Конец войны, 1865
Конец войны, 1865
Первым выдающимся предприятием последнего года войны было занятие форта Фишер. 8-го января в Бофор прибыл новый начальник – генерал Терри. Поход начался только 12-го числа из-за господствовавшей свежей погоды; суда шли в четырех колоннах, состоявших из 5 броненосцев и 48 других судов. В полночь эскадра стала на якорь.
13-го числа мониторы подошли на 650 метров к форту Фишер; остальная часть флота расположилась, как в декабре, в трех линиях по полукругам, в числе 44 кораблей. Мониторы стали севернее первой линии, стоявшей в 3/4 мили от северного главного бастиона. Мелкие суда обстреливали остальные батареи с расстояния в 1-1 1/4 мили, не подходя ближе из-за выступавших далеко в море отмелей. Мористее стоял на якоре резерв из 14 судов. После усиленной стрельбы с обоих стороны, форт прекратил после полудня огонь. До 2 часов было высажено 6 000 человек под защитой флота, не прекращавшего огня. Мелкие суда подошли в 4 часа ближе к противнику; третья линия судов прикрывала до 5 часов высадку артиллерии.
Только мониторы стояли ночью на якоре. 14-го января канонерки заняли новую позицию для обстрела северной линии обороны анфиладным огнем. Мониторы и первая линия судов бомбардировали форт с часу до пяти часов; ночью мониторы пополняли свои боевые припасы.
15-го января подошел весь флот и открыл огонь в 10 часов утра. В 2 часа, когда Портер ожидал сигнал генерала переменить направление огня из-за предполагавшегося штурма, было получено приказание Терри высадить 1600 матросов, вооруженных абордажными тесаками и револьверами, и 400 морских солдат, совершенно не организованных для этой цели. Не было даже назначено общего начальника. Приказ гласил: «Взять форт штурмом по флотски» (!). «Морской пехоте образовать резерв». «Сухопутные войска атакуют сухопутный фронт, матросы – морской». Вот и все!
Высадившиеся немедленно залегли за прикрытиями, затем пошли переговоры о том, кому принять командование, наконец, старшие из присутствовавших офицеров пришли к соглашению, и тогда только прибыл начальник штаба, назначенный руководить штурмом. Но, так как очень трудно было заметить момент начала штурма сухопутными войсками, то десантный отряд запоздал. К счастью, все орудия форта были уже подбиты. В 3 часа последовал, наконец, сигнал, загудели все паровые свистки, орудия переменили направление и штурм начался.
Десантный отряд нес тяжелые потери и был даже принужден отступить, не имея ружей и подвергаясь анфиладному огню. Несколько раз он бросался довольно беспорядочно в атаку; судовые орудия временно поддерживали его огнем. Армия занимала траверз за траверзом; к вечеру взяли при поддержке судовых орудий угловой бастион и два траверза, обращенных к морю.
Показавшиеся из Уилмингтона войска были отброшены назад канонерками. В 10 часов после последнего штурма форт оказался в руках севера. 16-го числа канонерки прошли через бар, а в течение следующих дней за ними последовали остальные суда. Комендант форта, полковник Ламб, был ранен в начале штурма; из 2500 человек гарнизона 2100 попало в плен. 16-го числа произошел взрыв порохового погреба, убивший 70 и ранивший 180 человек.
Город Уилмингтон вскоре был взят Шерманом и Терри при содействии флота. До этого пришлось уничтожить 200 плавучих мин в реке. Фальшивый монитор лейтенанта Кушинга заставил взорваться целый ряд мин у города и послужил причиной очищения главного форта у реки.
Дело с кандидатурой Бутлера теперь было закончено. Вся операция против форта Фишер была под конец в крайней степени «американской», без внутренней связи между действующими силами; в ней было много политики, мало военного; во многом встречались неправильности и эксцентричности.
