§ 3. Поражения и победы Луция Муммия в боях с лузитанами

§ 3. Поражения и победы Луция Муммия в боях с лузитанами

Однако решающее влияние на описанный выше исход событий оказала неудачная до того момента война с лузитанами. После победы Пуника над римлянами в 154 г. лузитанские отряды предприняли дальние рейды в зависимые от Рима области на юге Испании. Они привлекли на свою сторону часть веттонов. Новой целью была область бластофиникийцев в низовьях Бетиса, нынешнего Гвадалкивира (Арр. Iber., 56, 235)^{85}. Во время одной из осад Пуник погиб. Его преемником стал человек по имени Кайсар (Арр. Iber., 56, 236). В этой местности, очевидно, лузитаны находились еще тогда, когда туда прибыл новый претор Луций Муммий. Своей задачей он, по-видимому, считал помощь осажденным городам, для чего претор высадился с войском неподалеку от расположения противника[37]. Однако Кайсар своевременно осознал опасность, и ему удалось атаковать римлян прежде, чем они закрепились на берегу (Diod., XXXI, 42). Римляне все же смогли разбить лагерь (Арр. Iber., 56, 237) и начали строиться в боевой порядок (Lucil., 393). Однако, судя по постигшей их неудаче, не все римское войско успело высадиться (Lucil., 391—392). Во всяком случае, Муммий потерял свой лагерь, много оружия и боевых значков (Арр. Iber., 56, 237), а также почти две трети солдат (Арр., Loc. cit.: примерно 9000; Diod., XXXI, 42: большая часть армии). Муммию пришлось разбивать новый лагерь и тренировать в нем свое войско (Арр. Iber., 57, 238). Естественно, победа значительно укрепила уверенность лузитан в собственных силах. Захваченные римские знамена они носили по всей Кельтиберии, показывая их и насмехаясь как над римлянами, так и над кельтиберами, которые не прославились подобными успехами (Арр. Iber., 56, 237; Diod., XXXI, 42). Результатом стало скрытое соперничество отдельных племен между собой и решение ареваков — ввиду ослабления римского могущества — начать борьбу с римлянами (Diod., XXXI, 42). Временная последовательность в целом совпадает: лузитаны одержали победу в начале кампании, непосредственно после прибытия римского войска. Переговоры же с ареваками состоялись под влиянием демонстрации захваченных у Муммия боевых значков, когда войско Ноби-лиора уже стояло в Кельтиберии.

Тем временем в Hispania Ulterior Муммий, который какое-то время «опасался выйти в поле прежде, чем укрепит боевой дух своих воинов»^{86},[38] возвратил себе свободу действий. Причиной этого было, по-видимому, то, что отряды Кайсара, которые не являлись регулярной армией, решили вернуться на родину к северу от Тахо после того как благодаря своей победе и, несомненно, успешной осаде прибрежных городов захватили богатую добычу. Однако это отнюдь не устраняло лузитанскую угрозу полностью. Одновременно с описываемыми событиями лузитаны из области к югу от Тахо напали на земли кунеев^{87} в южной Португалии, которые относились к римской провинции. Ими предводительствовал некий Кавкен. Конисторгис — очевидно, главный город кунеев^{88} — был взят, о противодействии же со стороны римлян ничего не известно (Арр. Iber., 57, 239). Вскоре лузитанам пришлось оставить Конисторгис, поскольку в 151 г. там уже зимовали войска Сервия Сульпиция Гальбы (Арр. Iber., 58, 246). Судя по всему, операции лузитан исчерпывались рейдами, набегами и грабежами. Пока Муммий занимался тем, что усиливал свою армию с помощью рекрутских наборов (через какое-то время он располагал уже 9000 пехотинцев и 500 всадников: Арр. Iber., 57, 241), лузитаны смогли беспрепятственно переправиться в через Гибралтарский пролив в Африку — возможно, во избежание столкновения с римскими войсками, по сравнению с которыми они чувствовали себя недостаточно сильными. В Африке они разделились: одна их часть начала опустошать сельскую местность, другая осадила город Окилу (Арр. Iber., 57, 240)[39]. Этот уход из родных краев и боевые действия в стране, находившейся лишь в очень слабой зависимости от римлян и Массиниссы (ср. Арр. Lib., 68, 306), показывает, что походы лузитан в эти годы ни в коем случае нельзя рассматривать как национальную оборону против римлян. Это была военная экспансия скудно наделенной природой и явно перенаселенной страны, направленная против соседних земель, в которых можно было захватить хоть какую-нибудь добычу. Эти походы, целью которых являлось также приобретение территорий для поселения, каковых часто не хватало, таили в себе опасность утраты связи с родиной и соответственно сравнительно легкого их разгрома.

