Геринг дает «слово чести»
Геринг дает «слово чести»
На рассвете 12 марта 1938 г. войска третьего рейха вторглись в Австрию. Гитлер действовал с вызывающей наглостью. Организовав фашистский путч, его агентура 11 марта захватила власть в Вене. Затем Зейсс-Инкварт, первый из «квислингов», обратился в Берлин с просьбой для пресечения беспорядков, якобы организуемых «красными», ввести в Австрию войска. Австрия как независимое государство исчезла с политической карты.
Аншлюс прозвучал словно звон стекла из первой рамы, выбитой гитлеровцами в Европе. Если кому-либо на Западе еще нужны были доказательства, к чему вела политика «умиротворения», то они были налицо. Появление германо-фашистских танков в Вене со всей остротой ставило вопрос о судьбе Чехословакии и Дунайского бассейна в целом. Теперь Германия угрожала не только соседям, но всем европейским государствам.
Судьба мира зависела от позиции западных держав, от их готовности пойти на решительные и мужественные действия. Именно к этому и призывало Советское правительство. Оно решительно осудило германо-фашистскую агрессию против Австрии. СССР заявил о своей готовности участвовать в коллективных действиях для пресечения дальнейшего развития агрессии и устранения усилившейся опасности мировой войны.
«Завтра может быть уже поздно, – говорилось в заявлении народного комиссара иностранных дел СССР от 17 марта 1938 г., направленном Англии, Франции, США, Чехословакии и врученном представителям печати, – но сегодня время для этого еще не прошло, если все государства, в особенности великие державы, займут твердую недвусмысленную позицию в отношении проблемы коллективного спасения мира».
Запад ответил устами Чемберлена, выступившего в парламенте 24 марта. Премьер Англии начисто отверг советские предложения о коллективных мерах. Он ханжески заявил, что разговоры о применении силы заслуживают самого сурового порицания, поскольку чинят «помехи» деятельности дипломатии. Британское правительство не может заранее принять никакого обязательства в отношении района, «где его жизненные интересы не затрагиваются в такой степени, как это имеет место в отношении Франции и Бельгии». По существу, это означало отказ от оказания помощи Чехословакии в случае германской агрессии.
«Чемберлен высказывается против предложения СССР, потому что оно направлено… против агрессии! – писала в те дни „Правда“. – Надо думать, что в Берлине, Риме, Токио… чутко прислушивались к тому, о чем говорил британский премьер, и его „нет“ звучало для поджигателей новой войны, как самое определенное „дерзай“».
…Вечером 11 марта, когда оставались считанные часы до вторжения германских войск в Австрию, колоссальное здание «Дома летчиков» в Берлине сверкало огнями. Герман Геринг, только что произведенный в рейхсмаршалы, устроил грандиозный прием. Среди тысячи приглашенных – фашистские иерархи, военные, дипломаты. Гости съехались к 10 часам. Однако сам виновник торжества появился около 11 и сразу же уединился с посланником Чехословакии в Берлине Мастны.
– Даю вам слово чести, – заявил фельдмаршал, – что Чехословакия не имеет ни малейшего основания испытывать какие-либо опасения в отношении Германии. Германское правительство будет и впредь проводить политику улучшения отношений между двумя странами. Но при этом Германия желала бы получить заверение от чехословацкого правительства, что оно не намерено в связи с событиями в Австрии проводить мобилизацию.
За полчаса Мастны успел съездить в посольство и связаться по телефону с Прагой. Когда он привез желаемое заверение, Геринг открыл ему небольшой «секрет». «Фюрер» отлучился на несколько дней из Берлина и возложил на него все заботы по руководству рейхом. Таким образом, сделанное фельдмаршалом заявление следует рассматривать как официальную позицию правительства, а сам «фюрер» является поручителем его «слова чести».
Примерно в те же часы, когда Геринг изливал свои дружеские чувства Мастны, Гитлер обсуждал обстановку с Йодлем[66].
«…Фюрер высказывает мысль, – записал Йодль в служебном дневнике 11 марта, – что решение чешского вопроса не представляется ему срочным. Сначала нужно переварить Австрию.
Однако следует энергично продолжать подготовительные мероприятия к проведению плана «Грюн»[67], их надо будет снова пересмотреть ввиду изменившегося стратегического положения после аншлюса Австрии».
Беспрепятственный захват Австрии вдохновил немецких фашистов на дальнейшую агрессию. Еще незадолго перед тем, как свидетельствует протокол совещания от 5 ноября 1937 г., Гитлер полагал, что аншлюс будет возможен лишь при удачном стечении обстоятельств. О» рассчитывал на возникновение вооруженного конфликта между западными державами и Италией либо на глубокий внутриполитический кризис во Франции, что позволило бы сбросить ее со счета как военный фактор. Ни того, ни другого не случилось. И тем не менее Англия и Франция допустили захват Австрии. Стало быть, решил «фюрер», можно действовать еще смелее.
