9.1. Причины успеха «Свободы»
9.1. Причины успеха «Свободы»
Анализируя путь «Свободы» к политической вершине, можно отметить наличие нескольких факторов, которые в сумме привели ее к успеху на парламентских выборах 2012 года. Выделим следующие:
1) наличие четкой современной идеологии — в противовес размытым позициям других представителей оппозиции;
2) за 20 лет существования партия практически не имела отношения к исполнительной власти, поэтому, в глазах избирателей, не отвечает за два провальных для народа и страны десятилетия;
3) костяк организации составляют молодые люди, которые не помнят Советского Союза и воспитаны украиноцентричной системой образования, а также укрепившейся в последние два десятилетия националистической и русофобской мифологией;
4) социальный запрос украинского общества можно определить как нарастание внутренних реваншистских ожиданий по отношению к небольшому проценту власть имущих;
5) постепенная адаптация идеологических взглядов «к ситуации», некоторое смягчение откровенно расистских позиций;
6) продуктивная компиляция различных методов пиара, как на уровне мейнстрима, так и на уличном;
7) адаптация части присущих левым политическим силам методов работы с молодежью и населением в целом;
8) радикализация социального дискурса, направленного на формирование образа «внутреннего», практически классового врага (украинские олигархи-инородцы);
9) отсутствие внутренней фракционности, твердый курс на унитарную модель партии;
10) диверсификация источников финансирования, формирование независимой материальной базы;
11) постоянное участие в большей части протест-ных акций, претензии на монополизацию социального протеста;
12) не спадающие патерналистские ожидания значительной части украинского общества.
Каждый из вышеозначенных факторов это отдельная составляющая успеха партии. Их сумма — локомотив, который на скорости въехал в парламент Украины и останавливаться, похоже, не собирается. Какой будет партия через 2 года на местных выборах и через 3 — на президентских, покажет время. Сейчас очевидно одно: «Свобода» наступает на пятки своим западноевропейским единомышленникам из Бельгии, Франции, Венгрии и других стран. Что это — тенденция, веяние моды, новый «заокеанский» проект или новый виток в развитии политических трендов? Ответ неоднозначен.
По большому счету, ничего удивительного в подъеме «Свободы» нет. Подобные партии всегда присутствовали на политическом пространстве Европы. Тем не менее, согласно мнению известного исследователя ультраправых движений Андреаса Умланда, некоторые особенности отличают «Свободу» от аналогичных формирований за границей.
В частности, Умланд указывает на:
1) ее апелляции к наличию реальной, по мнению идеологов партии, внешней угрозы со стороны России;
2) противоречия между высокой концентрацией электорального ядра партии в Галичине и претензией на всеукраинский статус;
3) сотрудничество со «Свободой» других партий украинской оппозиции, которые считают себя демократическими;
4) в значительной степени неидеологический характер поддержки партии со стороны части избирателей.
За последние несколько лет украинский политический спектр претерпел значительные изменения, которые состоят в дефрагментации нескольких потенциально перспективных идеологических ниш. В первую очередь речь идет о социал-демократической и национал-демократической.
«Свобода» имеет отношение к обеим. Конечно, ни у кого не повернется язык назвать ее социал-демократической партией, тем не менее экономическая часть ее программы имеет ряд весьма характерных для левых политических сил пунктов, которые сделали бы честь той же Компартии Украины.
Что касается национал-демократической ниши, то сегодня она отдана на откуп далеким от последовательной национал-демократии силам: от аморфно-либеральных «Фронта змин» и «Батькив-щины», которые время от времени конъюнктурно дрейфуют вправо, до «Свободы», которая априори находится на правом политическом полюсе.
Очевидно, на Украине национал-демократическая ниша значимо шире, чем националистическая. Далеко не все избиратели «Свободы» голосовали за идеологическую модель, скорее — за методы действия. Таким образом, перед партией возникает логичный вопрос: продолжать ли идти по уже проторенной тропе, делая пиар в виде скандальноасимметричных «месседжей» (посланий) обществу, или попытаться монополизировать более широкую и перспективную национал-демократическую нишу.
