Инцидент в Уал-Уал: волк и ягненок

Инцидент в Уал-Уал: волк и ягненок

Генерал Де Боно, министр колоний, прибыл во дворец «Палаццо Венеция» для беседы с глазу на глаз с Муссолини. Участник пресловутого «похода на Рим» в 1922 г., ознаменовавшего установление в стране фашистского режима, он был на «ты» с итальянским диктатором. «Слушай, – сказал генерал, – если там будет война и если ты считаешь меня достойным и способным, честь руководства кампанией ты должен предоставить мне».

Речь шла об Эфиопии. Зная о замыслах «дуче» и тех, кто вдохновлял его политику, Де Боно спешил использовать случай в своих честолюбивых целях. В прошлом глава фашистской милиции, один из организаторов убийства Матеотти[38], он рассчитывал блеском военных побед прикрыть грязное пятно в своей биографии.

«Дуче пристально посмотрел на меня, – пишет Де Боно в своих мемуарах, – и сразу ответил:

– Разумеется.

– Ты не считаешь меня слишком старым? – спросил я.

– Нет, – ответил он, – потому что мы не должны терять времени.

С того момента у дуче окончательно сложилось мнение, что дело должно быть урегулировано не позже 1936 г… Стояла осень 1933 г. Дуче никому не сообщал о будущих операциях в Восточной Африке; только он и я знали о том, что должно произойти».

Так было положено начало практической подготовке разбойничьего нападения на Эфиопию.

Трагедия Эфиопии, ставшей жертвой итало-фашистской агрессии, имеет свою полную драматизма предысторию. С конца XIX века Эфиопия оказалась окруженной стаей империалистических хищников, поделивших между собой африканский континент. Вскоре большая, хорошо вооруженная итальянская армия двинулась к сердцу страны. Но мужественный народ, поднявшийся на защиту своей независимости, нанес сокрушительное поражение агрессорам. В 1896 г. в битве при Адуа итальянская армия была наголову разбита. В один день она потеряла столько же солдат, сколько за все войны Рисорджименто[39], вместе взятые. После этой победы Эфиопия «появилась» на политической карте мира.

В последующие десятилетия жизнь страны протекала в узком и полном опасностей русле, созданном борьбой и соперничеством империалистических держав. В 1919 г. Италия предложила Англии совместно разделить Эфиопию. В 1921 г. англичане попытались получить крупную концессию на строительство плотины у озера Тана. Франция парировала их попытки. В 1923 г. Италия добилась принятия Эфиопии в Лигу наций. Новое секретное соглашение О. Чемберлена и Муссолини в декабре 1925 г. о разделе страны было разоблачено французской печатью и потерпело провал. Италия стала изыскивать иные пути для реализации своих замыслов. В 1928 г. она заключила с Эфиопией договор о «дружбе».

Тем временем в Эфиопию «мирно» проникали французские, итальянские, английские, американские и прочие фирмы. В 1930 г. в Аддис-Абебу для «упорядочения» ее финансов прибыл американский советник Колсон. «Цезарь в Абиссинии» – так назвал его один из биографов.

Казалось бы, мало связанное с Эфиопией событие – крушение биржи в Нью-Йорке осенью 1929 г. – открыло еще одну черную страницу в судьбе далекого от США африканского государства. Борьба за рынки и сферы влияния в Эфиопии резко усилилась в годы мирового экономического кризиса. Каждая из империалистических держав стремилась вытеснить конкурентов и обеспечить себе преимущественные права. Необычайную активность развила Япония. Ее товары составляли 60% импорта страны, а ввоз текстиля – 80%.

Первые удары кризиса начали сотрясать экономику Италии еще в 1926—1927 гг. Обнищание трудящихся, миллионная армия безработных, массовое разорение мелких и средних предпринимателей, даже крупнейшие банки и тресты находились на грани банкротства, – таковы внешние рамки катастрофы, постигшей страну. Внутри этих рамок – страдания, отчаяние и гнев миллионов людей, широкое распространение антифашистских настроений. Итальянская компартия направляла борьбу рабочих против антинародного режима.

Спасая власть буржуазии, фашистское правительство прибегло к жестоким репрессиям против коммунистов. Рабочие были насильственно объединены в «корпорации»[40]. Огромные средства расходовались на приобретение акций и облигаций кредитных и промышленных предприятий, избавляя их от петли банкротства, Фашистское государство становилось акционером или собственником многих предприятий в ряде отраслей, занимавших ведущее положение. Кучка крупных монополистов, действуя за его спиной, фактически сосредоточивала в своих руках управление всей экономикой страны.

