Под шум «болтовни» о разоружении…
Под шум «болтовни» о разоружении…
Требование предоставить оружие – первое, что услышал мир из Германии после захвата власти фашистами[13]. Словно по иронии судьбы, местом обсуждения этого требования стала Всеобщая конференция по разоружению, флаг которой был поднят в Женеве еще в феврале 1932 г.
Конференция начала работу в исключительно сложной обстановке. Резкое обострение в результате мирового экономического кризиса всех противоречий капитализма побуждало империалистические державы искать выхода на пути милитаризации экономики, подготовки и развязывания войн. С осени 1931 г. уже лилась кровь на Дальнем Востоке. Японские милитаристы вторглись в Маньчжурию. В день открытия конференции в Женеве они подвергли бомбардировке Шанхай и другие города Китая. Могла ли Конференция по разоружению в тех условиях предпринять какие-либо меры, чтобы задержать сползание мира к новой войне?
Ответ на этот вопрос содержался в предложениях СССР, принявшего активное участие в работе конференции. По мнению Советского правительства, единственной гарантией сохранения мира могло быть полное разоружение или по крайней, мере максимальное сокращение вооружений. СССР внес на рассмотрение конференции тщательно разработанный и обоснованный проект всеобщего и полного разоружения. Он предусматривал «скорейшее всеобщее и полное уничтожение всех вооруженных сил, исходя из принципа равенства для всех». Одновременно Советское правительство сообщило: если проект не будет принят, остается в силе ранее выдвинутое им предложение о частичном разоружении. Несмотря на поддержку, которую советские предложения получили у народов мира, западные державы отклонили их.
Германия выдвинула на конференции вопрос о предоставлении ей «равенства прав» в области вооружений. Формальный предлог для такого требования ее дипломатия нашла в самом тексте Версальского договора. Там говорилось, что разоружение Германии должно было явиться предпосылкой для общего ограничения вооружений всеми странами. Западные державы после подписания Версальского договора поспешили забыть об этой формуле. Германия напомнила о ней и пригрозила уходом с конференции, если не будут сокращены вооружения других государств либо сняты ограничения, наложенные на немецкое вооружение.
США и Англия, фактически направлявшие работу конференции, соглашались удовлетворить немецкое требование, но не знали, как совместить это с позицией Франции. Она выдвинула принцип: «Сначала безопасность, потом разоружение». Им приходилось считаться, и c тем, что активизация германских реваншистов встревожила французскую общественность. Не случайно именно в тот период (конец 1932 г.) правительство Эдуарда Эррио подписало пакт о ненападении с СССР.
Выход был найден в компромиссной резолюции. Конференция пяти держав – США, Англии, Франции, Германии и Италии – декларировала в декабре 1932 г. предоставление Германии равноправия «в рамках системы безопасности, одинаковой для всех стран». Тем самым выигрыш реваншистов был очевиден. Равноправие Германии было признано, а что касается «системы безопасности», то ее нужно было еще создавать. Практически эта часть формулы оставалась пустой фразой.
Что означало принятое решение? Если бы за ним последовало всеобщее сокращение вооружений, то равенство прав Германии соответствовало бы провозглашенным целям конференции. Однако западные державы не только не намеревались сокращать, а, наоборот, увеличивали свои вооружения. В таких условиях «равноправие» означало развертывание германских вооружений, что должно было вызвать, в свою очередь, форсированный рост вооружений других держав. Таким образом, конференция по разоружению усилиями Англии, США, Италии и других государств была превращена в конференцию по вооружению.
Весной 1933 г. работа конференции зашла в тупик. Выдвигая различные проекты, империалистические государства пытались обеспечить себе военные преимущества за счет наибольшего уменьшения вооружений и вооруженных сил своих соперников. Поэтому буржуазные дипломаты соревновались в софизмах, доказывая, что те виды оружия, в каких заинтересована представляемая ими страна, являются «оборонительными». Так, в ответ на требование сократить морские вооружения американские и английские делегаты заявили, будто крупные суда не служат средством наступления. «Когда военный корабль представляет собой средство обороны? – иронизировал японский представитель. – Когда на нем поднят британский или американский флаг». Морские державы требовали разоружения на суше, «сухопутные» – на море.
