Лондон в 1480 году, знала младшего из принцев в лицо, а значит и удостоверять его личность не было необходимости, что существенно облегчало задачу. Тем более, что ещё до прибытия принцев в Бургундию, Ричард послал для предварительной договорённости Джеймса Тирелла (оказавшегося невольным соучастником этого вымышленного «преступления»), что подтверждается командировочным предписанием, выданным ему самим Ричардом в декабре 1484 года (документ хранится в архивах).

И наконец, вопреки слухам, распущенным о смерти принцев осенью 1483 года, имеются достоверные, сохранившиеся до наших дней, сведения о том, что весной 1485 года принцы ещё находились в Лондоне: в книге коменданта Тауэра обнаружена запись от 9 марта 1485 г. насчет расходов на содержание «лорда-незаконного сына» (как именовался в официальных документах того времени юный Эдуард V). Из чего следует, что в Бургундию оба принца были перевезены позже этого срока, в преддверие вторжения в Англию Генриха Тюдора, ожидаемого (и состоявшегося) летом 1485 года.

Если бы Ричард III подольше оставался у власти, за судьбу принцев можно было не беспокоиться. В плане убежища Бургундия являлась самым простым и самым безальтернативным вариантом. Первая (и самая удачная) мысль Ричарда могла быть именно о ней.

И не только потому, что Бургундия была для него страной детских грёз, местом, где сбываются мечты. У Англии, и особенно, династии Йорков в период войны Роз, не было более близкого и более надёжного союзника, чем Бургундия. Да и к кому же обращаться за помощью, как не к родной сестре, а тем более, суверенной правительнице?

Сам Ричард, пережив изгнание (дважды в детском возрасте и один раз в юношеском), во всех трёх случаях находил поддержку у своих бургундских родственников: в детстве — у герцога Филиппа Доброго, в юности — у его сына, Карла Смелого, — мужа своей старшей сестры, Маргариты Бургундской (ЛИИ), которая была умнейшей, образованной женщиной, добрейшим и чрезвычайно отзывчивым человеком.

Своих детей у неё не было и она опекала малолетних отпрысков всех своих ближайших родственников, принимая их, как родных. В то время она как раз нянчилась со своими двумя сводными внуками — детьми её падчерицы, Марии Бургундской (скончавшейся в 1482 году, возрасте 25 лет, от тяжёлой травмы, полученной на охоте). Потом она будет нянчится с их детьми — своими сводными правнуками. Но до этого она ещё выпестует некоего Перкина Уорбека — юношу, поразительно похожего на Эдуарда IV, который впоследствии (уже при Генрихе VII, Тюдоре) предъявит права на английский престол, выступая под именем младшего сына короля Эдуарда IV, Ричарда Плантагенета, бывшего герцога Йоркского. И Маргарита Бургундская, несмотря на свой преклонный возраст, из последних сил приедет в Англию, чтобы лично свидетельствовать в его пользу. Ради чужого ребёнка она не стала бы этого делать, — только ради родного племянника, сына одного из двух любимейших её братьев, которым она так много помогала при жизни.

Кроме того, Маргарита Бургундская была очень признательна Ричарду за ту своевременную и эффективную помощь, которую он оказал ей и Марии втайне от брата (короля Эдуарда), когда подкинул им (находящимся в то время в Генте, в плену у принца Гентского) драгоценный перстень с бриллиантом и помог тайно возобновить переговоры о браке Марии (ЛСИ) с эрцгерцогом Максимилианом (ЭИЭ), зашедшие к тому времени в тупик. Этим он оказал ей тройную услугу [116]: помог удачно выдать Марию замуж, избавил от удушающей «опеки» Людовика XI и перевёл под покровительство Габсбургов. И хотя борьба Максимилиана за бургундское наследство продолжалась до июня 1485 года, уже в 1483 году, герцогиня могла воспользоваться его связями для того, чтобы обеспечить большую безопасность старшему из сыновей Эдуарда, бывшему принцу Уэльскому (тем более, что Максимилиан был престолонаследником многих корон и уже в 1486 году стал королём Германии).

