§ 5. Первая кампания Марка Клавдия Марцелла в Кельтиберии

§ 5. Первая кампания Марка Клавдия Марцелла в Кельтиберии

Нам придется вернуться немного назад, поскольку испанские события, естественно, занимали умы римских политиков еще до возвращения Нобилиора в течение всего 152 г. Серьезный повод для этого давали известия о поражениях римлян. Достаточно сказать, что о неудаче в день Вулканалий, несмотря на удаленность театра военных действий от Италии, стало известно в Риме столь быстро, что эта новость смогла повлиять на результаты консульских выборов и распределение провинций. Думается, что выборы консулов на 152 г. и распределение провинций стали, по сути, ответом на события 153 г. в Испании. Вместе с патрицием Луцием Валерием Флакком^{98} был избран Марк Клавдий Марцелл^{99}, внук того Марцелла, который в годы Второй Пунической войны прослыл «мечом Рима». О ходе выборов и связывавшихся с ними планах ничего не известно, но трудно поверить, что уже само по себе избрание такого человека не преследовало определенных целей. Для Марцелла это было уже третье консульство (после 166 и 155 гг.), и его карьера представляла собою совершенно уникальное явление для периода между Второй Пунической войной и эпохой Мария (уже свой второй консулат он получил через десять лет после первого, так сказать, suo anno[60], чего со времени Сципиона Африканского никто не добивался). Оба раза Марцелл хорошо зарекомендовал себя в тяжелых войнах против горного народа лигуров. Дважды он праздновал триумф и, очевидно, снискал себе всеобщее уважение^{100}.[61] Кроме того, уже во время Третьей Македонской войны в 169 г. Марцелл управлял обеими испанскими провинциями (Liv., XLIII, 15, 3; XLV, 4,1). Такой человек получил теперь командование в His-pania Citerior. Уже само по себе его переизбрание всего лишь через два года после предшествующего консульства (хотя требовался десятилетний интервал) было, несомненно, отходом от буквы закона^{101}. После этого напрашивалась мысль о том, чтобы передать командование в Ближней Испании не по жребию, а с помощью специального постановления сената или народного собрания. Консулы находились в хороших отношениях друг с другом, поскольку Валерий был, по-видимому, чем-то обязан Марцеллу^{102}. Цель всей процедуры была очевидна — поручить способному человеку продолжение и завершение неудачной до сих пор войны против кельтиберов^{103}. Об остроте политической борьбы свидетельствует то, что вскоре после третьего избрания Марцелла был принят закон, который вообще запрещал вторичное избрание в консулы[62]. Среди сторонников этого закона был старый Катон (см. его речь «О том, чтобы никто не был дважды консулом» (ne quis iterum consul fieret), fr. 185— 186 ORF²). Более скромные меры в отношении Дальней Испании также были реакцией на события в тех краях и, прежде всего, по-видимому, на победные донесения наместника предшествующего года: в эту провинцию был вновь направлен претор Марк Атилий (Арр. Iber., 58, 243)[63], поскольку главную опасность, как казалось, устранил Муммий.

Консул набрал в Италии 8000 пехотинцев и 500 всадников (Арр. Iber., 48, 198), что, конечно, не полностью возмещало потери Нобилиора — в Риме к тому времени еще не знали их точной величины^{104}.[64] В апреле Марцелл, возможно, находился уже недалеко от театра военных действий, чтобы там — по-видимому, в местности близ впадения Халона в Эбро — принять командование над остатками армии Нобилиора. С учетом испанских вспомогательных сил[65] численность армии составила примерно 23 000 человек^{105}.

Уже на пути консула к собственно театру военных действий дело дошло до первых столкновений. Путь вверх по Халону вел войско через перевал, предположительно Пуэрто де Мората близ нынешнего Калатаюда, где его подстерегали враги^{106}.[66] Однако Марцелл соблюдал осторожность и смог провести войско через опасное место без потерь (Арр. Iber., 48, 198, где особо подчеркивается его бдительность). Он не стал атаковать лежавшую на его пути Нертобригу, а сразу направился к стратегически важному Окилису. Город немедленно сдался римлянам, и Марцелл проявил мягкость, потребовав лишь некоторое число заложников и контрибуцию в 30 талантов серебра^{107}.[67] Такая умеренность возымела действие. Жители Нертобриги^{108} обратились к Марцеллу через послов с просьбой передать, на каких условиях они могут добиться мира (Арр. Iber., 48, 200). Марцелл приказал предоставить сто всадников, которые и отбыли к нему. Однако в этом городе, очевидно, существовали две партии[68]. Во всяком случае, другие жители Нертобриги напали на арьергард Марцелла и нанесли урон его обозу (Арр. Iber., 48, 201). Войско, по-видимому, находилось в тот момент на пути к Нуманции. Тем временем всадники, прибывшие к Марцеллу, стали утверждать, что нападавшие не знали о соглашении (48, 202). Однако тот не принял этих оправданий, задержал всадников как заложников, а их лошадей отдал солдатам. Затем он продолжил путь и подступил к провинившемуся городу. По дороге он позволял войску грабить, а добычу делил между воинами (48, 203). Перед Нертобригой Марцелл сразу начал сооружать насыпи и подводить к ее стенам осадные орудия. Жители, видя это, стали просить через глашатая о пощаде. На сей раз прозвучали другие условия: если о мире не будут просить все ареваки, беллы и титты, жители Нертобриги не получат от него прощения (48, 204). Общины названных племен, которые до сих пор находились в состоянии войны с римлянами, согласились с этим: они просили об умеренном наказании и возобновлении Гракхова договора (48, 205. Об особом положении, которое, несмотря на данное указание Аппиана, должны были занимать ареваки, см. выше, с. 30). Против этого стали возражать племена, которые не изменили Риму и пострадали от набегов соседей (Polyb., XXXV, 2, 3-4; Арр. Iber., 48, 205; ср.: 44, 181). Посему Марцелл заключил с кельтиберами лишь перемирие, для гарантии которого последние предоставили заложников (Арр. Iber., 48, 205; 50, 211; Polyb., XXXV, 2, 1). Для решения же остальных вопросов он отправил делегации от обеих группировок в Рим, а также снарядил и свое посольство, которое должно было настаивать в сенате на заключении мира (Арр. Iber., 49, 206; Polyb., XXXV, 2, 1). Ход этой кампании Марцелла показывает, что консул, в равной степени активно применявший и военные, и дипломатические средства, стремился использовать любую возможность, которая способствовала бы скорейшему заключению мира. Мягкость, где она была уместна, энергичное ведение войны, призванное сделать врагов более уступчивыми, готовность к компромиссу в надежде на мир — вот, как представляется, те принципы, которыми руководствовался Марцелл в своих действиях.