По какому из путей пойдёт партия, и какой из них будет более продуктивным, сказать трудно. Имея 37 депутатов и негласную санкцию власти на пиар (от частых телеэфиров до перманентных драк в Верховной Раде и вне её), «Свобода» способна постоянно поддерживать интерес общества и высокий градус страстей вокруг себя. Следующей проверкой будут выборы в местные органы самоуправления через 2 года, именно они определят реальный вес и перспективы партии. (Впрочем, уже летом 2013 года должны состояться выборы мэра Киева, на которых парламентская оппозиция в лице «Батькивщины», УДАРа и «Свободы» обещает выставить единого кандидата.)
История украинской национал-демократии знает несколько взлетов и падений, которые указывают на непостоянный характер этой идеологической ниши. Так, в нынешней Верховной Раде партий национал-демократического толка нет. НРУ, «Наша Украина», УРП «Собор» и другие растворились в блоках, текущей политической конъюнктуре или же фактически приостановили свою деятельность из-за отсутствия должного финансирования. Конечно, в парламенте есть депутаты — проводники национал-демократической платформы, однако сама эта идеология отсутствует как идейный ориентир у оппозиционных фракций. Иногда её используют как сиюминутный информационный повод. В качестве примера приведём Закон о языках, протесты против которого со стороны оппозиционных партий продолжались ровно три дня, после чего были свернуты за политической ненадобностью.
Украина — далеко не первая европейская страна, в парламент которой прошли до того одиозные политические силы. 10 лет назад даже самые смелые и прозорливые политологи не могли предположить, что партия, которая прозябает в галицком электоральном гетто, перейдет сначала Збруч, потом форсирует Днепр, дойдет до Северного Донца и спустится вниз по Южному Бугу.
Вот некоторые примеры электорального успеха радикалов из других стран:
1) 1993 год — Либерально-демократическая партия России (ЛДПР) под предводительством Владимира Жириновского[96], чьи лозунги имели исключительно реваншистский характер даже в сравнении с другими политическими силами, ностальгирующими по СССР, набрала 22,92 % голосов, став лидирующей силой в российском парламенте;
2) 1997 год, Сербия. Воислав Шешель, представитель Сербской радикальной партии, на волне все тех же реваншистских настроений набирает 27,3 % в первом туре президентских выборов и 49,1 % во втором.
3) В 2002 году престарелый лидер французского «Национального фронта» Жан-Мари Ле Пен набирает 16,9 % в первом и 17,8 % — во втором туре президентских выборов. Это немало, учитывая мультиэт-нический состав французского населения, большой процент мигрантов и доминирование либеральной и левой идеологии.
4) В 2010 году движение «Йоббик — За лучшую Венгрию» набирает 16,7 % на парламентских выборах. Это случилось, возможно, благодаря военизированной стилистике движения, антисемитским высказываниям, выступлениям против цыган, протестам общественности и так далее.
Кроме того следует вспомнить электоральные успехи последних лет у «Золотой зари» (Греция), «Партии свободы» (Голландия), «Фламандского интереса» (Бельгия), «Партии независимости Соединенного королевства» (Великобритания), «Шведских демократов» (Швеция), «Настоящих финнов» (Финляндия), «Народной партии» (Швеция), «Национал-демократической партии» (Германия) и других.
Впрочем, разница западноевропейской и украинской ситуаций есть и она существенна. На Украине нет исламского фактора даже в местах компактного проживания мусульман (Крым). Татар мобилизуют скорее политические или социальные, а не религиозные факторы.
Один из наиболее интересных моментов, который сопровождал путь «Свободы» к власти в галицких областях Украины, касается ее связей с местным «третьим сектором», он же — гражданское общество. «Инфицирование» идеей актива, с одной стороны, и втягивание в орбиту своих интересов, с другой, в итоге дали значительный электоральный успех. Его залогом стало использование в качестве инструментов для собственного пиара ряда общественных структур, таких как профсоюзы, церковь, студенческие организации и так далее.
По мнению Алины Поляковой (Калифорнийский университет, Беркли), это не ново. Подобные тенденции характерны для Веймарской Германии 1918–1933 годов и постсоветской России. Парадоксальность нынешней ситуации состоит именно в «инструментализации» гражданского общества, которое вместо роли «демократического тормоза» для радикальных националистических идей становится одним из «локомотивов» политического национализма. Добавим к этому и западноцентрическую (имеется в виду запад Украины) модель нынешней официальной украинской историографии.
