Лекция 4 Движение монастырских крестьян

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Лекция 4

Движение монастырских крестьян

Немаловажное значение в классовой борьбе крестьян в XVIII в. имели восстания монастырских крестьян. Монастырские крестьяне в 30-х — начале 70-х годов XVIII в. прибегали к разным формам борьбы против духовных феодалов: бегству, подаче челобитных, восстаниям, причем все эти три формы социального протеста сочетались и нередко сливались. Тем не менее все же следует признать, что если для 30-х годов наиболее распространенной формой борьбы было бегство, то для 40-х характерны челобитные, для 50–60-х годов — восстания, а начало 70-х годов ознаменовалось борьбой экономических крестьян с соседями-помещиками.

О возрастании роли восстаний среди прочих форм социального протеста монастырских крестьян свидетельствуют следующие данные: в 1730-х годах было 8 восстаний крестьян духовных владельцев, в 1740-х — 17 и в 1750-х годах — 32. Характерно что, в отличие от помещичьих крестьян, нередко во время восстаний монастырских крестьян «лутчие», «прожиточные», «достаточные» крестьяне оказывались на стороне не своих мятежных односельчан, а монастырских властей.

1730-й год ознаменовался несколькими большими волнениями монастырских крестьян. Отказались платить оброк, нести повинности и изгнали приказчиков и нарядчиков крестьяне Никитского монастыря Переяславль-Залесского уезда. «Противились» и «находились в ослушании» крестьяне Усть-Шехонского и Саввин-Сторожевского монастырей. На подавление крестьянских волнений пришлось бросать воинские команды.

Особенно значительным было выступление боровенских крестьян Воскресенского монастыря Мосальского уезда. Крестьяне отказались выполнять какие-либо повинности в пользу монастыря, «во всем учинились ослушны» и требовали от Синода «быть особливо» от монастыря. Волнения крестьян продолжались три года. Посылка небольших воинских частей только усиливала сопротивление крестьян. В 1733 г. в «непослушные» села и деревни была направлена многочисленная воинская команда. Часть крестьян, склонная к «послушанию», прекратила сопротивление, но часть ушла в леса и дала отпор солдатам. Однако разобщенность в действиях крестьян сделала свое дело: засвистали батоги и кнуты.

Жестоко расправились власти с мятежными крестьянами села Смородинного Курского Знаменского монастыря, которые «били смертно дубьем» монастырских слуг и воинскую команду (1736 г.). 11 крестьян повесили, 10 — сослали в Оренбург на вечные работы, а остальных били кнутом и плетьми. Упорно сопротивлялись протопопу Муромского Рождественского собора крестьяне деревень Новашино и Малышево Муромского уезда. Как правило, восстания монастырских крестьян в 30-х годах были обусловлены тяготами и произволом монастырских властей. Только боровенские крестьяне требовали перевода их в разряд государственных крестьян («быть особливо»).

В 40-х годах в восстаниях монастырских крестьян все чаще встречается требование перевода в разряд государственных крестьян. Так было в 1743 г. в селе Новом Покровского монастыря во Владимирском уезде, где крестьяне заявили, что «в послушании у игумена быть не хотят», в 1748 г. в селе Сокольском Луховского уезда, принадлежавшем Крестовоздвиженскому монастырю, крестьяне объявили себя «неподсудными» монастырю и «присланных указов не слушали». В 1749 г. крестьяне Хлыновского и Котельничского уездов Вятского Успенского монастыря и вятского архиерейского дома, Кырчанской и Сунской вотчин отказались от повиновения своим духовным феодалам и объявили себя черносошными.

Обострение классовой борьбы монастырских крестьян в 50–60-х годах явилось следствием все большего втягивания монастырского хозяйства в товарно-денежные отношения и усиления феодальной эксплуатации, наступления монастырей на собственность и труд крестьян, наконец, неуверенности монастырских владык, один раз уже напуганных секуляризацией, хотя и временной, монастырских владений при Петре I, в сохранении за ними земель, что побуждало их к хищнической эксплуатации крестьян.