Шумные пререкания по поводу разоружения служили маскировкой усиливавшейся на Западе гонки вооружений. «Империалисты, – писала „Правда“ 12 февраля 1932 г., – хотят превратить Женевскую конференцию в огромную дымовую завесу, которая должна скрыть от общественного мнения трудящихся всех стран бешеную подготовку новой мировой войны, вступлением к которой являются события на Дальнем Востоке».
Воспользовавшись разногласиями между бывшими победителями, гитлеровцы нагло добивались практической реализации принципа «равноправия». Они делали упор на то, что Германия якобы беззащитна против «угрозы с Востока». Ей нужны, мол, самолеты и танки для защиты «европейской цивилизации», а заодно и тех капиталов, которые были вложены в германскую экономику американскими, английскими и прочими монополиями.
Фашистская дипломатия следовала заранее разработанной гитлеровцами тактике: сдерживать версальские державы призраком большевизма, заставлять верить, что «Германия – последний оплот против красного потопа». Тем самым ей удастся пережить критический период, разделаться с Версалем и снова вооружиться.
Эта тактика в полной мере оправдала себя. Представители США и Англии не только с «пониманием» отнеслись к Германии, но и всячески помогали ей добиться права на перевооружение. Особый интерес к этому проявляли английские и американские монополии, связанные с производством оружия. Они спешили на германском реваншизме сделать гигантский бизнес. Не приходится удивляться, что магнаты позаботились включить в состав делегаций, направленных в Женеву, «своих» людей. Те под шум дискуссий о разоружении, за кулисами конференции подготавливали выгодные сделки о поставках вооружения фашистской Германии. Одной из таких фигур являлся Аллен Даллес, выступавший в роли советника американской делегации.
Курс на перевооружение Германии, проводившийся США и Англией, был сопряжен с определенными трудностями. Мировое общественное мнение глубоко встревожили сообщения о бесчинствах фашистов в Германии. Наглые требования гитлеровцев о предоставлении оружия лишь усугубляли беспокойство. Поэтому столпы делового мира США решили дать Гитлеру несколько советов. Столь деликатную миссию возложили на главу американской делегации на конференции Нормана Девиса. Вместе с Даллесом он отправился в Берлин, где встретился с Гинденбургом, Гитлером и министром иностранных дел Нейратом.
Во время беседы, состоявшейся в апреле 1933 г., Гитлер повторил Девису уже ставший трафаретным набор аргументов нацистской пропаганды в пользу пересмотра Версальского договора и получения Германией права на перевооружение. Играя на антисоветских настроениях правящих кругов США, Гитлер заявил: «Мир не должен быть индифферентен к способности Германии соответствующим образом защищать миллионы иностранного капитала, которые инвестированы в Германии».
Поскольку беседа проходила при закрытых дверях, Девис отбросил обычные для официальных заявлений США демагогические утверждения о стремлении к миру и солидаризировался с требованиями Гитлера. Он заверил его, что Франция тоже согласится на ревизию по крайней мере военных статей Версальского договора. Вместе с тем Девис подсказал гитлеровцам более гибкую тактику.
«…Позиция Германии, – заявил он, – была бы более обоснованной, если бы ее представители подчеркивали свое стремление к защите от вторжения и дали бы ясно понять, что они не добиваются приобретения средств для вторжения в какую-либо другую страну».
Американская дипломатия, таким образом, не только активно помогала Германии избавиться от «оков Версаля», но и рекомендовала более энергично использовать фальшивый тезис об «угрозе с Востока». Глубоко провокационный характер приведенного заявления Девиса показывает и тот факт, что оно было сделано после того, как Гитлер откровенно изложил собеседнику свои намерения начать открытую борьбу за перекройку карты Европы. Он даже намекнул о готовности в подходящий момент пойти на развязывание вооруженного конфликта на восточной границе Германии, организовав «инцидент», подобный тому, который произошел в 1898 с американским крейсером «Мэн»[14].