ВО «Свобода» имеет ряд существенных отличий от своих западных партнеров по идеологии. Согласно главенствующей идеологеме партии, основная угроза для страны исходит не от «внутренней оккупации» (в стране мало мигрантов и отсутствует исламский фактор), а от вероятности внешней агрессии. Желание сохранить Украину в качестве ближайшего партнёра России и удержать её в сфере своих интересов, озвучиваемое политиками и руководством России, воспринимается украинскими националистами с ненавистью. Последние переговоры вокруг Таможенного союза вызвали бурю негодования партии и части ее идеологически мотивированного электората.
Отметим, что русофобия партии значительно превосходит распространенную на Западе концепцию «Сионистского оккупационного правительства» (Zionist occupation government, ZOG), которая имеет типичную конспирологическую форму и, соответственно, существует преимущественно в головах ее адептов. Русофобия партии выражается в неприятии всего русского, начиная с русского языка и культуры и заканчивая русским бизнесом. Неприятие любой политики Кремля в отношении Украины имеет поддержку широкого круга националистически настроенных украинских граждан и организаций.
Обратим внимание и на географические особенности концентрации партийного электората. Выше мы продемонстрировали несомненный успех партии на всеукраинском уровне. Вместе с тем, нам следует учитывать в значительной степени ситуативный выбор этой партии избирателями на последних выборах. Вряд ли можно говорить о четком, идейно спаянном электорате, однородном в Галичине и Центре, на Востоке и Юге. Очевидно, что побудительные мотивы в разных регионах были отличны.
Кредит доверия, который получила партия, пока еще связан не с тотальным распространением идей украинского национализма в центре и юго-востоке страны, а, скорее, с поддержкой партии как незапятнанного, нового политического явления, способного противостоять «старым лицам» политического исте-блишмента[97]. Пока ещё трудно поверить, что мотивы большей части избирателей «Свободы», живущих вне галицких областей, имели идеологическую мотивацию. Как известно, апелляция к ОУН, УПА, Бан-дере и другим ключевым субъектам «свободовской» версии истории Украины ХХ столетия имеет стойкую мировоззренческую платформу только на своей малой исторической родине — Галичине и Волыни. Однако история знает немало примеров, когда каждодневная систематическая работа по изменению мировоззрения определенных слоев населения, усиленная нарастающим экономическим кризисом, приводила к стремительным переменам в настроениях и радикальному изменению политической ситуации.
Именно постоянные отсылки к истории освободительной борьбы украинского народа с «больше-вицко-москальскими оккупантами» и работа над становлением культа предшественников-героев позволила партии добиться стабильной поддержки в западных областях страны. Какими будут действия «Свободы» вне этих регионов, учитывая спорный и потенциально конфликтогенный характер «бандеров-ской» мифологемы, трудно сказать. Перед партией стоит задача удержания полученных результатов, и, по возможности, расширения электоральной базы за счет новых тактических и, очевидно, идеологических решений, которым будет противостоять традиционный костяк западноукраинского партийного актива.
Культ Степана Бандеры в западных областях страны и общесоциальная риторика в центре и на востоке позволили партии набрать феноменальное количество голосов на парламентских выборах 2012 года. Насколько эти результаты стабильны, покажут выборы в местные органы самоуправления через 2 года. Если в западноукраинских регионах старый рецепт успеха, скорее всего, сработает снова, то в остальных — неизвестно. Впрочем, отсутствие полновесной альтернативы в Галичине и на «материке» может еще раз подыграть партии, учитывая, что надеяться на рост влияния пары «регионы-оппозиция» не приходится.
Узкорегиональная электоральная ниша характерна для многих праворадикальных организаций Европы. В качестве примера можно назвать «Фламандский интерес» в Бельгии или «Лигу Севера» в Италии. Разница в том, что вышеназванные организации имеют сепаратистский, региональный характер, в то время как «Свобода», напротив, стремится к всеукраинскому статусу, основанному на унитарной, якобинской, националистической модели. Это идёт вразрез с современными тенденциями к регионализации Европы (Шотландия, Каталония, Баскония).
Главный вопрос, который определит политическое будущее партии, — удастся ли ей создать стабильные электоральные кластеры на Левобережной Украине?
Один из способов завоевания симпатий со стороны избирателей, который использует «Свобода», — это обращение к местной антикоммунистической традиции. Эта тема, в отличие от симпатий к ОУН в Галичине, мало трогает умы жителей Центральной Украины. Тем не менее «Свобода» стремится монополизировать даже этот, не имеющий никакого отношения к интегральному национализму лево-эсеровский дискурс времен Гражданской войны.