Наиболее крупными проявлениями обострившихся классовых противоречий на землях духовных феодалов были восстания крестьян Саввин-Сторожевского, Ново-Спасского и Далматовского монастырей («дубинщина»).

Весной 1760 г. из разных сел и деревень Звенигородского и Рузского уездов крестьяне Саввин-Сторожевского монастыря собрались на сходку в деревне Ягунино и «всем миром», «со всего мирского согласия» выбрали для челобития «лутчих» крестьян во главе с Иваном Никифоровым. Ему было поручено дойти до самого святейшего Синода, но добиться правды. Попытка крестьян обратиться к властям для защиты от монастырской администрации не увенчалась успехом. «Мирских челобитчиков» схватили, отобрали у них челобитные, указы и деньги, собранные крестьянами для содержания челобитчиков и ведения дела, били плетьми, а Ивана Никифорова заковали в цепи и бросили в тюрьму. В села и деревни Саввин-Сторожевского монастыря вступила воинская команда. Узнав о скоплении крестьян невдалеке от монастыря на Турицынском лугу, где собралось до 2 тыс. крестьян, возглавлявший воинскую команду капитан Титов потребовал от крестьян явки в монастырь для слушания «печатного указа» сената. Следует отметить (и это характерно для многих восстаний крестьян, и в первую очередь монастырских), что восставшие не верили письменным указам и распоряжениям и требовали печатных типографским способом указов императрицы или сената. Приказа Титова крестьяне не выполнили и в монастырь не явились, заявив, что и так они уже шестой день стоят на одном месте по вызову монастырских властей и ожидают их распоряжения, не имея права уйти. Титов пытался схватить «пущих противников» и перешел к угрозам. Возмущенные крестьяне схватились за то подручное оружие, которое всегда оказывалось в руках мятежников: камни, дубины, палки, вилы, топоры. Первая шеренга солдат выстрелила в крестьян пыжами, но восставшие не только не отступили, а, наоборот, усилили натиск. Крестьяне «стали бить смертно», и разыгралось «совершенное сражение». Титов отдал солдатам приказ открыть огонь. Но свист пуль не остановил крестьян, и под их натиском, «устрашась многолюдства», воинская команда начала отходить. «Ретирада команды» превратилась в бегство. Воинская команда укрылась за стены монастыря и оказалась в осаде. 13 человек солдат были ранены, трое крестьян убиты и 30 ранены.

В состоянии «ослушания» и «противности» крестьяне Саввин-Сторожевского монастыря находились в течение всего лета и осени 1760 г. Только в декабре в деревни Саввин-Сторожевского монастыря была направлена команда, насчитывавшая 200 человек «мушкетеров, гренадеров и драгунов», и расквартирована по крестьянским избам. Крестьянам заявили, что солдаты станут жить за их счет до тех пор, пока не возобновятся работы на монастырь. Одновременно начались аресты «зачинщиков» и «возмутителей». Восстание было подавлено.

Исключительным упорством, стойкостью, энергией отличалось восстание крестьян сел Спасского, Веденского, Козмодемьянского, расположенных в Замошенском стане Шацкой провинции Воронежской губернии, принадлежавших Ново-Спасскому монастырю. Волнение крестьян села Спасского имело место еще в 1744 г. «Возмутителями» были Федор Котельников и Михаил Мирзин (Мерзин). Спустя 9 лет, в 1753 г., волнение крестьян возобновилось и на этот раз приняло очень грозный характер. 28 марта крестьяне всех трех сел — Спасского, Веденского и Козмодемьянского собрались на сход и заявили монастырскому управителю о своем отказе нести повинности и платить оброк монастырю. Возглавил новое выступление крестьян «известный возмутитель» Михаил Мирзин. Его пытались схватить, но восставшие не дали в обиду своего предводителя. Крестьяне стали собираться по домам и днем и ночью, избрали «мирских челобитчиков» — Петра Батицына, Ивана Касаурова и др., начали сбор «мирских денег». Челобитные следовали одна за другой. Среди «мирских челобитчиков» особенно выделяется Петр Алексеевич Батицын, объявленный властями «возмутителем», «лжесоставщиком». Батицын был человеком грамотным, знавшим законы и порядки, энергичным, мужественным и стойким. Он прожил в Москве три года, но постоянно находился в связи с «миром» и в переписке с Мирзиным. Вначале крестьяне подавали челобитные в Синод, но когда они увидели, что их жалобы возвращаются монастырским властям, «мирские челобитчики» направились сами в Москву и Петербург. Для того чтобы добиться успеха, крестьяне не жалели средств — «мирские деньги» собирались часто.