В конце марта в Берлин был срочно вызван лидер «судето-немецкой партии» Чехословакии К. Генлейн[68]. Гитлер заявил ему о намерении уже в ближайшем будущем «разрешить» судето-немецкую проблему. Отныне Генлейн считался «штатгальтером» в Чехословакии. Перед ним была поставлена задача: используя в качестве предлога требование о предоставлении самоуправления немецкому меньшинству, спровоцировать политический кризис. Одновременно гитлеровцы разработали тактику, которой следовало придерживаться на переговорах с чехословацким правительством.
«
Существо инструкций, которые Гитлер дал Генлейну, сводится к тому, – отмечается в отчете о беседе с «фюрером», – что судето-немецкая партия должна выдвинуть неприемлемые для чехословацкого правительства требования… Рейх не будет вмешиваться от своего имени. Пока что Генлейн сам будет нести ответственность за ход событий. Однако должно быть обеспечено близкое сотрудничество. Генлейн изложил свою точку зрения следующим образом: мы должны постоянно выдвигать такие требования, чтобы нас никогда нельзя было удовлетворить. Фюрер одобрил эту точку зрения».
Генлейн действовал в соответствии с полученными указаниями. В прилегающих к Германии районах Чехословакии со значительным немецким населением была усилена фашистская пропаганда. На зданиях появлялись флаги с изображением свастики, на границе провоцировались инциденты. Обстановка накалялась.
В апреле 1938 г. в Карловых В ар ах открылся «съезд» судето-немецкой партии. Собравшиеся до исступления выкрикивали «Зиг хайль!» и другие фашистские лозунги. Аншлюс вселил в них уверенность, что со дня на день можно ждать прихода германских войск в Судеты. От имени «съезда» была выдвинута провокационная программа требований: предоставление судетским немцам национальной автономии, свободы «немецкого мировоззрения» (точнее – нацизма), «реконструкция» чехословацкого государства и изменение его внешней политики, прежде всего отказ от договора с СССР. Выдвижение «программы» положило начало острому политическому кризису в стране.
Использование «пятой колонны» в Чехословакии являлось частью разработанного гитлеровцами плана. Спровоцированный генлейновцами кризис должен был создать повод, а воспользоваться им должны были тайно отмобилизованные и готовые для внезапного удара германские армии.
21 апреля 1938 г. Кейтеля[69] вызвали на доклад к «фюреру». Содержание их беседы стало известно миру в 1945 г., когда под развалинами гитлеровской виллы в Оберзальцберге была обнаружена папка документов, аккуратно подшитых адъютантом Гитлера Шмундтом. Соответствующий документ гласил:
«СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО.
Военные вопросы.
Берлин, 22 апреля 1938 г.
План операции «Гpюн»
Изложение беседы фюрера с генералом Кейтелем 21. апреля
А. Политические положения
1. Идея внезапного стратегического нападения без повода или возможности оправдать его отвергнута. Основание: враждебности мирового общественного мнения, что может привести к возникновению серьезной ситуации. Подобный шаг был бы оправдан только для уничтожения последнего противника на континенте.
2. Акция, предпринятая после периода дипломатических переговоров, ведущих постепенно к кризису и войне.
3. Молниеносный удар, основанный на инциденте (например, убийство германского посланника в ходе антигерманских выступлений).
В. Военные выводы
1. Подготовка должна быть проведена для случаев 2 и 3. Случай 2 нежелателен, поскольку «Грюн»[70] предпримет меры укрепления безопасности.
2. Потеря времени на переброску основной массы дивизий по железной дороге, – что неизбежно и что следует свести к минимуму, – не должна отвлечь от осуществления молниеносного нападения в ходе выполнения акции,
3. Должны быть сразу же предприняты «местные вторжения» с целью прорыва линии обороны в многочисленных точках и на выгодных в оперативном отношении направлениях.
Эти «местные вторжения» должны быть подготовлены до мельчайших деталей (знание дорог, объектов, построение колонн в соответствии с возложенными на них задачами).
Одновременное нападение сухопутных сил и авиации.
4. С точки зрения политической первые 4 дня военных операций являются решающими. В случае, если не будет достигнут крупный успех, несомненно, возникнет европейский кризис. Faits accomplis[71] должны убедить иностранные державы в бесполезности военного вмешательства; вызвать на сцену союзников (раздел добычи!); деморализовать «Грюн».
C. Пропаганда
1. Листовки о поведении немцев на территории «Грюн».
2. Листовки с угрозами с целью запугать население «Грюн».
