90 20 сентября 1924 года

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

90

20 сентября 1924 года

Милая моя дорогая и любимая моя маманичка! У меня два или три листка с начатыми для вас письмами, но меня так рвут на части, что я не могу их закончить. Со всех концов Европы съехались люди, а тут еще и свои немецкие дельцы, и я буквально целые дни принимаю, диктую телегр[аммы] и пр[очее] и пр[очее]. Начинается работа сразу довольно оживленным темпом, и вы не сердитесь на меня за отсутствие обстоятельных писем.

Смогу посылать вам, миланчики мои, лишь коротенькие записочки. В Москве, видимо, тоже сразу придется впрячься вовсю. Аванесов[393] не выдержал марки и, не дождавшись моего приезда, слег и сейчас уезжает на 2 недели в Крым, и, таким образом, комиссариат и без главы и без зама. В самом НКВТ как будто все в порядке, но в других местах куролесят по-прежнему: глупые назначения, замена знающих людей черт знает кем и проч[ее] и проч[ее]. Чистое наказанье! Ну, я здорово заправился силами и смогу тянуть нагрузку.

Вообще же сведения из России неплохие, неурожай, кажется, [не] меньше, чем сперва предполагали, и вообще настроение, говорят, неплохое.

Чтобы не задерживать письмо, кончаю, а то опять кто-нибудь перебьет.

Целую вас всех крепко, мои милые, очень скучаю и прошу мне писать. Herr Krassin, Lindenstrasse, 24–26, Berlin. Если я и уеду, мне перешлют с воздушн[ой] почтой. Не засиживайтесь в Венеции, поскорее устраивайтесь в Лондоне на зиму (Лукки[394] и Люба), а маманя и Катя приезжайте в Москву.

Молитву, маманичка, читаю и очень вас и отродье ваше люблю. Крепко целую. Ваш папаня