По мнению «свободовских» идеологов, эсеровская «атаманщина» — это то же самое, что и более поздний галицкий вариант интегрального национализма. Их общий знаменатель — социал-национализм, формула, под которую надднепрянские и киевский филиалы «Свободы» пытаются подвести все страницы украинской истории, которые более или менее напоминают борьбу за независимость.
Речь идет не более, чем о политтехнологии, поскольку поздние, лево-демократические, антибандеровские отклонения в ОУН по форме очень напоминали именно эсеровскую позицию. Можно сказать, что надднепрянская, УНРовская, петлюровская идеология на самом деле имеет мало общего с галицкой, бандеровской как более тоталитарной, менее демократической, исторически другой.
Почему? Надднепрянский национализм старый, временная разница между его идейным оформлением и появлением постулатов организованного галицкого национализма существенна, она составляет, по крайней мере, десятилетия. Кроме того, в то время это были формально разные страны (Западная Украина была частью Австро-Венгрии, остальная страна — частью Российской Империи и, затем, СССР), разные проблемы, политика.
Надднепрянский национализм — это демократический, левый, социально-ангажированный. Галицкий — эмансипированный, исключительный, часто тоталитарный, национализм против всех. По существу это две разные, порой взаимоисключающие традиции, которые «Свобода», исходя из насущной необходимости, старается объединить под собственным флагом.
В центре страны мало кто знаком с историей Украины того времени, поэтому культ местных героев не практикуется и электоральных дивидендов не приносит. Интересно само явление присвоения националистами темы героев, ее временной и идеологический континуум, согласно которому всё, что имеет хоть малейшее отношение к идее борьбы с «москалями», а, значит, и идее независимости Украины, является прямым историческим предшественником «Свободы», посему включается в ее пропагандистскую обойму.
Самый простой пример — попытки монополизация истории повстанцев Холодного яра (Черкащина) и атамана Зеленого (Киевщина). Первая основана на романе Василия Шкляра, согласно которому основным мотивом повстанцев «Холодноярской республики» была благородная, антирусская, антиколониальная ксенофобия. Атаман Зеленый же, кроме всего прочего, в свое время разбил отряд первого главы и будущего организатора ОУН Евгения Коновальца. Тем не менее, в интерпретации «Свободы» и Чучупа-ка, и Зеленый, и Коновалец — социал-националисты, а значит, у партии есть незыблемое право считать их своими идейными предшественниками.
Следующая составляющая электорального успеха «Свободы» — это сотрудничество с демократической «Батькивщиной». Последнюю точку в этом вопросе поставило парламентское сотрудничество в Верховной Раде нового созыва с оппозицией на широкой коалиционной основе.
Можно с полной уверенностью говорить про исчезновение на Украине политического «санитарного кордона» — водораздела между ультраправыми и демократами, который существует в Европе. Данная политика осуществляется на Западе по отношению к коллегам «Свободы» по Альянсу национальноосвободительных движений, которые на уровне общеевропейских структур и у себя дома почти всегда пребывают в политической изоляции ввиду своей идеологической направленности.
Общая позиция евролибералов состоит в отказе от любых форм сотрудничества с организациями подобного толка. Тем не менее, «Батькивщина» в лице Арсения Яценюка этот факт проигнорировала. С другой стороны, для Европы это не прецедент, поскольку, к примеру, в 2006–2007 годах националистическая «Лига польских семей» вошла в состав коалиционного правительства Ярослава Качиньского, в 20062007 годах «Словацкая национальная партия» сотрудничала в правительстве с социал-демократами. Их тоже критиковал, хоть и безрезультатно, Европейский союз.
Объяснение, которое дают украинские демократы, просто — в ситуации конкуренции (в их варианте: «борьбы с режимом») все способы хороши. В любом случае такая политика представляется многим экспертам не слишком дальновидной и, вполне возможно, со временем не оправдает себя.
Сейчас можно говорить о том, что в любой ситуации есть свои плюсы и минусы. Для демократов последние состоят в некотором, вполне возможно значительном оттоке голосов избирателей, которые предпочли более радикальную и, одновременно, не запятнанную внутренними скандалами «Свободу». То же самое касается ряда вполне либеральных журналистов, которые прямо или косвенно поддержали правых радикалов. Благодаря этому имидж «Свободы» за последний год пошел на существенную поправку.
