§ 3. Дальняя Испания в 147/146 г. и Ближняя Испания в 145/144 г.

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

§ 3. Дальняя Испания в 147/146 г. и Ближняя Испания в 145/144 г.

Оба эти надежно засвидетельствованных источниками наместничества, Квинта Фабия Максима Эмиилиана в 145 и 144 гг. в Дальней Испании и Квинта Цецилия Метелла Македонского в Ближней Испании в 143 и 142 гг. завершают собою временной отрезок, в отношении которого более или менее известно о том, кто командовал римлянами в Испании. После наместничества консула Луция Лициния Лукулла в Ближней Испании и претора Сервия Сульпиция Гальбы в 151 г. сообщения на сей счет отсутствуют. У составителей эксцерптов, благодаря которым мы осведомлены об историографической традиции, не было особых причины называть имена отправлявшихся в испанские провинции в обычном порядке преторов, тем более что их внимание привлекали события, связанные с Карфагеном, Македонией и Коринфом. Ситуация изменяется лишь после возобновления войны с лузитанами и появления Вириата.

Согласно Аппиану, который и здесь является нашим наиболее информативным источником, между претурой Гальбы, его вероломным поступком в отношении лузитан и «процессом» в 151/150 г., с одной стороны и возобновлением лузитанской войны с другой, прошло какое-то время («спустя некоторое время»; «несколько позднее» — Арр. Iber., 60, 254; 61, 256). Неопределенность этого хронологического указания не мешает предположить, что речь идет о нескольких годах (подобное выражение, «немного времени спустя», в 49, 210 означает разрыв в несколько лет, тогда как, например, в 68, 290; 90,397; 96, 416 таким образом обозначаются несколько дней или недель). Эпитоматор Ливия (per. 52) и Орозий (V, 3, 1; 4, 1) о начале Вириатовой войны и претуре Гая Ветилия сообщают под 146 г. С другой стороны, ахейцы во время переговоров с римским послом Секстом Юлием Цезарем в Эгии знали не только о войне римлян с Карфагеном, но и о возникших у тех трудностях в Испании (Polyb., XXXVIII, 8, 10). Речь, следовательно, должна идти о войне с лузитанами, поскольку в Кельтиберии в это время царил мир. Начало ее, таким образом, относится к 147 или даже 148 г. Поэтому очевидно, что последовательность событий в периохе и у Орозия обусловлена не только хронологией, но и тем, что Ливии, их общий источник, возобновляет изложение испанских дел после рассказа о покорении Карфагена и Коринфа (ср. комментарий Буассевена к 73-му фрагменту Диона Кассия: Ливии начинает повествование о Вириате со 146 г.). При этом сведения Орозия (V, 4, 1—14) корректируются с помощью данных Флора (I, 33, 15—17 = II, 17, 15—17), поскольку последний в начале рассказа о Вириате правильно говорит в общей сложности о 14 годах войны (среди прочего упоминается Эбро), тогда как Орозий излагает дело таким образом, будто все началось лишь перед самой претурой Ветилия.

Первым противником Вириата сравнение источников позволяет считать Гая Ветилия (согласно per. 52; Oros., V, 4, 2—3; и Арр. Iber., 61, 257—64, 272 перед Гаем Плавтием, последний по Аппиану (Iber., 64, 269—65, 273), — перед Фабием Максимом Эмилианом, по Орозию (V, 4, 3) перед Клавдием Униманом, который у автора сочинения «О знаменитых мужах» (71, 1) назван первым). Рассказ Аппиана вполне ясен и к тому же позволяет сделать выводы о точной датировке событий. Попробуем увидеть это, двигаясь как бы в обратном направлении. Отправка в Дальнюю Испанию консула 145 г. Фабия Максима Эмилиана имела причиной то, что в Риме узнали о поражении Гая Плавтия (Арр. Iber., 64, 270—65, 273; Liv., per. 52 без указания имени консула). Таким образом, выходит, что Плавтий был претором в Hispania Ulterior, однако поражение он потерпел на территории Ближней Испании (Арр. Iber., 64, 271: гора Венеры[130]). Речь идет о начале года, поскольку Плавтий «посреди лета» ушел на зимние квартиры (Арр., Loc. cit.). Так что во время борьбы за консульские должности на 145 г. военная репутация соискателей играла свою роль (это сообщается в отношении другого консула, Луция Гостилия Манцина, Плинием Старшим — NH, XXXV, 23), явно с учетом войны в Испании, ведение которой, как предполагалось, возьмет на себя один из них. Уже Плавтий повел в Испанию достаточно сильную армию: 10 000 пехотинцев и 1300 всадников (Арр. Iber., 64, 269). Численность и без того примечательна для преторского войска (Фабий Эмилиан получил в следующем году как консул 15 000 пеших и 2000 конных воинов, чему, правда, определенно дается подробное разъяснение — 65, 274), но она обращает на себя внимание еще и потому, что римляне вели в тот момент войну с Карфагеном, а также в Македонии и Греции. Размеры войска указывают, как мне кажется, на то, что в Риме уже было известно о катастрофе, постигшей Ветилия, которая, таким образом, произошла в 147 г.[131] У Гая Ветилия, предшественника Плавтия в Дальней Испании (Арр. Iber., 61, 256: в Турдетании), были примерно такие же силы: он прибыл с «новой армией» против лузитан и присоединил к ней «стоявшие в Испании войска» (61, 257). Это было не чем иным, как контрмерой римлян по борьбе с вторжением в Турдетанию примерно 10 000 лузитан. Отправку этого корпуса надо рассматривать с учетом того, что шла война с Карфагеном. И по-видимому, не будет слишком смелым предположение о том, что слова «с новой армией» подразумевают поражение римлян в 148 г. — без указания имени римского военачальника. Это были «события в (Ливии и) Иберии», вести о которых дошли до Греции и которые пробудили надежду на то, что римляне «испугаются войны с ахейцами» (Polyb., XXXVIII, 8,10).

