Что не успел сделать Андропов?

Что не успел сделать Андропов?

После избрания Рональда Рейгана президентом США давление на Советский Союз на международной арене (в связи с афганскими событиями) заметно усилилось. Вот как оценивал тот период западный журналист Стивен Гэлстер в статье «Соперничество и примирение в Афганистане: каковы перспективы для соглашения?»: «Для того чтобы «отбросить» советские «приобретения» в Афганистане, как он их воспринимал, Рейган выступал за американскую помощь силам, сопротивляющимся марксистско-ленинскому правлению в этой стране.

Неудивительно поэтому, что так называемая «доктрина Рейгана» шла дальше «доктрины Картера» в Афганистане.

Администрация Рейгана превратила деятельность моджахедов в краеугольный камень своей политики в Юго-Западной Азии и в важную часть своей глобальной стратегии «отбрасывания» Советов.

Официально политика администрации Рейгана в отношении Афганистана заключалась в том, чтобы «исключить возможно более раннее договорное политическое решение там, для того чтобы осуществить вывод войск». Однако более внимательный взгляд на действия американцев в Афганистане показывает, что их политика в действительности заключалась в предоставлении моджахедам всего, чего те хотят в военном отношении, а также в преуменьшении перспектив договорного соглашения до тех пор, пока моджахеды были готовы сражаться. Эта политика была сформулирована в директиве национальной безопасности № 166 (NSDD 166), подписанной президентом в апреле 1986 г., в которой призывалось отбросить советские войска «любыми имеющимися средствами».

Результатом явилось то, что афганская программа помощи получила единогласную поддержку конгресса и выросла до гигантских размеров…»

Приведенные доводы известного журналиста отчасти проливают свет на то, почему не удалась попытка советских руководителей, в частности Ю. В. Андропова, осуществить вывод советских войск из Афганистана в более ранний период. Еще в 1980 г. после длительной работы по дипломатическим каналам, благодаря усилиям Генерального секретаря ООН, а также некоторых других стран (Индия), ДРА и Пакистан в конечном счете договорились о непрямых переговорах. СССР положительно оценил сам факт переговоров, хотя наиболее быстрым и эффективным средством решения спорных вопросов он считал прямой афгано-пакистанский диалог. Одновременно заявлялось, что в контексте политического урегулирования может быть рассмотрен вопрос о выводе советского воинского контингента, временно находящегося на территории ДРА.

В начале 1982 г. Генеральный секретарь ООН Перес де Куэльяр назначил своим заместителем Диего Кордовеса, который в апреле посетил Кабул, затем Исламабад с целью подготовки почвы для проведения первого из 12 раундов переговоров, который состоялся в Женеве в июне 1982 г. Однако Пакистан сразу же, наряду с вопросами вывода советских войск, международных гарантий, возвращения беженцев и др., одним из главных условий урегулирования выдвинул требование о признании Афганистаном «линии Дюранда» в качестве государственной границы с Пакистаном. Афганское руководство в целях прекращения вооруженного вмешательства извне готово было пойти на обсуждение пограничной проблемы, но оно опасалось обострить агрессивное националистическое движение в стране, так как ни один предыдущий афганский режим никогда не признавал «линию Дюранда» в качестве госграницы. Постановка Пакистаном этого вопроса явилась камнем преткновения на переговорах, и они, по существу, окончились без положительного результата. За этим последовала напряженная работа Д. Кордовеса по подготовке соглашений по урегулированию афганской проблемы. Начиная с 1982 г. он провел 41 дискуссию и большое число встреч, о которых не сообщалось, с афганскими, американскими, пакистанскими и советскими представителями и представителями ООН, участвовавшими в том или другом этапе женевского диалога.