Отдельный вопрос, к которому мы уже частично обращались, — мотивация избирателей. Результаты опросов еще за несколько недель до выборов удивляли. Согласно им, избиратели «Свободы» имели достаточно проевропейские взгляды. В то время, как соответственно 65 % и 69 % избирателей двух демократических партий («Батькивщины» и УДАРа) поддерживали вступление Украины в ЕС, этот показатель у избирателей «Свободы» в сентябре 2012 г. составил 64 %.
Многих избирателей, которые проголосовали за «Свободу», нельзя назвать ксенофобами в полной мере, а часть из них вообще не следует квалифицировать даже как националистов. Значительная часть граждан Украины, которые поддержали партию, проголосовали за «Свободу», скорее, не по идеологическим, а по тактическим или стратегическим сиюминутным причинам.
Самый яркий пример — два популярных оппозиционных журналиста — Мустафа Найем и Соня Кошкина — демонстративно заявили перед выборами, что собираются голосовать за «Свободу». Пикантным при этом было то, что Найем по национальности пуштун (одна из народностей Афганистана), а Кошкина — известная русскоязычная журналистка либеральных взглядов. Грубо говоря, оба принадлежат к тем группам населения, против присутствия которых в общественной жизни Украины и направлена идеология «Свободы».
Подобные тенденции четко продемонстрировали результаты анализа данных Национального экзит-пола (около 20 тыс. респондентов), проведенного непосредственно после голосования на выборах народных депутатов Верховной Рады Украины 28 октября 2012. Согласно этим данным, электорат «Свободы» оказался наиболее образованным и городским: 48 % опрошенных избирателей имеют диплом о высшем образовании, а 47,5 % оказались жителями областных центров.
Указанные цифры выше аналогичных показателей у других крупных украинских партий. Также они отличают избирателей «Свободы» от сторонников националистических партий в европейских странах.
Некоторые аналитики предполагают, что идеологически мотивированный электорат «Свободы» составляет менее половины общего числа избирателей партии, а среди остальных можно выделить три основных группы избирателей.
Первая группа — те, кто хотел таким образом выразить свой протест против политики правительства Януковича — Азарова, которая воспринимается как антиукраинская.
Вторая группа — это политически ориентированные избиратели, которые отдали свои голоса «Свободе», чтобы обеспечить правительству жесткую оппозицию. На фоне перебежчиков из оппозиции в партию власти в Верховной Раде VI созыва «Свобода» имеет очевидные преимущества, одно из которых — партийная дисциплина.
Третью группу составляли избиратели, которых можно обозначить как «тактические». Их выбор мотивирован желанием гарантировать вхождение в парламент третьей оппозиционной партии.
Если «Свобода» и в дальнейшем будет идти радикальной националистической стезей, часть избирателей, очевидно, пожалеет о своем выборе. Теоретически партия может превратиться в национальнодемократическую силу и тем самым постараться удержать свой нынешний электорат. Однако тогда ей придется отказаться от станового хребта своей идеологии — воинственной русофобии, что лишит весь проект первоначального смысла и постепенно сведет «Свободу» обратно на задворки украинской политической жизни.
То, что подобная трансформация в принципе не исключена, демонстрирует пример пошаговой трансформации итальянской «Национальной фашистской партии» (Partito Nazionale Fascista) через «Итальянское социальное движение» (Movimento Sociale Italiano) к «Национальному альянсу» (Alleanza Nazionale). Позже эта консервативная структура влилась в правоцентристскую партию «Народ свободы» (Il Popolo della Libert). Что-то подобное ждет и «Свободу», откажись она от своих внешне- и внутриполитических сверхзадач.
Подобные трансформации не чужды украинским политикам и общественным деятелям (Шкиль[98], Па-рубий, Криворучко, Гузь и другие), которые прошли долгий путь от национал-радикалов до умеренных национал-демократов и канули в прошлое.
Каким путем пойдут лидеры «Свободы», мы узнаем уже скоро. В настоящее время фактически пустующая национал-демократическая ниша представляется достаточно перспективной. Сейчас «Свобода» нашла свое место в большей политике. Надолго ли?