3. Поляков всегда обманут

3. Поляков всегда обманут

Напомню, в то время Польши как самостоятельного государства не существовало. Она была разделена между Россией, Австрией и Пруссией. Варшава находилась на прусском «отрезке». Вот туда-то и двинулся Наполеон. Навстречу ему двигались русские. После нескольких незначительных боев состоялась, наконец, генеральная битва.

Сражение под Эйлау 8 февраля 1807 года стало одной из самых кровопролитных битв того времени. Тут-то Наполеон и увидел, что такое по-настоящему воевать с русскими. Это был не Аустерлиц! Стояла омерзительная погода, дул ветер и валил мокрый снег. И из этой белой каши на французов перли русские гренадеры, сметая все на своем пути.

— Какая отвага! Какая отвага! — восхищенно восклицал Наполеон.

Впрочем, французы тоже пулям не кланялись. Командовавший русской армией генерал Беннигсен учел уроки Наполеона и направил на французов шквал артиллерийского огня. Корпус Ожеро был уничтожен практически полностью. Но не отступил.

Впрочем, император и сам в этой битве в очередной раз продемонстрировал личное мужество. Наполеон находился на командном пункте в центре фронта. Его накрыл огонь русских батарей. Рядом гибли солдаты и офицеры. Из направлявшихся к нему адъютантов чуть ли не каждый второй падал под ядрами. Вокруг творился сущий ад. Пехотные роты истреблялись русским огнем, на их место подходили другие… А Наполеон оставался на месте и продолжал спокойно командовать. Потому что видел — всё держится на волоске. Прояви он неуверенность — и его войска могут начать отступление…

Положение спасла внезапная атака французской кавалерии. Беннигсен отошел. Как это нередко бывает, каждая сторона записала победу себе. Хотя на самом-то деле все кончилось боевой ничьей. Но это был первый звонок Наполеону. И на парижской бирже, самом точном индикаторе политических настроений, государственные бумаги упали в цене. Ореол непобедимости немного потускнел.

На этом закончились до весны и боевые действия. В те времена зимой обычно не сражались. Император остался зимовать в Польше.

Вот что он писал брату Жерому:

«Я не снимал ни разу сапог 15 дней… Мы — среди снега и грязи, без вина, без водки, без хлеба, едим картошку и мясо, делаем долгие марши и контрмарши, бьемся обыкновенно штыковым боем или под картечью, раненых везут в открытых санях на 50 лье… Мы ведем войну изо всех сил во всем ее ужасе».

И тут началось интересное кино. Поляки рядами и колоннами пошли к Наполеону, выражая ему полную поддержку. Они почему-то подумали, что Наполеон восстановит Польшу в ее границах до трех разделов. И ради этого готовы были сражаться под его заменами.

Тут надо пояснить. В советской и в западной традиции — в книгах, фильмах и так далее — поляки того времени предстают как благородные патриоты, сражающиеся за свою национальную независимость. Так вот, это, мягко говоря, не совсем так. Взглянув на карту, вы убедитесь, что территории, отошедшие к России после трех разделов — это земли, входящие теперь в состав Белоруссии и Украины. На которых ВСЕГДА жили белорусы и украинцы. К которым поляки относились, как к быдлу (это не метафора, именно оттуда пошло такое понятие). Чью культуру давили, а православную веру преследовали. Россия этим людям была всяко ближе. Так что восклицания польских патриотов о независимости носили странный характер.

Но дело даже не в этом. Польские националисты как тогда, так и позже имели странный вывих в мозгах. Помните, как в «Золотом теленке» «пикейные жилеты» полагали: все происходящее в мире крутится вокруг объявления Черноморска «вольным городом»? Так вот и польские националисты считали, что все европейские политики только и думают о том, чтобы восстановить их независимость. Вот и на Наполеона понадеялись. А оно тому было нужно? Дружба с Александром была ему уж куда важнее, чем надежды поляков. Да и вообще — кто и когда видел, чтобы Наполеон чью-то независимость восстанавливал? Он ее только отнимал.

В этом смысле интересны переговоры Фуше с национальным героем Польши, Тадеушем Костюшко, участником всех польских восстаний того времени. Он в то время сидел в Америке и всё хотел «пробить» идею восстановления Польши в границах 1772 года — то есть до всех разделов. И вел с французами бесконечные (и по причине расстояния) переговоры.

— Так что же сказать Костюшко? — спросил как-то Фуше.

— Скажите ему, что он дурак! — ответил император.

В самом деле. Наполеону более всего были нужны хорошие отношения с Россией. Он ведь и всю эту войну вел, честно говоря, спустя рукава. Целью было — всего лишь убедить Александра, что с Францией воевать трудно, лучше дружить. И всё.

Но, с другой стороны, зачем отвергать тех, кто лезет к тебе со своей дружбой? И Наполеон блестяще «кинул» поляков. Это было цинично, но с точки зрения политики — гениально. Он давал понять, что может быть… Польским дворянам Наполеон туманно говорил, что независимость надо заслужить. В общем, грамотно пудрил мозги. Император своего добился. В Варшаве его держали за Спасителя Отечества.

Правда, в 1807 году Наполеон восстановил Варшавское герцогство — кусок «прусского отрезка» Польши в рамках Саксонии. Правда, та, в свою очередь, была вассалом Наполеона. Так что независимым герцогство было только на бумаге. Но полякам казалось, что это — уже начало. И они с великой радостью делали все, что требовал от них Наполеон. Требуются деньги? Выворачивали кошельки. Нужны солдаты? Бежали записываться в добровольцы. И ладно бы гибли только поляки, — они сражались против России — вечного исторического противника. Но за свою призрачную независимость они, воюя за Наполеона в Испании, расстреливали тамошных партизан, которые героически боролись против французских захватчиков. И даже клали свои головы в далеких колониях — в карательных операциях против восставших негров.

Польская зимовка отнюдь не была для Наполеона временем безделья. Кажется, он не умел бездельничать в принципе. Наполеон жил в простой крестьянской избе и работал, не покладая рук. На примере той «польской зимы» можно проследить его почти фантастическую способность все успевать. Он управлял половиной Европы. Причем по всем существенным вопросам он принимал решения сам, не доверяя никому. А государственных дел — всегда выше крыши. Но одновременно он подписывал устав института для офицерских дочерей. Или, к примеру, отмечал нелепые, по его мнению, литературные вкусы одного из французских журналов. И даже — обращал внимание на склоки между французскими актрисами, которые, как он писал в Париж, мешали делу.

В общем, Наполеон без всякого преувеличения может быть назван трудоголиком в самом что ни на есть чистом виде.