«…Лучший способ добиться ревизии, – продолжал наставления Девис, – заключается не в том, чтобы все время говорить об этом публично, а в том, чтобы, действуя спокойно, использовать конференции и комиссии для того, чтобы добиться исправления то тут, то там различных постановлений договора».
Это заявление являлось не только откровенным поощрением реваншистских устремлений третьего рейха, но и служило официальным обещанием правящих кругов США оказать им прямую поддержку. Лишь бы все делалось без излишнего шума…
Такую же позицию занимала и Англия. Одной из целей «плана Макдональда», выдвинутого британской дипломатией на Конференции по разоружению в марте 1933 г., была ликвидация военных постановлений Версаля и расчистка пути для перевооружения Германии. План предусматривал в качестве первого шага удвоение численности немецкой сухопутной армии (до 200 тыс. человек). В кулуарах английские дипломаты давали понять, что готовы пойти в этом значительно дальше.
«…Члены английской делегации намекнули, – сообщал в Берлин глава германской делегации Надольный, – что выдвинутый проект, по мнению Англии, еще не является последним словом в отношении равенства прав».
«План Макдональда», по оценке одного из английских журналов, был «скорее похож на план перевооружения, чем разоружения». Генеральная комиссия конференции приняла его «за основу последующих дискуссий». Пока шло обсуждение, начались оживленные переговоры между представителями германских деловых кругов и британскими авиационными фирмами (в частности с «Фэйери») о поставке немцам самолетов, хотя Версальский договор категорически запрещал это. Следует ли удивляться, что английский министр авиации лорд Лондондерри, откровенный сторонник ремилитаризации Германии, в одном из частных писем в марте 1933 г. отмечал: «Заботы о Конференции по разоружению бесполезны. Вопрос заключается в том, каким образом лучше избавиться от нее».
Позиция США и Англии поощрила гитлеровцев на дальнейшие домогательства в области вооружений. Желая получить полную свободу действий, они решили уйти с Конференции по разоружению и из Лиги наций.
«В связи с обстановкой в Женеве, – говорится в протоколе заседания германского правительства от 12 мая 1933 г., – рейхсканцлер высказал следующие замечания: „Вопрос вооружения не будет разрешен за столом конференции. Нет примеров в истории, чтобы победитель предоставил оружие побежденному в результате переговоров. Не отвечало бы интересам Германии еще больше снизить и без того недостаточный уровень имеющегося у нее вооружения, даже если бы наши оппоненты со своей стороны выразили готовность провести частичное разоружение…“
Рейхсканцлер заявлял, что перевооружение может быть достигнуто только в результате «нового подхода» к проблеме. Лично он не верит, будто в настоящее время возможно провести перевооружение нормальными средствами. Для осуществления задуманного шага Гитлер предложил созвать рейхстаг и принять соответствующую декларацию. Декларация правительства, пояснил он, будет означать, что целесообразность дальнейшего пребывания Германии в Лиге наций из-за действий наших оппонентов поставлена под большое сомнение.
Документ исчерпывающим образом раскрывал подлинные мотивы поведения гитлеровцев в Женеве. На словах добиваясь лишь «справедливости», на деле они стремились получить ничем не ограниченную свободу для ускоренного перевооружения Германии и подготовки войны. Решив хлопнуть дверью в Женеве, гитлеровцы стали изыскивать подходящий предлог.