Крестьяне посягнули на монастырскую собственность. Они разобрали изгороди, отгораживавшие монастырские земли и угодья от крестьянских участков, принялись рубить монастырскую рощу, скосили монастырский луг. Все попытки призвать их к умиротворению не увенчались успехом. Ничего не смогли сделать с восставшими крестьянами и присылаемые воинские команды. Ни артиллерийский огонь, открытый по селам, ни плети не сломили восставших, наоборот, движение все больше разгоралось. Волнением было охвачено более 2 тыс. человек. К восставшим примкнули крестьяне села Урай.

Михаил Мирзин, руководитель восставших крестьян села Спасского, этот, по характеристике официальных источников, «первый возмутитель», был выдающимся человеком. Умный, «грамоте писать умеющий», знавший законы и порядки, «лжезаконник», Михаил Мирзин собственноручно писал обстоятельные челобитные, инструктировал «мирских челобитчиков», живших в Москве и Петербурге, переписывался с ними, давал советы, подбадривал их, сообщал о ходе восстания, призывал быть твердыми, непреклонными, стойкими. В своем письме к Батицыну с замечательным народным красноречием он обращался к «мирским челобитчикам», призывая их не забывать о своей почетной, высокой обязанности посланцев народа, о том, что от их деятельности зависит скорбь или радость пославших их крестьян. Дом Мирзина в селе Спасском, постоянно охраняемый караулами крестьян «с ружья, с копьи и со всяким деревянным оружием», был местом сходок и совещаний крестьян.

«Прожиточные» крестьяне, добровольно взявшие на себя роль осведомителей монастырских властей, на эти собрания не допускались.

Три брата Шикины, «первостатейные» крестьяне села Спасского, не хотели быть в «согласии» со своими восставшими односельчанами, не признавали приговоров мирских сходов, к которым они «рук не прикладывали». За эти «противности» Мирзин обложил их двойным побором на нужды «мирских челобитчиков», а когда «первостатейные» стали еще энергичнее противиться решениям «мира», по приказу Мирзина Андрея Шикина заковали в колоду.

Восставшие решительно сопротивлялись. Небольшие воинские команды, появлявшиеся в селах, они просто изгоняли. В августе в села была направлена многочисленная команда во главе с капитаном Северцевым и прапорщиком Касаткиным. 22 августа в селе Спасском развернулось сражение. Бой с драгунами стоил жизни нескольким крестьянам, зато вся команда была пленена, разоружена и посажена в монастырский двор. Разъяренные гибелью односельчан, крестьяне приковали Северцева и Касаткина к трупу убитого крестьянина Дмитрия Ильина. В таком положении на базарной площади села Спасского они простояли четыре дня. Крестьяне кричали в лицо убийцахм: «Всех бы бояр перевести, чтобы и на свете не было». Крестьяне готовились к отпору, договаривались о совместных действиях, собирали сходы, на которых приняли решение «стоять крепко», угрожая «ослушным» карой, готовили оружие — дреколья, рогатины и прочее, укрепляли свои села завалами, рогатками, валами.