На основе результатов июньского раунда переговоров с Пакистаном Кордовес подготовил черновой вариант соглашения, в котором указал, что войска СССР будут выведены из ДРА в соответствии с определенной на переговорах датой. Москва ответила положительно сразу же после прихода к власти Ю. В. Андропова. На похоронах Брежнева новый глава Советского государства имел частную беседу с пакистанским лидером Зияуль-Хаком, в ходе которой проинформировал его о «новой гибкой политике советской стороны и понимании необходимости быстрейшего разрешения кризиса». От Пакистана же требовалось отказаться от помощи мятежникам.

Именно Юрий Владимирович Андропов раньше других из политического руководства понял свою ошибку и бесперспективность участия Советского Союза в «афганской войне». Он мучительно искал выход, как достойно выйти из этой войны.

Как писала газета «Таймс» 3 марта 1983 г., Андропов реально готовил пути для возможных дипломатических шагов в Афганистане, впервые официально признав в печати то, о чем раньше говорили шепотом: что «наши ребята в Афганистане гибнут от пуль повстанцев и что силы сопротивления настолько мощны и опытны в ведении боевых действий в горах, что в состоянии эффективно действовать против советской пехоты и танков».

Хорошо информированный журналист Селиг Харрисон в статье «Анатомия афганских переговоров», к примеру, констатировал: «В Исламабаде Кордовес неожиданно нашел союзника в лице посла США в Пакистане Спайерса, который был уверен в том, что Советский Союз стремится найти пути прекращения конфликта.

Перед апрельским раундом 1983 г. Перес де Куэльяр и Кордовес имели встречу с Андроповым, который уверил их, что готов предпринять «определенные шаги», но сомневается, что Пакистан и США поддержат предложение ООН. Подчеркивая важность второго раздела соглашения, касающегося невмешательства, он сказал де Куэльяру, что благодарит Кордовеса за то, что тот «понимает всю важность для нас этой проблемы». Их часовая беседа 28 марта была посвящена исключительно афганской проблеме, заявил позднее Кордовес. «Он закончил свою речь, подняв руку и загибая пальцы, перечисляя причины, по которым Советский Союз стремится как можно быстрее решить афганский вопрос. Конфликт отрицательно сказался не только на отношениях с Западом, но и с социалистическими и арабскими странами и странами «третьего мира». И в конечном итоге, отметил он, это сказалось на внутренней жизни нашей страны, нашей политике и экономике».

19 мая 1983 г. советский посол в Пакистане Смирнов официально подтвердил стремление СССР и Афганистана «назначить сроки вывода контингента советских войск». Однако в ходе третьего раунда переговоров 17–24 июня 1983 г. Пакистан и США тормозили принятие конструктивных решений. По мнению американцев, шансов на прекращение военных действий в Афганистане путем переговоров тогда не было и миссия Кордовеса результатов дать не могла. Это объяснялось тем, что советско-американские отношения еще больше ухудшились после того, как советской ракетой был сбит южнокорейский авиалайнер в сентябре 1983 г. Конфронтация усиливалась, и интересам США отвечала возможность под прикрытием ООН и других международных организаций оказывать политическое давление на СССР, представляя его через средства пропаганды в выгодном для себя свете. Они, естественно, как говорится, на все сто процентов использовали такую возможность.

После госпитализации 30 сентября 1983 г. Юрия Владимировича Андропова советские дипломаты стали проявлять гораздо меньше интереса к поддержке предложений ООН. Кордовес передал свой проект в Москву и Вашингтон, но не получил ответа. Официально госдепартамент США упоминал только «о диалоге в ООН».

Сейчас, конечно, можно только сожалеть о том, что США не хотели поверить в искренность заверений Андропова в 1983 г. о его готовности представить 8-месячную программу вывода советских войск. Если бы Якуб Хан заключил двустороннее соглашение с Кабулом, то эта программа была бы прямо вписана в него, но, видимо, тогда еще для этого не созрели необходимые условия.

После прихода к власти в СССР К. У. Черненко переговорный процесс по Афганистану на некоторое время как бы заморозили, хотя война там принимала все более крупные масштабы.