Все донесения были преувеличены, заслуги восхвалялись чрезмерно, пестрели выражения, как: «крайне доблестно», «самым прекрасным образом», «нельзя найти лучших офицеров и нижних чинов», «блестящая доблесть войск» и т. п. Последний штурм сопровождался криками «ура» с кораблей, завыванием паровых свистков, боем судовых колоколов и сожжением фальшфееров – картина довольно странная для военной обстановки. Внезапная посылка совершенно неорганизованных десантных партий с кораблей является беспримерным пренебрежением всем военно-морским опытом и дает доказательство редкого невежества, высокомерия и небрежности данного начальника. И все это произошло к концу четырехлетней войны.
Следовало бы ночью выкопать траншеи между мониторами и береговыми укреплениями и, главным образом, лучше вооружить и организовать десантные партии. Стоит только сравнить с этим стройный, продуманный и планомерно выполненный операционный план при взятии Мобила.
Со взятием Уилмингтона-Фишера последний открытый для ввоза порт юга оказался в руках севера, ибо Чарльстон был тесно заблокирован, и ввоз оружия и военных припасов, таким образом, прекратился совсем.
Армия Шермана могла теперь развернуться во всей своей силе, освободив свой фланг; теперь она могла получать подкрепления из всех портов севернее Чарльстона и создавать себе там новые базы по мере своего движения вперед.
И на этот раз, как и вообще все время, значение участия флота не было оценено на севере полностью, хотя флот проявил и у форта Фишера особенно энергичную деятельность. Только благодаря его бомбардировке форта в течение нескольких дней, штурм стал вообще возможным, а во время этого последнего флот энергично участвовал в нем, отвлекал на себя большую часть сил обороны и нес тяжелые потери. Но большинство считало это предприятие за исключительный успех сухопутных войск.
С началом движения Шермана на север и от берега вглубь страны на долю флота выпал целый ряд новых задач. Ему пришлось держать суда в бухтах и на реках для поддержки и сообщений армии и неоднократно выдерживать там сражения. С приближением армии к Чарльстону начались опять более активные действия флота, но город сдался только в феврале, боясь полного обложения войсками Шермана; итак, Чарльстон пал вследствие взятия форта Фишер и Уилмингтона. Один флот никогда не мог бы взять этот город с его 150 крупными орудиями и разнообразными заграждениями. 25 февраля флот занял Джорджтаун, к северу от города; всюду попадались мины, и на одной из них погиб флагманский корабль Дальгрена.
В конце марта все побережье Джорджии и Южной Каролины находилось во власти севера. В конце мая флот мог, наконец, вздохнуть свободнее.
Кроме блокады всего южного побережья флоту пришлось еще решить ряд задач у Мобила, Гальвестона, на Миссисипи и, наконец, на реке Джэмс. У Ричмонда судам севера пришлось действовать очень осторожно, пока южане не уничтожили флотилию адмирала Сэмса незадолго до того, как Ли был вынужден очистить столицу.
В виду сильного дезертирства (Ли объявил особым манифестом прощение 200 000 дезертиров) юг насчитывал в рядах своей армии всего только 150 000 человек. Сам Ли стоял с 60 000 у Ричмонда и Петербурга, 40 000 находилось на западе и столько же на побережье.
Север располагал весной 1865 года 350 000 человек, из которых 80 000 находилось у Гранта и 50 000 у Шермана. Грант базировался при своем наступлении на флот, как это делал за три года до него Мак-Клеллан в той же местности. Теперь оба противника сосредоточились в Вирджинии; особенно замечателен упомянутый выше поход Шермана на север в январе месяце.
В начале марта генерал Шофелд подошел с двумя колоннами войск из Уилмингтона и от залива Альбемарль и соединился 22 марта с Шерманом у Гольдсборо, выдержав серьезные и рискованные бои.
Джонстон тщетно прилагал все усилия разбить своих противников поодиночке и был вынужден отступить со своими 45 000 человек после благополучного соединения отрядов северян.
Тем временем генерал Шеридан, оперировавший в западной Вирджинии, соединился с Грантом. После ряда неудачных атак со стороны Ли, Грант снова перешел в наступление и одержал победу в пятидневном бою у Петербурга (28 марта – 2 апреля). Потеряв 30 000 человек, Ли был вынужден отступить и сдался 9-го апреля у Аппоматокса, сдав противнику 26 000 человек, 160 орудий, 71 знамя.