Шм (ундт)»
Для маскировки подготавливаемой агрессии гитлеровцы развернули бешеную антисоветскую кампанию. Заключив договор с Москвой, шумела фашистская печать, Чехослдвакия превратилась в очаг «красной опасности» предоставили свою страну большевикам и позволили им превратить ее в базу для военных операций… Благодаря передаче участков территории и аэродромов, советский воздушный флот имеет базу в центре Европы. Даже Рим, Лондон и Стокгольм находятся теперь в пределах радиуса действий бомбардировщиков специального типа, которые – Советы громко хвастались этим еще в 1934 г. – способны покрывать расстояние в 2000 км без посадки».
Выдавая себя за защитников «европейской цивилизации» и распространяя грязную клевету об СССР, гитлеровцы стремились изолировать Чехословакию, подорвать советско-чехословацкий договор о взаимной помощи и тем самым лишить ее главной опоры независимости, сделать своей легкой добычей.
Под давлением Генлейна правительство Чехословакии назначило на воскресенье 22 мая муниципальные выборы. Судетские фашисты объявили, что выборы станут «плебисцитом» по вопросу о присоединении пограничных областей к Германии. Незадолго до этого в Прагу начали поступать тревожные сигналы о концентрации гитлеровских войск на чехословацкой границе как на севере, в Силезии, так и в Австрии. 19 мая разведывательные органы сообщили, что четыре моторизованные дивизии немцев под командованием Рейхенау полностью подготовлены для вторжения в Богемию. По некоторым данным, германские войска получили приказ быть в состоянии боевой готовности 21 и 22 мая.
Маневры генлейновцев и дипломатии фашистского рейха, открыто выступавшей в их поддержку, не могли не усилить беспокойства. 20 мая судето-немецкие лидеры заявили об отказе продолжать переговоры с правительством о статуте немецкого меньшинства. Генлейн выехал в Германию.
В тот же вечер Риббентроп вызвал к себе чехословацкого посланника Мастны и высказал ему ряд упреков в связи с инцидентами в Чехословакии. Он заявил, что причиной беспорядков являются «провокации со стороны чехов». Министр иностранных дел рейха в грубой форме предупредил: Германия не сможет мириться с тем, что «ее народ» будет подвергаться притеснениям.
Не оставалось сомнений, что гитлеровцы готовили очередной «субботний сюрприз».
«Положение в Судетской области ухудшалось буквально на глазах, – отмечает в своих мемуарах Гендерсон, – столкновения более или менее серьезного характера стали повседневным явлением. Яростная травля со стороны немецкой печати, которая базировалась на этих столкновениях и, как обычно, их сильно раздувала, достигла такого масштаба, что, по примеру Австрии, естественно было ожидать, что мы стоим непосредственно перед новым молниеносным ударом Германии».
Под прикрытием антисоветской шумихи к Чехословакии приближалась смертельная угроза.
События развернулись, однако, иначе, чем рассчитывали гитлеровцы. Их наглые действия вызвали в Чехословакии взрыв возмущения. По стране прокатилась волна демонстраций и митингов. Народ выразил твердую решимость с оружием в руках защищать родину. Он знал, что может полностью рассчитывать на поддержку Советского Союза. Горячо поддерживала Чехословакию международная общественность. В этих условиях, располагая хорошей армией и мощными пограничными укреплениями, построенными по образцу «линии Мажино», Чехословакия могла успешно противостоять германо-фашистской агрессии. Опираясь на патриотический подъем народа, ее правительство объявило о призыве одного года резервистов и приказало войскам занять оборонительные рубежи.
Франция, как известно, была связана с Чехословакией договором о взаимопомощи. Под давлением общественного мнения Париж заявил, что в случае развязывания Германией вооруженного конфликта, он выполнит свои обязательства. Вряд ли смогла бы остаться в стороне и Англия. Гитлеровцы дали отбой. «Майский кризис» завершился для них политическим провалом.
Однако перспектива оказаться в одном лагере с СССР в борьбе против фашистской агрессии не устраивала западные державы. Сделав основой своего курса стремление «канализировать» фашистскую агрессию на Восток, Англия и Франция готовы были предоставить Германии «чехословацкий коридор» в сторону СССР. Но они хотели не просто отдать, а продать Чехословакию, взамен получив от Гитлера гарантии своих интересов. Осуществление подобной сделки требовало соответствующей «подготовки» общественного мнения. Реакционная печать возлагала ответственность за обострение германо-чехословацких отношений на правительство Чехословакии, обвиняя его в неуступчивости и требуя «великодушных» предложений генлейновцам. Той же линии придерживался и лорд Ренсимен, в прошлом английский министр торговли, направленный в Прагу в качестве «независимого посредника». Его целью являлось доказать «законность» требования гитлеровцев на отторжение Су-детской области и присоединение ее к рейху.
Обстановка снова стала обостряться. Генлейновцы возобновили переговоры с чехословацким правительством. В ответ на предлагавшиеся уступки, они выдвигали все новые, более тяжелые требования. В пограничных с Германией областях гитлеровская агентура провоцировала кровавые столкновения с чешской полицией. Угроза германского вторжения вновь нависла над Чехословакией (1).