Положение осложняется тем, что нам известны имена трех следующих военачальников, которые воевали с Вириатом в те первые годы. Это Клавдий Униман (Flor., I, 33, 10 = II, 17, 10; Auct. de vir. ill., 71, 1; Oros., V, 4, 3~4: Claudius Unimammus), Гай Нигидий (Auct. de vir., 71, 1) и Гай Лелий (Cic. De off., II, 40; Brut., 84). Деятельность Лелия, несомненно, датируется 145 г., в котором он был претором (Cic. Lael., 96; De off., II, 40), для Клавдия же — и соответственно Нигидия, названного вслед за ним у автора сочинения «О знаменитых мужах», согласно Орозию, в качестве terminus post quern выступает 146 г. Исходя из данных этого автора, я считаю очевидным, что Клавдий был наместником в Испании в 145 г., поскольку, как это недвусмысленно сказано в источнике, его отправка туда с сильным войском должна была смыть позор поражения, понесенного Плавтием в 146 г. Поражение же Клавдия, как мы видели, имело следствием посылку в дальнюю провинцию консула Фабия Эмилиана. Возможно, Орозий несколько преувеличил, говоря о крупных силах Клавдия (cum magno insrtuctu belli — V, 4, 3), но это сообщение вполне согласуется с предшествующей традицией. Необходимость дать войска Клавдию могла сказаться и на численности сил Фабия — или последняя стала результатом преднамеренных действий его противников{165}. Во всяком случае, представляется несомненным вывод о том, что Клавдий стал первым наместником в Ближней Испании, которого мы знаем после пребывания там Лукулла в 151 г.

Однако на 145 г. приходится также претура Гая Лелия, о которой мы знаем по событиям в Риме с участием самого Лелия: имеются в виду споры вокруг закона о жреческих коллегиях, предложенного Гаем Лицинием Крассом (Cic. Lael., 96; Brut., 83). В связи с этим мне кажется весьма вероятным, что Лелий был отправлен в Испанию лишь в течение года, когда пришла весть о поражении Клавдия[132]. Это обстоятельство лучше всего объясняет тот бросающийся в глаза факт, что вся историографическая традиция обходит молчанием командование Лелия в Испании. Существует, кажется, лишь одно указание на него: Аппиан сообщает, что Фабий Эмилиан в 144 г. был «вторым», кто разбил Вириата (Iber., 65, 278)[133].

Остается определить, где и когда был наместником Гай Нигидий, о котором сообщается лишь в сочинении «О знаменитых мужах» (71, 1). Речь, по-видимому, должна идти о преторе, иначе он оказался единственным ненаместником в латинских историографических эксцерптах (исключая доблестного Квинта Окция). Поэтому представляется невероятным предположение Э. Корнемана{166}, что именно Нигидий был не названным по имени помощником Фабия Эмилиана, который потерпел поражение от Вириата (Арр. Iber., 65, 275 — 276). То, что командование Нигидия имело место позднее, чем Клавдия, следует из сочинения «О знаменитых мужах» (71, 1). В качестве terminus ante quern здесь выступает консульство Попилия Лената в 139 г. Для этого периода известны все наместники Ближней Испании со 143 г. В отношении Дальней Испании трудности имеются только для 143 и 142 гг., причем и для того и для другого года мы располагаем именами двух, если даже не трех римских командующих (см. ниже, наст, гл., § 4). Мы не знаем лишь, кто правил Ближней Испанией в 144 г. Отправка туда претора хорошо согласуется с победными реляциями Лелия (Cic. De off., II, 40).

Отсутствие имен Клавдия, Лелия и Нигидия у Аппиана большого удивления не вызывает. В самом деле, белые пятна возникают у Аппиана лишь когда речь идет об операциях римлян в Дальней Испании. Во всяком случае, в источниках Аппиана действия наместников обеих провинций в определенные годы излагаются отдельно. Аппиан проводит свой композиционный принцип изложения материала «по народам» (Prooem. 49) в некоторых книгах своего труда{167}, причем в «Иберийской книге» получается так, что в зависимости от обстоятельств он ведет рассказ о действиях отдельных наместников Ближней и Дальней Испании[134]. Понятно, что при этом в его рассказ могут легко закрасться пропуски, если наместник Hispania Citerior вступал в войну с лузитанами, борьба с которыми была делом прежде всего правителя Hispania Ulterior. Аппиан даже вполне определенно указывает на это, говоря, что ему, помимо данных о наместниках Дальней Испании до 144 г. известны еще и другие события, случившиеся на Пиренейском полуострове (Iber., 63, 265). Он лишь не заводит речь о своем принципе изложения. То, что операции Вириата в конечном счете распространились и на Hispania Citerior, достаточно известно вне зависимости от имен наместников{168}.