Осенью 1933 г. в результате переговоров между США, Англией и Францией был выработан новый проект конвенции о разоружении. Он предусматривал проведение разоружения двумя этапами. Для Германии вводился четырехлетний «испытательный период». На протяжении этого срока Германии разрешалось расширить дозволенные виды вооружений в соответствии с увеличением ее вооруженных сил до 200 тыс. человек. Остальные ограничения Версальского договора пока сохранялись бы в силе. Хотя новый проект легализировал значительный рост вооружений и создавал удобные лазейки для ускоренной ремилитаризации Германии, он уже не устраивал гитлеровцев.
4 октября «фюрер» вызвал к себе военного министра Бломберга и статс-секретаря по иностранным делам Бюлова.
«Канцлер и господин Бломберг, – говорится в протоколе совещания, – пришли к выводу, что мы совершенно не должны идти на риск переговоров по новому проекту, который в конечном счете является для нас неприемлемым. Иначе мы можем оказаться в положении, когда остальные дадут на него согласие и будут пытаться заставить нас принять его… Нельзя допустить, чтобы дело зашло в такой тупик. Кроме того, канцлер указал, что должно быть абсолютно исключено, чтобы провал конференции явился результатом нашего отказа от контроля или наших требований в отношении вооружений. Таким образом, наступил момент, когда в целях предотвращения такого развития событий необходимо вернуться к „первоначальному вопросу“ и заявить, что если они отвергнут разоружение, откажут нам в равенстве прав или если неприемлемый для нас проект будет поставлен на обсуждение, то мы покинем конференцию, а также выйдем из Лиги наций…»
В тот же день в Женеву была послана сверхсрочная телеграмма. Немецкому представителю поручалось в ультимативной форме сообщить министру иностранных дел Англии Саймону условия, на которых Германия согласна продолжать переговоры. Аналогичные телеграммы были отправлены германским послам в Лондоне, Риме и Вашингтоне.
Саймон пригласил к себе германского посла в Лондоне Хёша и не скрыл от него своей растерянности. Как бы оправдываясь, он перечислял «заслуги» Англии: именно она вскоре после окончания войны выступила в пользу более справедливого обращения с Германией; ее позиция благоприятствовала Германии во время Рурского кризиса, а также в вопросе об эвакуации союзными войсками Рейнской зоны и о репарациях. Английский министр убеждал Хёша, что Германия должна занять менее непримиримую позицию.
Информация о точке зрения США поступила в Берлин через итальянского представителя в Женеве Соранья. Заведомо зная, что это будет передано Надольному, Норман Девис сказал итальянцу: «При всех условиях надо пойти на уступку германской позиции и спасти Германию от поражения. Он сделает все, чтобы содействовать достижению договоренности, приемлемой для всех».
Получив такое сообщение из Женевы, Гитлер срочно созвал заседание правительства. Он заявил, что необходимо провалить проект и таким образом торпедировать Конференцию по разоружению.
На следующий день, 14 октября, германское правительство заявило об уходе с Конференции по разоружению. Оно объясняло свой шаг отказом других держав разоружиться в соответствии с Версальским договором и тем, что Германии не обеспечено равноправие. 19 октября Германия заявила о выходе из Лиги наций.
Играя на «чувстве чести» немецкого народа, гитлеровцы использовали демонстративный уход из Лиги наций для шумной пропагандистской кампании, имевшей целью укрепить нацистский режим.
Решение гитлеровцев покинуть заседание в Женеве привело к окончательному краху конференцию. Это еще более подстегнуло гонку вооружений империалистических держав.
Политика западных держав, в первую очередь США и Англии, поощрявших германских милитаристов, приносила свои пагубные плоды. «Выход Германии из Лиги наций и призрак реванша дали новый толчок к обострению положения и росту вооружений в Европе, – констатировалось в отчетном докладе ЦК ВКП(б) XVII съезду партии. – Не удивительно, что… болтовня о разоружении сменяется „деловыми“ разговорами о вооружении и довооружении».
С конца 1933 г. фашистская Германия начала бешеными темпами наращивать вооружение. Если кто-либо своим неподчинением нанесет ущерб перевооружению Германии, заявил Гитлер, он «прикажет его расстрелять, кто бы это ни был» (2).