Джонстон и Борегар вскоре были вынуждены последовать его примеру с 27 000 человек и 110 орудиями. Война понемногу близилась к концу и полное истощение юга вскоре привело к окончательному решению.
Цифры потерь с обеих сторон были громадные: север потерял 325 000 убитыми, 127 000 пленными и 110000 ранеными; юг – 200 000 убитыми, 223 000 пленными и 750 000 ранеными. В общем 1 552 000 со стороны севера и 1 173 000 со стороны юга. Юг имел под знаменами единовременно до 550 000 человек, к концу же войны даже менее 100 000. В течение всей войны он выставил 1 100 000, а север 2 665 000 человек. Долги севера возросли с 1/3 миллиарда до 11 1/3 миллиардов.
Флот насчитывал под конец 671 корабль, в том числе 63 броненосца с 4610 орудиями и 65 000 человек команды; во всем морском ведомстве насчитывалось 125 000 человек. Число взятых призов доходило до 1375 судов.
Изданная 13-го апреля прокламация Линкольна «закрыла» все порты юга для заграничной торговли и таким образом южные штаты перестали существовать как воюющая держава с точки зрения международного права. Коренной ошибкой севера было то, что он из боязни перед Европой не сделал того же самого еще в 1861 году.
Одновременно Линкольн потребовал от европейских держав свободного входа для судов Соединенных Штатов во все порта без каких-либо ограничений со стороны нейтральных держав. 14-го апреля 1865 года Линкольн пал жертвой заговора, убитый в театре выстрелом заговорщика. Место Линкольна занял вице-президент Эндрю Джонсон, а затем Грант, каждый избранный на четырехлетний срок на пост президента. Флот и армия были сведены на состав мирного времени и всюду, по возможности быстро восстановлено мирное положение. Но торговля и промышленность оправлялись лишь медленно, и особенно торговое мореплавание потребовало долгий срок, чтобы вполне оправиться от ударов войны. Ему так и не удалось подняться до прежней высоты, так как Европа перегнала Америку за время войны на этом поприще.
Стоит отметить еще одно событие крейсерской войны, а именно бой корвета северян «Кирсардж» под командой капитана Уинслоу с конфедератским капером «Алабама» под командой капитана Сэммса около Шербурга 19 июня 1864 года, в котором противники маневрировали по кругу; после ожесточенного боя «Алабама» затонул. Его победоносный противник, бывший одинаковой с ним силы, забронировал свой борт якорными цепями. Это сражение не имело никакого значения в общем ходе событий, но дало много замечательного в тактическом смысле.
«Алабама» оперировала до своей гибели во всех морях: к северо-востоку от Сингапура, у Цейлона, в южном Индийском океане, у Капштадта, перед Рио-де-Жанейро, у Св. Елены, в Вест-Индии, в Мексиканском заливе, у Бермудских островов и у Нью-Йорка, у Азорских островов и в Ла-Манше. В общем, она взяла 69 призов, но в том числе всего один пароход.
В настоящем сочинении за недостатком места уделено мало внимания крейсерской войне. Но она содержит в себе много поучительных данных, особенно для держав, не имеющих обеспеченных опорных пунктов для своего флота за границей. Эти данные можно свести в ряд указаний, как то: не действовать зря без заранее обдуманного плана; посещать большие торговые пути в зависимости от времени года; иметь точные сведения о развитии и значении торговли других держав; часто менять место и находиться все время в движении; избегать по возможности захода в порты; грузить уголь в мало посещаемых местах; принимать лично все запасы через надежных агентов; быть крайне внимательным и избегать по возможности сражений.
Но еще больший вред чем непосредственно захватом или уничтожением судов (так, например, «Самтер» взял 18 призов), каперы наносили косвенно одним своим появлением, так как ввиду этого прекращалось торговое мореплавание, повышались страховые премии, торговля переходила в руки других народов, получались потери на процентах с затраченных на суда капиталов, война затягивалась и т. д.
Наконец, этим отвлекалась от других задач часть неприятельского флота. Так, например, за «Самтером» гонялось 6 военных судов севера.