В ноябре 1756 г. снова развернулись военные действия между восставшими крестьянами и воинской командой. Дружные действия всех трех сел привели к тому, что ни в Спасское, ни в Веденское воинская команда так и не вступила. Несмотря на большое число убитых и раненых, крестьяне не падали духом и продолжали собирать, изготовлять оружие и готовиться к новому отпору. В феврале 1757 г. во владения Ново-Спасского монастыря ввели три роты пехоты, две роты гренадер с артиллерией, и снова развернулись боевые действия. Когда солдаты вступили в село Спасское, их взору предстали пустые избы, трупы убитых крестьян, стонущие тяжелораненые. Почти все крестьяне ушли в лес или в соседние села. На этот раз воинская команда победила. «Зачинщики» были арестованы, Петр Батицын умер в тюрьме, схватили «первовозмутителя» Михаила Мирзина, направленного под караулом в Москву. Но крестьяне продолжали упорно сопротивляться. Только в 1761 г. они согласились платить монастырю денежные подати, но при этом заявили, что фактически ничего платить не могут, так как пришли в «крайнюю скудость». Дорого обошлось крестьянам сел Спасского, Веденского и Козмодемьянского их упорное сопротивление. В разное время находилось под караулом около 800 человек крестьян. Погибло в сражениях и умерло в тюрьме более 100 человек.

Волнение крестьян Ново-Спасского монастыря характеризуется удивительной стойкостью, упорством, целеустремленностью, настойчивостью. Крестьяне принимают решение «всем миром», посылают ходоков в Москву и Петербург и поддерживают с ними связь, собирают и изготовляют оружие, укрепляю? свои села, стремятся действовать сообща с соседями, помогают друг другу, обращаются за помощью к крестьянам других владельцев, укрывают у них свои семьи и имущество. Это является попыткой преодолеть обычную узость крестьянских восстаний. Восставшие понимают, что полной свободы они могут добиться лишь тогда, когда «переведут» всех бояр. Усмиренные воинскими командами, они продолжают глухо сопротивляться, работая так, что монастырские поля больше напоминают пустоши, чем возделанную землю.

С большой силой восстание крестьян вспыхнуло в вотчинах Далматовского монастыря. Оно получило название «дубинщины». Осенью 1762 г. крестьяне отказались повиноваться монастырю и работать на него. Возглавил восстание бывший монастырский служка Кузьма Мерзляков — грамотный, начитанный человек, знавший законы и указы, постоянно составлявший крестьянам челобитные, человек энергичный и стойкий. Весной 1763 г. в деревни Далматовского монастыря вступила воинская команда. Ей удалось схватить некоторых руководителей движения, но Мерзляков, ходатайствовавший в это время по крестьянским делам в Оренбурге, остался на свободе. Команда грабила, насиловала, безобразничала, стараясь нагнать страх на крестьян. Но сломить их сопротивление не удалось. В июне 1763 г. крестьянское восстание вотчин Далматовского монастыря разгорелось с новой силой. Началась «дубинщина». Крестьяне изготовляли оружие — рогатины, копья, остроги, шесты с косами, чинили ружья. Отряды восставших перерезали дороги и окружили монастырь. Всюду были устроены завалы, стояли секреты и передвигались разъезды конных вооруженных крестьян. Крестьяне забирали монастырское имущество, увозили хлеб, угоняли скот, рубили лес. Так прошла зима. Пассивность их оборонительной тактики сыграла свою роль: весной 1764 г. драгунский полк подавил «дубинщину». Мерзлякову удалось уйти, и он принял участие в движении чебаркульского казака Федора Каменщикова, выдававшего себя за «сенатского фурьера». Некоторые активные участники «дубинщины» (Лобов, Жерняков) впоследствии приняли участие в восстании Пугачева.