Между тем события в Испании[40] оказались связаны с событиями в Африке и по другой причине. Карфагеняне, находившиеся в давней вражде с поддерживаемым римлянами нумидийским царем Массиниссой, внимательно следили за положением на западе. Несомненно, в Карфагене знали о поражении римлян в 154 г., как и об обострении обстановки в Кельтиберии, отправке туда консульской армии и переносе сроков вступления консулов в должность (на это указывает Ап-пиан (Lib., 68, 306), о поражении же в Кельтиберии в 153 г., напротив, там едва ли было известно). Карфагеняне воспользовались ситуацией и «в то время как римляне вели войну с иберами» напали на подданных Массиниссы. Момент оказался особенно удачным еще и потому, что сам Массинисса поспешил послать на помощь римлянам одного из своих сыновей, который был блокирован «другими иберами» (Арр. Lib., 68, 306). И кроме того, нумидийский царь направил на подмогу римлянам в Испанию отряд в 300 всадников и 10 слонов (Арр. Iber., 46, 198, в конце августа они были в Испании), которые также ему пригодились бы. Весьма вероятно, что осада Окилы идентична блокаде сына Массиниссы «другими иберами»^{89}. Легкость успехов римлян в Африке, видимо, объясняется помощью со стороны Массиниссы.

Теперь военное счастье, по сути, отвернулось от лузитан. Муммий с усиленным войском начал преследовать Кавкена через пролив (Арр. Iber., 57, 141) — он переправился на кораблях со своими солдатами из Hispania Ulterior. Начиная с данного момента, до нас дошли сведения только о его успехах (это вполне возможно, поскольку лузитаны теперь действовали на враждебной им территории и к тому же разделив силы). Прежде всего, Муммий обрушился на грабившие страну банды и уничтожил часть из них, будто бы 15 000 врагов (Арр., Loc. cit.) — число, обусловленное требованиями, которые предъявлялись к полководцам, претендовавшим на триумф^{90},[41] — и Муммий отпраздновал его по возвращении на родину (Арр. Iber., 57, 243. Как homo novus — Veil. Pat., 1,13, 2; II, 128, 2 — он едва ли ожидал, что получит такое отличие). Затем ему удалось снять осаду с Окилы. Враги понесли при этом потери, которые переданы в источнике неопределенными величинами (App. Iber., 57, 241: «некоторые»). Одновременно он полностью уничтожил отряд нагруженных добычей грабителей[42]. С добычей Муммий поступил по доброму обычаю полководцев: разделил между воинами то, что можно было унести, а остальное сжег в честь богов войны (App. Iber., 57, 242; Сулла — App. Mithr., 45, 176; Сципион Эмилиан в честь Арея и Афины — Lib., 133, 632; Марий — Plut. Mar., 22, 1). По римским понятиям, в конечном счете Муммий более или менее успешно исполнял свои обязанности и заслужил в награду за свою деятельность триумф (ср.: Eutrop., IV, 9, 1: inseqenti anno L. Mummius in Lusitania bene pugnavit; см. выше, с. 32).