Большой мастер спектаклей «для толпы», Муссолини для укрепления личного престижа разыграл очередной фарс с «плебисцитом». В конце 1933 г. парламент был распущен. Новые выборы были назначены на март 1934 г. Техника проведения «тайного голосования» обеспечивала фашистам успех. Избиратели получали два бюллетеня: один – с зеленой, белой и красной полосами (цвета государственного флага) и словом «да», другой – чистый лист бумаги означал «нет». Избиратель мог зайти в кабину и там опустить в урну тот или иной листок. На этом «тайна» голосования кончалась. Неиспользованный бюллетень надлежало сдать офицеру фашистской милиции, стоявшему у выхода. Но даже в таких условиях рабочие Милана – столицы промышленного севера – бросили «дуче» свыше 5 тыс. бюллетеней с безмолвным, но решительным «нет!»

В годы кризиса все явственнее проступали агрессивные устремления итальянского империализма, «обиженного» в Версале и требовавшего нового передела мира.

«Италия является больше островом, чем полуостровом… она вытянута в направлении к берегам и сердцу Африки… Исторические цели Италии имеют два имени: Азия и Африка… – говорил Муссолини в одной из речей. – Италия скорее, чем какая-либо иная страна, способна более полно ввести Африку в круг цивилизованного мира. Позиция Италии в Средиземном море, которое снова приобрело свою историческую функцию соединения Запада и Востока, делает выполнение этой задачи ее правом и долгом. Мы не добиваемся привилегий или монопольного положения, но мы желаем и требуем, чтобы те, кто „успел“, кто насытился и настроен консервативно, воздержались от попыток преградить эту культурную, политическую и экономическую экспансию фашистской Италии».

Относительная слабость экономики и необеспеченность некоторыми важными видами стратегического сырья удерживали фашистскую Италию от единоборства со своими соперниками. Приход гитлеровцев к власти был воспринят Муссолини с радостью. Муссолини видел в этом укрепление «престижа» фашистского режима, родоначальником которого он считал себя. Правда, возникала угроза столкновения интересов в Центральной Европе и на Балканах. Но, с другой стороны, появление реваншистской Германии связывало руки Франции, главному конкуренту Италии на Средиземном море. Острые экономические и внутриполитические трудности толкали Италию искать выход на путях военных авантюр. Новая расстановка сил в Европе, отказ западных держав от коллективной безопасности и заигрывание с фашистскими государствами открывали благоприятные возможности для их осуществления. «Дуче» решил, что приближается время для претворения в жизнь давнего плана захватить Эфиопию.

Осенью 1933 г. Италия стала готовиться к агрессии. В начале 1934 г. командующего итальянским королевским корпусом в Эритрее и одновременно военного атташе в Аддис-Абебе (весьма любопытное сочетание должностей!) полковника Витторио Руджеро вызвали в Рим для «консультаций». Содержание этих бесед стало известно намного позже. Ему поручили приступить к проведению программы политических подрывных действий в Эфиопии. Он должен был по сигналу из Рима обеспечить повод для открытия военных действий.

Примерно в то же время генерал Байстрокки, заместитель военного министра, получил указание Муссолини разработать план быстрого захвата Эфиопии. Генерал высказывал опасения: подобная операция вдали от Италии, когда войска и вооружение надо перебрасывать через Суэцкий канал, ключи от которого находились у Англии, создаст слишком рискованную ситуацию. «Дуче» возразил: приказ о наступлении будет дан лишь тогда, когда в результате предпринятых политических акций «ни демократии с зависимыми от них странами – Малой Антантой, ни Германия не смогут создать ни малейшей помехи».

Это заявление свидетельствует не только о намерении итальянского диктатора совершить «боевые подвиги», лишь убедившись в их полной безопасности. Оно говорит также о том, что исходным моментом являлась вера в безнаказанность агрессии.

Весной 1934 г., как раз в те дни, когда Муссолини распространялся о «долге» Италии ввести Африку «в круг цивилизованного мира», в «Палаццо Венеция» состоялось секретное заседание. К «дуче» были вызваны начальник штаба генерал Бадольо, министр колоний Де Боно и заместитель министра по иностранным делам Сувич (портфель министра иностранных дел принадлежал самому Муссолини). На повестке стоял вопрос об «оборонительных мероприятиях» на границе Эритреи (тогда итальянской колонии) с Эфиопией. О характере «оборонительных мероприятий» можно судить по сформулированному Муссолини резюме:

«1. Завершение оборонительных мероприятий в кратчайший срок.