До коронации эрцгерцог Максимилиан жил при дворе Маргариты, в Бургундии и очень тяжело переживал потерю жены и дочери, похищенной (ради присвоения новых земель) Людовиком XI, из — за чего ему приходилось время от времени воевать то с Гентом, то с Францией. Но будучи по натуре человеком отзывчивым, щедрым, великодушным он вполне мог принять участие в судьбе сыновей Эдуарда IV: почему бы и не оказать услугу доброй, заботливой тёще, с которой они на пару отстаивали интересы Бургундии, защищая их от нападок Людовика XI и его наследников?

В эпоху Войны Роз и даже в последующие десятилетия Бургундия была самым надёжным убежищем для всех преследуемых и опальных йоркистов. Это общеизвестно, исторически доказано и многократно подтверждено. А значит и следы исчезновения принцев нужно искать здесь.

О том, что оба принца (или хотя бы один из них) могли находиться в Бургундии, свидетельствуют и некоторые документы, — доверенности и платёжные поручения, обнаруженные совсем недавно в архивах. Три из них полностью подтверждают эту гипотезу:

   1. Предписание, выданное в декабре 1484 года сэру Джеймсу Тиреллу для его поездки во Фландрию, ко двору герцогини Бургундской (цель поездки не обозначена).

   2. Платёжное поручение на сумму в 3000 фунтов стерлингов, выданное через месяц, в январе 1485 года, всё тому же Джеймсу Тиреллу, для отправки этих денег на континент (адрес не уточняется).

Разрешение, выданное лично Ричардом III, на проезд в Англию анонимной персоны мужского пола, из свиты герцогини Бургундской, без досмотра его багажа и без выяснения личности.

По версии Бекингема, по слухам, которые он распускал, исполнителем убийства принцев, совершённого, якобы, по приказу короля Ричарда III, был именно он, Джеймс Тирелл.

Откуда такие сведения? По пути следования королевской процессии, Бекингем сам лично видел, как король Ричард отправлял одного из своих рыцарей — сэра Джеймса Тирелла, с каким — то поручением в Лондон. Всё! Больше он ничего не видел, не слышал, но этого оказалось достаточно, чтобы распустить слух, будто бы Ричард, находясь в поездке, надумал избавиться от маленьких принцев, для чего послал Джеймса Тирелла со своим письмом к коменданту Тауэра, Роберту Брекенбери, поручая ему предоставить Тиреллу ключи от покоев принцев на одну ночь, чтобы он мог совершить своё злодеяние. Брекенбери (ЭСИ!) будто бы выполнил этот зловещий приказ короля, а Тирелл, с помощью двух подручных, будто бы задушил их той же ночью в постели, после чего священник Тауэра будто бы их где-там закопал, а где — не помнит и правильно делает, потому что говорить об этом запрещено. Эту историю рассказывают и по сей день туристам в Тауэре. Её описание включено во все путеводители Лондона. Этой истории верили более пятиста лет. Верят и по сей день, особенно, когда читают или смотрят трагедию Шекспира, «Ричард III». Так, что же это за поручение, с которым Ричард послал Джеймса Тирелла в Лондон?

Поручение очень простое: Джеймс Тирелл должен был подъехать к портному и забрать целый ворох одежды и тканей, заказанных Ричардом для церемонии инвеституры его сына в Йорке, а затем отвезти всю поклажу напрямую в Йорк, где эти вещи подготовят к его приезду.

Сохранился подробный перечень этих вещей, составленный, самим Ричардом III, — мы его здесь приводить не будем, скажем только, что это очень известный документ, хотя и недавно найден. Там же даётся распоряжение, передать всё заказанное (платья, такни, ливреи для слуг…) с рук на руки сэру Джеймсу Тиреллу. К принцам в Тауэре и ключам коменданта это никакого отношения не имеет. Но лорд Бекингем, — то ли слышал краем уха, то ли видел мельком приписку «передать с рук на руки», — использовал этот факт для того, чтобы очернить короля Ричарда и одного из достойнейших его рыцарей, — Джеймса Тирелла. Который потом, — спустя несколько месяцев, — волею случая примет участие в операции по спасению принцев и вывозу их заграницу. И будет спасать их ещё не раз, рискуя своей жизнью и честью!