В конце 50-х — начале 60-х годов имело место более 60 восстаний монастырских крестьян. Эти движения отличались упорством и стойкостью, известными элементами организованности, тенденцией выйти за рамки обычной территориальной ограниченности. Руководство восстаниями нередко берет на себя нарождающаяся крестьянская интеллигенция (Мирзин, Батицын, Мерзляков и др.). Однако восстаниям монастырских крестьян 50-х — начала 70-х годов присуще и все то, что характеризует выступления помещичьих крестьян: наивный монархизм, стремление перейти в разряд государственных крестьян, стихийность, обусловливавшая то подъем, то спад энергии сопротивления крестьян, разобщенность их выступлений, т. е. все те черты, которые определяют собой классовую борьбу русских крестьян в крепостной России, когда они «боролись, как умели и как могли»[39]. Но тем не менее классовая борьба монастырских крестьян побудила правительство предпринять ряд мер, долженствующих предотвратить и прекратить эту борьбу, столь опасную и для монастырских властей, и для правительства. 21 марта 1762 г. по указу Петра III монастырские крестьяне вместе со всеми землями церковных феодалов были переданы в ведение Коллегии экономии. Все земли перешли к крестьянам, которых отныне обязали платить 70 копеек подушной подати и рубль оброка с тягла. Этот указ был положительно расценен крестьянами духовных феодалов. Духовенство же отнеслось к нему, что вполне естественно, весьма отрицательно. 12 августа 1762 г. Екатерина II издала указ о возвращении монастырям отобранных у них земель, а следовательно, и крестьян. Крестьянство ответило массовым неповиновением духовным феодалам и отказом признать этот указ императрицы. Новый указ от 8 января 1763 г. потребовал от крестьян беспрекословного повиновения. Тем не менее волнения крестьян не только продолжались, но и нарастали. Указ от 12 мая 1763 г. передавал все монастырские церковные владения в ведение Коллегии экономии, которая вскоре дала инструкции об управлении землями монастырей и церквей. И, наконец, 26 февраля 1764 г. был издан указ о секуляризации церковного имущества. Все эти правительственные акты явились в первую очередь результатом классовой борьбы монастырских крестьян. После секуляризации церковного имущества волнения бывших монастырских крестьян пошли на спад, но классовая борьба отнюдь не прекратилась. Только теперь наиболее характерной формой ее проявления являлся захват экономическими крестьянами земель и угодий соседних помещиков.

Следует отметить, что волнения помещичьих крестьян, принимавшие подчас очень острую форму, не имели таких последствий, какими характеризуются движения монастырских крестьян. Они не вызвали никаких правительственных актов, и только в Комиссии по составлению Нового уложения массовое бегство и ослушания крестьян стали предметом активного обсуждения.

Подводя некоторые итоги, следует подчеркнуть, что против феодальной эксплуатации и крепостного права боролось все крестьянство, независимо от «прожиточное™». Но «прожиточные» крестьяне, опасавшиеся потерять свое имущество и боявшиеся бедных односельчан в силу того, что сами становились объектом их справедливого гнева как «мирские кровопивцы», иногда выступали против них. Как собственники они боялись мятежных крестьян, как подневольные помещиков и монастырей, сковывавших их хозяйственную инициативу и налагавших на них свою тяжкую длань, они выступали против своих владельцев. И в зависимости от конкретной обстановки среди «капиталистах» крестьян одерживало верх то одно, то другое начало.

Восстания дворцовых, помещичьих, монастырских крестьян являли собой типичную картину решительной, отчаянной, но в целом неорганизованной, разобщенной борьбы трудового люда деревни против отдельных феодалов и стоящих за их спинами властей, и только кое-где восставшие поднимались до сознания необходимости борьбы против всех господ («всех бояр»), всех феодалов на территории всей огромной Российской империи. При этом само понимание освобождения от власти «бояр» у крестьян было своеобразным. Крестьяне, как правило, выдвигали требование перевода их в разряд государственных. По их мнению, это — уже свобода, так как полной свободы, свободы даже от власти крепостнического государства они себе, видимо, не представляли. Конечно, такая свобода есть: это казачество, это казацкий строй на вольных землях. Но для того чтобы добиться ее, надо покинуть родной край, надо уйти в казаки на Дон, а если оставаться в родном селе, то тогда надо добиваться перевода в государственные крестьяне. Без государства и государя, при сохранении старого местожительства крестьяне не представляли себе существования. Не случайно поэтому во время Пугачевского восстания в манифестах вождя крестьянской войны зазвучит мотив «верноподданничества». Пугачев обещает мятежным крестьянам, своим «верным рабам», своим «верноподданным рабам», освобождение от всяких «отягощениев и разорениев», но они должны были оставаться у него «в подданстве», быть «верноподданными рабами», правда, только «собственной нашей короны». В этих знаменитых пугачевских манифестах, в частности в июльском, который справедливо назван «жалованной грамотой крестьянству», как бы переплетаются две особенности идеологии крестьянства той далекой поры: наивный монархизм и стремление стать государственными крестьянами.