2. После завершения оборонительных мероприятий изучить вопрос о косвенном провоцировании акции со стороны Эфиопии.

3. В том, что касается нашего общего курса в отношении Эфиопии, продолжать политику, которая имеет целью избежать любых помех нашим военным приготовлениям, следовательно, политику, в наибольшей возможной степени основанную на договоре о дружбе…

4. Абсолютное молчание в том, что касается правительств Франции и Великобритании относительно политики военных приготовлений».

Форсированная подготовка к нападению и одновременно «в наиболее возможной степени» проявление «дружбы» – таковы были приемы итальянского фашизма.

Муссолини не удалось сохранить военные приготовления в тайне. В августе того же года американский военный атташе направил в Вашингтон следующую информацию:

«Военные приготовления к операциям против Абиссинии. Как стало известно из надежных источников, Генеральный штаб итальянской армии разработал план завоевания и оккупации Абиссинии. В соответствии с полученной информацией, подготовительные меры для выполнения указанного выше плана операций, включающие создание запаса военного снаряжения и выравнивание площадок для сооружения дополнительных аэродромов, уже находятся в стадии осуществления. На протяжении последних двух недель лица, связанные с вооруженными силами, работающие в колониальной администрации или министерстве иностранных дел, прямо или намеками говорили о «предполагаемых военных операциях в Абиссинии, имеющих целью расширение колониальных владений Италии…

В случае, если названная операция будет проводиться, командование итальянскими силами поручат генералу Грациани, известному по его руководству колониальной войной в Киренаике и являющемуся командующим армейским корпусом в Уд и но. Военные планы предусматривают использование 100000 человек и авиационных соединений, включая бомбардировочные. Было сообщено, что основные силы разделятся на две колонны, первая двинется к Аддис-Абебе с севера (Эритрея), вторая направится к той же цели с юга (Сомалиленд). Одной из главных задач авиации станет разрушение коммуникаций между Джибути и Аддис-Абебой (принадлежащей Франции железной дороги).

Как предполагается, операция обойдется не менее двух биллионов лир (17300000 долл.)».

В декабре 1934 г. в сообщениях телеграфных агентств вдруг замелькало незнакомое для европейцев название «Уал-Уал». Любопытные отыскивали на карте еле заметную точку в восточной части Эфиопии, в углу между Британским Сомали, отрезающим страну от Аденского залива, и Итальянским Сомали, протянувшимся вдоль берега Индийского океана. В начале декабря здесь произошли кровавые события, привлекшие внимание всего мира.

«Англо-эфиопская разграничительная комиссия, – сообщал за несколько дней до этого американский поверенный в делах в Аддис-Абебе, – в сопровождении обычного вооруженного эфиопского эскорта проводила работы в пустыне Огаден близ пересечения границ Эфиопии, итальянских владений (Сомали) и британских владений (Сомалиленд). 23 ноября комиссия неожиданно натолкнулась на итальянский укрепленный форт в Уал-Уал. Уал-Уал является важным источником водоснабжения в пустыне Огаден и расположен примерно в 100 километрах от границы на территории Эфиопии.

Итальянцы, видимо, отказались разрешить комиссии пройти через их линии и даже не позволили подойти к колодцам.

– Почему мы не слышали об этом раньше? – спросил я моего информатора.

– Они все это время вели переписку. Протесты направлялись фортом в итальянский штаб по радио.

– Тогда почему же обстановка вдруг стала столь острой, что возникла необходимость экстренного созыва заседания правительства?

– Потому что вчера комиссия получила наконец ответ.

– Каково его содержание? – спросил я.

– Военная демонстрация с участием танков и самолетов».

Когда поверенный в делах США отправлял депешу, события уже далеко опередили ее содержание. 5 декабря в Уал-Уал произошло вооруженное столкновение. Итальянский гарнизон, вооруженный пулеметами, бронемашинами и самолетами, заставил эфиопские воинские части отступить, оставив на поле боя свыше сотни убитых.

Обе стороны заявили протесты. Италия нагло требовала извинений и возмещения ущерба. Правительство Эфиопии предложило урегулировать вопрос, применив процедуру примирения или арбитража, которая предусмотрена договором о дружбе от 1928 г. Итальянцы продолжали настаивать на своем. Тогда Эфиопия обратилась в Лигу наций. Попытки Англии и Франции уладить конфликт закулисным компромиссом за счет пострадавшей стороны оказались тщетными. Муссолини создал желанный предлог для агрессии (3).