10 28 декабря [1917 г.]

10

28 декабря [1917 г.]

Милый мой Любанчик и родные детки!

Пишу вам несколько строк перед своим отъездом в Брест-Литовск[93], о чем вы, может быть, будете знать до получения этого письма из газет.

Дело вышло так. Переговоры с немцами дошли до такой стадии, на которой необходимо формулировать если не самый торговый и таможенный договор, то, по крайней мере, предварительные условия его. У народных комиссаров, разумеется, нет людей, понимающих что-либо в этой области, и вот они обратились ко мне, прося помочь им при этой части переговоров в качестве эксперта-консультанта. Мне, уже отклонявшему многократно предложения войти к ним в работу, трудно было отклонить в данном случае, когда требовались лишь мои специальные знания и когда оставлять этих политиков и литературоведов одних, значило бы, может быть, допустить ошибки и промахи, могущие больно отразиться и на русской промышленности, и на русских рабочих и крестьянах. Еду я сегодня в десять вечера экстренным поездом на Двинск и далее на Брест. Ты, мой родной Любанчик, пожалуйста, не тревожься за меня, поездка будет в хороших условиях, никакого утомления опасаться для меня нельзя, лично же я чувствовал бы себя неспокойно, отказавшись помочь не данным людям, не правительству, а всей стране в такой момент, когда худо ли, хорошо — решается ее будущее. Мой отказ был бы столь же недопустим, как отказ штабного или морского офицера принять участие в назначении военных условий мира или перемирия. И только в таком естестве я и рассматриваю свою задачу. Не медля по возвращении из Бреста я соберусь к вам в Стокгольм. Вероятно, к тому времени, через […][94] Нинетта к тому времени выправит себе паспорт.

Крепко вас всех целую и обнимаю.

Ваш Красин