§ 9. Вторая кампания Марцелла и заключение мира с кельтиберами

§ 9. Вторая кампания Марцелла и заключение мира с кельтиберами

Таким образом, у Марцелла еще оставалось время, чтобы провести вторую кампанию против кельтиберов. Переговоры с представителем враждебных Риму общин, как кажется, показали, что он хочет действовать в соответствии с собственными намерениями и вновь добиваться этого двояким путем: с помощью боевых операций и дипломатических усилий. Правда, на него сильно давил фактор времени, поскольку с прибытием Лукулла он должен был передать ему командование^{120}.[84] Поэтому он продолжал вести переговоры даже в тот момент, когда его войско выступило по направлению к Нуманции. Когда он построил свой лагерь в пяти стадиях от Нуманции, в то время как 5000 ареваков укрепились в Нертобриге, это было воспринято в римской традиции последующего времени как результат предварительного сговора^{121}.[85] Насколько можно судить, Марцелл тем не менее разбил нумантинцев перед городом и загнал их за пределы стен (отрывок 50, 213 «Иберийской книги» Аппиана не вполне ясен, и Фирек предполагает там лакуну. Однако то, что выпало из текста, могло относиться, судя по дальнейшему рассказу, лишь к поражению кельтиберов). Тогда вождь нумантинцев Литеннон обратился к Марцеллу и сообщил ему, что ареваки, беллы и титты решили передать себя во власть Марцелла (Арр. Iber., 50, 213— 214). Очевидно, переговоры продвинулись тогда настолько, что заключение подобного мира могло состояться в любой момент. Весной 151 г. обе стороны попытались по возможности добиться преимущества. При этом усилия Марцелла увенчались успехом[86]. Римский полководец принял капитуляцию врагов, что должно было носить форму deditio (Арр. Iber., 50, 214; ср. 79, 340). Он, надо думать, восстановил прежнее положение, а именно порядок, соответствовавший условиям Гракхова договора. Это означало, что беллы и титты возвращались в состояние зависимости, в котором находились раньше, и были обязаны поставлять вспомогательные войска и платить трибут (как следует из: Арр. Iber., 63, 268), что представляло собой менее благоприятное по сравнению со 154 г. положение. О Сегеде речи не шло. Проект построения вокруг нее стены потерпел полный и окончательный провал. Аревакам же Марцелл, напротив, сохранил свободу (Аппиан (Iber., 50, 214) суммирует: «сделал всех свободными», что могло касаться в лучшем случае ареваков, см. выше, с. 30). Кроме того, бывшие враги должны были уплатить уже ранее предлагавшуюся ими контрибуцию (Polyb., XXXV, 2, 15; Арр. Iber., 48, 205; 50, 214), которая определялась в довольно значительную сумму в 600 талантов^{122}.[87] И это произошло, очевидно, еще до отбытия Марцелла из Испании. Хотя у нас нет конкретной информации, мы можем предполагать, что на сей раз он сумел убедить друзей Рима в Кельтиберии в правильности своих действий. Удалось ему это и в Риме. Сразу после возвращения в Рим он, надо полагать, стал добиваться признания проведенных им в Испании мероприятий (Liv., per. 48). При этом наверняка сыграло свою роль как то обстоятельство, что формально речь шла о deditio, так и испанские деньги^{123}. Теперь война в Кельтиберии затихла до 143 г.[88] Сам Марцелл, несмотря на все недоброжелательство врагов, достиг вершины жизненного пути. Вскоре после возвращения в Италию он воздвиг три статуи, которые изображали деда, отца и его самого. На них красовалась гордая надпись: «Три Марцелла, бывшие консулами девятикратно» (tres Marcelli novies consules) (Ascon. Piso, p. 11). В 148 г., совершая путешествие в составе посольства, Марцелл погиб во время бури (Liv., per. 50; Ер. Oxyrh. 50, Z. 121—122, с важными дополнениями).